Читать книгу "Семейные трагедии Романовых. Трудный выбор - Людмила Сукина"

К 1800 году Павел, сам того не понимая, остался практически в одиночестве. Его судьба была уже предопределена. В игру против него вступили серьезные политические силы.

В борьбе против Павла остальные члены императорской семьи не были едины. Свояк императора, принц Евгений Вюртембергский писал:

«Где следовало искать трибунал, который законным образом подтвердил бы, что как правитель Павел глуп? <…> Возмущение и борьба партий шли рука об руку, и последнее исключало законное решение».

Одна партия составилась вокруг императрицы Марии Федоровны. В ней главную роль играл возвращенный из почетной московской ссылки и вновь назначенный вицеканцлером А. Б. Куракин. Окружение императрицы обсуждало возможность повторения переворота, совершенного Екатериной II против Петра III, или регентства Марии Федоровны под предлогом психической болезни Павла I. Цесаревича Александра Павловича мать и ее сподвижники считали слишком молодым, слабым и наивным, поэтому его очередь занимать престол должна была наступить позже. Один из современников писал о Марии Федоровне: «Прежде ее кумиром было общественное мнение, теперь это деспотизм и желание царствовать».

Но большая часть элиты, в том числе еще оставшиеся в живых влиятельные, опирающиеся на прочные семейные связи деятели эпохи царствования Екатерины II, так называемые «екатерининские старики», обратили свой взор на молодого цесаревича Александра. Ему уже за двадцать, он хорошо воспитан и образован, женат. Его любила бабушка Екатерина и мечтала именно ему передать престол. Александр Павлович вполне годился для того, чтобы занять трон своего отца. Его единственный, но существенный недостаток — неприятие насилия. Судя по косвенным свидетельствам, Александр надеялся, что Павла удастся уговорить добровольно отречься от престола и удалиться в провинцию или за границу. Наследник не собирался ни свергать императора силой, ни тем более убивать его. Поэтому это должны были сделать за него другие.

Александра подталкивали к решительным действиям складывающиеся обстоятельства. С одной стороны, власть Павла заметно укрепилась после блестящих побед А. В. Суворова в Италии. «Император-рыцарь» завоевал авторитет в Европе, трепещущей перед угрозой наполеоновских завоеваний, его стала больше уважать армия. Но, с другой стороны, царскую семью и двор продолжает лихорадить, никто не чувствует себя спокойно, не может считать свое положение прочным. Жена наследника, милая и образованная великая княгиня Елизавета Алексеевна, оказалась в опале и под подозрением. Ее винят в тайных сношениях с врагами империи за границей, и свекор не хочет ее видеть. Отстранена от всех важных государственных дел и секретов и царица Мария Федоровна. Общность положения сближают свекровь и невестку, обе начинают всячески внушать Александру мысли о необходимости отстранить Павла и занять престол. Но некоторое время наследник проявляет нерешительность, ему просто не на кого опереться. Чарторыйский выслан, отправлены за границу Кочубей и Новосильцев, канцлер Безбородко умер, и у Александра почти не осталось верных друзей. Но свято место пусто не бывает, вскоре возле наследника появились люди, готовые рисковать ради того, чтобы привести его к трону.

В 1800 году сформировался новый круг заговорщиков, делавших ставку на передачу государственной власти Александру.

В него на первых порах входили племянник воспитателя Павла, Никиты Панина — Н. П. Панин; родная сестра последнего фаворита Екатерины II Платона Зубова — Ольга Александровна Жеребцова; ее любовник, английский дипломат лорд Витворт. К ним вскоре присоединились адмирал И. де Рибас, братья Зубовы, Муравьев, Уваров, Депрерадович, Волконский, Талызин, Вяземский, Татаринов, Мансуров, Кутузов, Яшвиль, Бенингсен и другие видные военные и гражданские сановники.

Никита Петрович Панин происходил из семьи, ранее чрезвычайно близкой к Павлу, когда он сам был еще только наследником престола. Его отцом был видный екатерининский военачальник — генерал Петр Панин. Никита Петрович при покровительстве своего дяди, уже неоднократно упоминавшегося нами крупного государственного деятеля, получил блестящее образование и сделал прекрасную карьеру на дипломатическом поприще. К 29 годам он уже имел чин действительного тайного советника и при возвращении осенью 1799 года из Берлина стал вице-президентом коллегии иностранных дел, заместителем канцлера Растопчина.

Декабрист М. Фонвизин впоследствии даст ему такую характеристику: «Воспитанный умным и просвещенным дядей, граф Н. П. Панин усвоил свободный его образ мыслей, ненавидел деспотизм». Но историк и публицист Н. Я. Эйдельман считал, что в число заговорщиков Панина привело не свободомыслие, которого у него не было (молодой дипломат придерживался довольно консервативных политических взглядов. — Л. С.), а желание отомстить Павлу-императору за предательство просвещенных принципов Павла-наследника, которые ему прививали мать — императрица Екатерина II и воспитатели, за неумение в страхе перед призраком французской революции увидеть государственные выгоды и реальные перспективы России в обновляющемся на рубеже веков европейском мире. Никита Панин — умный политик и талантливый дипломат, не мог и не хотел допустить, чтобы его страна вновь оказалась темными задворками Европы под властью императора-тирана, чтобы были погублены потраченные на развитие государства усилия предков самого Павла и десятков лучших представителей российской элиты.

Мысль не допустить крушения надежд на великое будущее России руководила Паниным, когда он пошел на сближение с людьми, с которыми при других обстоятельствах у него не могло бы быть никаких тесных отношений. Его соратницей стала Ольга Александровна Жеребцова — красавица, кокетка, авантюристка, одна из самых ловких придворных дам, приходившаяся сестрой братьям Зубовым — фаворитам и временщикам последних лет Екатерины II. Она была бунтовщицей и заговорщицей, если можно так выразиться, по призванию. С ней, уже 80-летней старухой, познакомится за границей в середине XIX века А. И. Герцен, которому она помогла эмигрировать из России и выразила сочувствие его идеям и поступкам. Первый русский революционер-эмигрант будет сравнивать ее с другим своим кумиром — княгиней Дашковой, и назовет ее «удивительной женщиной». Но в случае с Павлом вся целеустремленная и страстная натура Ольги Александровны желала не столько торжества справедливости, сколько реванша за опалу Зубовых. Ее особняк на Английской набережной в Петербурге, где некоторое время жил ее старший брат Платон, выгнанный из дворца после смерти Екатерины, стал штаб-квартирой заговорщиков. А братья Зубовы, сохранившие значительные связи и влияние в гвардии, стали ключевыми фигурами реализации очередного дворцового переворота.

Связь заговорщиков с сочувствующими им европейскими правительствами осуществлял английский посол Витворт — опытный дипломат, живший в Петербурге с 1788 года. Он был любовником и другом Жеребцовой и через нее получал сведения об участии в заговоре тех или иных персон. Витворт довольно долго находился в стороне от политических интриг вокруг императора Павла, так как Россия и Англия были союзниками в войне против революционной Франции. Но осенью 1799 года коалиция дала трещину, Суворов был отозван из Европы, а русская дипломатия стала вести тайные переговоры с французами. В то же время в русской политической элите были сильны проанглийские настроения, и в одном из своих писем Витворт отмечает, что виднейшие дипломаты С. Р. Воронцов и Н. П. Панин — «англичане». Английское правительство, несомненно, участвовало в финансировании заговора против Павла, это подтверждают многие источники, но катализатором переворота выступили не «иностранное золото» и не «европейская политическая закулиса», а постоянно ухудшающиеся отношения русского императора с дворянством и своей собственной семьей.