Читать книгу "Однажды в октябре - Александр Харников"

— Господа юнкера и господа офицеры! Предлагаю открыть ворота и впустить парламентеров для переговоров. Новая власть обещает вам, что все желающие продолжить службу в качестве офицеров в обновленной русской армии, продолжат учебу и к ним не применят никаких репрессивных мер. В этом я даю вам слово офицера!

— А в каком полку вы служите, господин офицер? — крикнул мне в ответ из окна человек в офицерской форме с погонами полковника, — Почему мы должны вам доверять?

— Старший лейтенант ГРУ Бесоев, честь имею, — ответил я слишком любознательному полковнику. — А вы кто, господин полковник? Пока, боюсь, это у меня нет оснований доверять вам. Надеюсь, что вы не побоитесь сообщить мне свое имя?

— Полковник Полковников Георгий Павлович, главнокомандующий войсками Петроградского военного округа, — ответил мой собеседник, — а что это за часть такая — ГРУ? Я никогда не слышал о ней.

— Это подразделение Главного разведывательного управления Главного штаба Русской армии, а то, что вы о ней не слышали — неудивительно. Германцы вот тоже никогда не слышали о нас, до разгрома их десанта на острове Эзель. Но теперь, те что выжили и попали в плен, знают о нас уже достаточно. Но эта история, господин полковник, вам наверное уже известна? Сейчас наше командование приняло решение, что нельзя позволить господину Керенскому и ему подобным, окончательно развалить Россию и заключило союз с большевиками.

— Так это ваших рук дело… — полковник замолчал, а потом, после небольшой паузы продолжил, — если это так, то я готов поверить вам. Но, сдержат ли слово и не расправятся с юнкерами и офицерами ваши союзники-большевики? Ведь мы хорошо помним, что происходило в Кронштадте и Гельсингфорсе в феврале этого года. Тогда с офицерами не церемонились.

— Георгий Павлович, — сказал я, наблюдая за тем, как в окнах показались лица юнкеров и офицеров, с интересом прислушивающихся к нашей беседе, — Наши союзники, это правильные большевики. Они понимают, что Россия страна большая и богатая, и именно поэтому она вызывает вожделенный интерес у других стран. И чтобы умереть аппетиты у желающих нас пограбить, нашему государству, какой бы общественный строй в нем не существовал, необходима сильная армия и флот. Помните, еще император Александр III говорил, что у нас, кроме этих союзников нет больше никого. А армия не может существовать без офицерского корпуса. Так что желающие посвятить свою жизнь служению Отечеству могут нас не опасаться. А вот те, кто хочет повернуть оружие против своего же народа, будут уничтожены безо всякой пощады. Ибо нет страшней войны на свете, чем война Гражданская.

Несколько минут господа офицеры у окна совещались, потом полковник Полковников ответил, — Хорошо, господин старший лейтенант ГРУ, мы верим вашему слову, мы откроем ворота, и не будем оказывать вам сопротивления. Скажите, что нас ждет?

— Разговор по душам. Все желающие остаться в армии — останутся, дав честное слово служить народу и России. Своего рода новая присяга. Ведь старая, с момента отречения Николая II уже недействительна. Ну, а те, кто не захочет этого делать будут уволены из армии. Вас устраивает мой ответ?

— Вполне, — ответил Полковников. Ворота замка со скрипом распахнулись и из них с опаской начали выходить юнкера. Они были без оружия.

Но, как я позднее узнал, не везде переговоры прошли так же гладко и без кровопролития. Кое-где пришлось пострелять, например, Владимирское пехотное училище на Петроградской. Были жертвы с обеих сторон. Погибло несколько красногвардейцев и все оказавшие сопротивление. Наши снайпера и пушечно пулеметный огонь с бронетехники быстро охладили горячие головы.

В общем, денек выдался жаркий, но, слава Богу, мы успели, отдельные горячие очаги были быстро и решительно подавлены, а большинство решило не доводить до греха. Итак, для советского правительства это первое испытание закончилось благополучно. Но впереди еще было много дел, много нерешенных проблем, много пота, крови и слез… Кстати задушевные беседы с полковником Полковниковым и другими офицерами, подтвердили, что в этом деле наличествует британский и французский след. Можно сказать, что господа дипломаты выли себя с истинно слоновьей грацией, и не стесняясь в методах. Пора ловить их на горячем и устраивать скандал. Ужо приедет полковник Бережной, со своим цирком, он ими займется…

Уже после этой операции, вернувшись в Смольный, я встретился там с капитаном Рагуленко, известному всему честному народу под позывными «Слон». Он мне и рассказал о том, как они тормознули броневики, которые юнкера пытались угнать из Манежа.

— Проезжали мы тут по Невскому на машине с генералом Бонч-Бруевичем, — рассказывал капитан Рагуленко, — Слышим, по рации сообщают, что какие-то типы с оружием ломятся в Манеж и хотят угнать броневики. Просят помощи, в общем… Ну, педаль на газ, бронетранспортер вперед. Завернули мы, что называется, на огонек. Оказывается, с десяток юнкеров и офицеров решили угнать несколько броневиков. Пришлось с ними разобраться и разъяснить противоправность их поведения.

Поначалу попробовали воздействовать на сознательность. Но они не захотели слушать даже генерала, и полезли в драку. Правда, стрельбы не было. Но тут мои ребята показали им мастер-класс рукомашества и ногодрыжества… Дерьмо они, а не фронтовики. Скажу только — слабаки они против нас. Не удивительно, что у них фрицы до Риги доперли безо всякого блицкрига.

В общем, отметелили мы их — любо дорого смотреть. Каждому пару визитов к дантисту точно не светит. А к травматологу — через одного. Тут и Красная гвардия подоспела. Мы господ юнкеров и офицеров разоружили, и передали этим, которые с красными повязками на руках. И пошли они солнцем палимы на губу — она все там же, на Садовой, как в мои времена. Как-то раз по молодости довелось там побывать.

А генерал еще долго удивлялся тому, как это мы лихо руками и ногами машем. Потом оставили мы хозяйство на Красную гвардию, и вернулись с генералом в Смольный. Только стартеры я с броневичков поскручивал, и спрятал понадежней, ибо нефиг баловаться.

Да, — подумал я, — что говорится, наш пострел везде поспел. Не он ищет приключения, а наоборот — они его.

Покачав головой, я пошел отчитываться Деду о проделанной работе.

14 (1) октября 1917 года, 11:35. Балтика, ТАКР «Адмирал Кузнецов»

Контр-адмирал Виктор Сергеевич Ларионов.

Операция по «принуждению Германии к миру» шла своим чередом. Садились и взлетали на палубу «Кузнецова» самолеты и вертолеты, наносящие удары, как по ближним тылам 8-й армии, так и по территории Восточной Пруссии, Польши, Саксонии и Бранденбурга. Не имея бесконечного запаса боеприпасов и ресурса техники, в качестве целей были избраны узловые железнодорожные станции и мосты через крупные реки.

С одним не совсем полноценным авианосцем и полутора десятками самолетов я совершенно точно не смогу разгромить всю германскую армию, но вот разнести вдребезги всю их логистическую структуру нам по силам. И теперь на Восточном фронте вместо орднунга наступает хаос. Еще не поднялся в атаку ни один русский солдат, а немецкие генералы начали испытывать беспокойство. Сегодня, на второй день операции, удар перенесен на немецкую союзницу Австро-Венгрию, целью в которой должны стать крупнейшие железнодорожные узлы и мосты через Дунай. Не стоит забывать и о том, чье ослиное упрямство дало старт этой мировой бойне, открывшей дорогу всем ужасам ХХ века. И если заказчиком войны была Великобритания, она же должна была стать и ее главным бенефициаром, то первый выстрел точно сделали австрийцы, точно зная, каков будет ответ из Петербурга на бомбардировки Белграда. По итогам Первой Мировой не было своего Нюрнбергского трибунала, людей допустивших зверства против мирного населения не судили, как военных преступников. Что же, придется нам выступить в одном лице и судьями и палачами.