Читать книгу "Под крылом дракона - Терри Лу"

— Нет, у меня еще есть дела.

— Какие дела, Деймус? Сегодня же вольный день!

Дей неопределенно хмыкнул, извлек из бездонных карманов файтона тонкие кожаные перчатки, медленно натянул на руки, придерживая плечом ручку зонта.

— Ты ведь не забыла, что завтра зачет по инквизиторскому праву?

— Забудешь тут, — проворчала я, опасливо пятясь к двери.

Не дай Бог-Дракон, этому извергу еще взбредет в голову потащить меня в библиотеку зубрить тоскливые нормативные акты… С некоторых пор Дей самовольно принял на себя обязанность подтягивать мою далеко не идеальную успеваемость, то и дело сползающую, как растянутые штаны. И если сэнсэй из него вышел по всем канонам, в меру строгий и мудрый, то более разболтанного и безответственного падавана, чем я, мир, наверное, еще не знал…

— Мне бы очень не хотелось, чтобы ты провалилась, Лис, — сказал Дей, и я немедленно представила, как от его зябкого голоса под дверным козырьком намерзает гигантская сосулька и с грохотом падает мне на макушку.

— Да я своими знаниями порву комиссию на тальзарский флаг! — надулась я, подбоченившись и выпятив грудь.

Мое заявление не возымело должного эффекта — в ответ Деймус лишь презрительно фыркнул.

— Ну-ну. Общение с плебсом не идет тебе на пользу.

Я нахмурилась, сердце екнуло в неприятном предчувствии. Дей не первый раз «радовал» меня неожиданной сменой настроения и взглядов на окружающий мир, но сегодня это было совсем некстати.

— Плебсом? Какая муха тебя укусила? Они ведь наши друзья!

— Ты такое наивное дитя, Лис. До сих пор не поняла, что дружбу придумали те, кому это выгодно? — сквозь зубы процедил Дей. — Шенрияр, этот любитель набить брюхо за чужой счет… или вертихвостка Нисса — думаешь, они бы стали так к тебе липнуть, не будь ты родственницей ректора?

Я закусила губу. Да, действительно, всем в академии я официально была представлена как троюродная племянница Амадэуса Крама, по причине слабого здоровья прожившая детские годы в провинциальном городке Туана на юге империи. Ничего удивительного, что первое время мне не хватало половника и двух мухобоек, чтобы отбиться от желающих завести выгодное знакомство. И все же в бескорыстность своих нынешних друзей я верила безоговорочно.

— Ты так боишься остаться одна, что заводишь дружбу со всяким, кто посмотрит на тебя хоть немного приветливо? — продолжал Дей низким, вибрирующим от плохо скрытой ярости голосом. — Убиваешь бесценное время с кучкой бездарных идиотов, растрачиваешь талант на всевозможную ересь, вроде этой твоей драконологии, как будто крылатые твари заслуживают чего-то большего, чем быстрая смерть…

Не прерывая, я молча разглядывала враз сделавшееся некрасивым лицо. Очень четко стали видны скрытые прежде надменностью неприглядные детали: слишком глубокая ямка на подбородке с побагровевшим от ярости шрамом, раздутые крылья чрезмерно крупного хищного носа, едва заметно выдвинутая вперед из-за неправильного прикуса нижняя челюсть, тонкие губы — две белые полосы, выгнутые брезгливой дугой.

Да, из-под напудренной маски, так редко снимаемой Деем, явственно пробивалось нечто, весьма далекое от красоты или изысканности, присущей чистокровной аристократии. И я знала, что было тому причиной и что за тайна вот уже несколько лет гложет моего друга изнутри, как лихорадковый червь.

Знала и потому молчала, никак не отвечая на злые выпады. Выплюнув последнее хлесткое слово, Деймус резко развернулся и зашагал прочь.

Я не стала провожать его взглядом, открыла дверь и быстро скользнула в теплый, ярко освещенный и пропитанный вкусными запахами трактир.

ГЛАВА 2

ЛИС И КОМПАНИЯ

Широкие деревянные столы в центре зала пустовали — для большинства горожан обеденное время еще не наступило; зато маленькие круглые столики, накрытые хрустящими белыми скатертями, почти прогибались под тяжестью всевозможных блюд и кувшинов, заказанных посетителями, многие из которых носили студенческие файтоны.

В отличие от традиционного образа русского студента — вечно голодного, перебивающегося с риса на макароны и ждущего стипендии как манны небесной, обычный тальзарский академист по уровню ежемесячного дохода мог сравниться с зажиточным горожанином средней руки. Сенат магов трепетно заботился о благосостоянии «будущего» империи, поражая щедростью при формировании стипендиального фонда. Совершенно неудивительно, что ребенка, проявившего хоть каплю магических способностей, родственники были готовы носить на руках. Впрочем, несмотря на это, ворота академии не ломились от желающих выгодно пристроить свое чадо — симулирование магического дара наказывалось по всей строгости закона.

Машинально поглаживая тугой кошелек, спрятанный в нагрудном кармане, я направилась к ближайшему столику, притаившемуся в дальнем углу трактира, рядом с высоким, плотно зашторенным окном.

За столом было тесно, но друзья предусмотрительно оставили свободным один из низких, удобных стульчиков на витых ножках.

— Хой-хо! — одновременно поприветствовали меня светловолосые двойняшки Хо, полностью оправдывая свою Дружелюбную фамилию.

— Хой, — вяло отозвалась я, чувствуя себя юным панком.

Шенрияр буркнул что-то невразумительное, косясь на меня темными, как спелый миндаль, глазами и опасливо отодвигаясь в сторону.

В молчании я с минуту разглядывала его хмурую физиономию. На смуглой скуле прямо на глазах наливался густым лиловым цветом огромный синяк, разбитая верхняя губа распухла и слегка кровоточила.

— Очаровательно, — прокомментировала я, присаживаясь за столик и с притворным спокойствием раскрывая меню. — Что на этот раз?

Шенрияр не ответил, делая вид, что страшно заинтересован содержимым своей кружки.

— Он назвал Дея сыном портовой девки, — тут же наябедничала Нисса, — и Дей, конечно же, его отделал.

— Молчи, болонка! — Парень запульнул в Ниссу сочной виноградиной.

Девушка побагровела от возмущения, ее светлые кудряшки, и вправду отдаленно напоминающие завивку домашней болонки, комично затряслись.

— Тумба с ушами! — взвизгнула она, швыряя в ответ кусочком булки.

Шенрияр открыл было рот, наверняка собираясь выдать очередную порцию гадостей, но я треснула его тетрадкой с меню по коротко стриженной темной макушке.

— Так, разговорчики в строю! — одно из любимых выражений отца, бывшего командира полка, как нельзя кстати подходили для поддержания дисциплины в этом зверинце. — Дорогуша… — я почти с нежностью заглянула в изрядно побитое лицо Шенрияра, — а ну-ка повтори, что ты там сказал про Дея?

— Он первый начал! — огрызнулся Шенрияр, потирая затылок и глядя на меня исподлобья. — Сказать, кем обозвал меня этот циничный ублюдок? «Бездарный выброс жирного торгашеского чрева» — прямо поэт, рагхар его побери! Ладно, за себя-то мне не обидно, но вот кто его тянул за язык приплетать мою мать? Между прочим, она до сих пор стройная как тростинка!