Читать книгу "Австрийская площадь, или Петербургские игры - Андрей Евдокимов"

— Как-то выйдя утром из дома, Петр неожиданно для себя повернул в другую сторону от редакции. Занимался один из лучших, последних дней бабьего лета. Воздух теплый и свежий, ни одного облака над крышами.

2.17. Это такая окончательная бумажка!

Петр долго обдумывал возможные варианты и в конце концов решил, что правильно отказался замять скандал вокруг Австрийской площади. Судя по всему, его запрос в консульство кого-то серьезно задел. Кого и в какой степени, он даже не мог представить. И продолжал ждать.

Через несколько дней после встречи с Заленсковым Петра пригласили в консульство за ответом. Он снова оказался в маленькой приемной.

— К сожалению, консул не сможет вас принять, он неожиданно и срочно уехал в Австрию, — сказала секретарша, протягивая лист плотной бумаги. Распишитесь вот здесь, пожалуйста.

Ответ оказался коротким:

«Том Х. Вестфельт почетный консул Австрийской республики в Санкт-Петербурге. Господину П.А. Рубашкину- заместителю главного редактора региональной общественно-политической газеты.

Глубокоуважаемый господин Рубашкин!

На вопросы, содержащиеся в Вашем письме, консульство Австрийской республики в Санкт-Петербурге имеет честь сообщить следующее:

— существовала устная договоренность между австрийской стороной в лице советника магистрата г. Вены Ф. Свихалека и мэром г. Санкт-Петербурга г-ном А. Собчаком об оплате работ, произведенных на Австрийской площади;

— до настоящего времени никаких выплат за произведенные работы на банковские счета российской стороны из Австрии не производилось.

Австрийская сторона, придерживаясь своих обязательств об оплате работ по благоустройству Австрийской площади, ждет от Правительства Санкт-Петербурга всех счетов по произведенным работам с тем, чтобы перевод денежных сумм на счет российской стороны состоялся.

Надеемся, что тем самым ответили на Ваши вопросы.

По поручению Консула

С.И.Колесников, зав. канцелярией»1.

Прямо из консульства Петр поехал к Кошелеву. Тот не скрывал нетерпения. Выскочив из-за стола, он взял у Петра бумагу.

— Эту историю можно считать законченной, — усаживаясь, сказал Петр, теперь они заплатят.

— С чего вы взяли? — разочарованно спросил Кошелев. — Сколько я получил таких обещаний, а воз и ныне там.

— Вы не понимаете — это точка. Окончательная точка. Осталось только отправить австрийцам счет, дождаться получения денег и провести пресс-конференцию. Вы же не захотите скрыть от журналистов приятного факта: городской бюджет пополнился двумястами тысячами долларов? — усмехнулся Петр.

— Но почему, почему вы так уверены?

— Это официальный, дипломатический ответ правительства Австрии. И если австрийцы не хотят огласки, — а мы с самого начала рассчитывали именно на это, — то дать нам такой документ, а после не выполнить обязательств… Петр замялся, подыскивая сравнение, — …это значит сдать козырного туза. Или представьте жертву, которая протягивает грабителю пистолет и при этом говорит: «Я отдам деньги, а если передумаю, то, пожалуйста, застрелите меня!»

Петр не стал рассказывать о встрече с Заленсковым, но именно она убедила его, что австрийцы обязательно заплатят.

— Что-то в ваших рассуждениях есть, — сказал Кошелев. — Но в любом случае надо ждать.

— Вы забыли о самом важном — нужно срочно послать счет. Кстати, почему вы раньше этого не сделали?

— Я как-то не задумывался, — признался Кошелев, и Петру понравилась его откровенность.

— Хорошо бы не тянуть, — сказал Петр.

— Петр Андреевич, раз уж вы приняли такое деятельное участие, не помогли бы написать письмо, — попросил Кошелев.

— Помочь — значит написать? — не дожидаясь ответа, Петр взял лист бумаги. — Как зовут бургомистра Вены? Хойпель? Так и напишем: «Господину Михаэлю Хойпелю. Уважаемый господин Хойпель!..»

— Почему бургомистру? — удивился Кошелев.

2.18. Сочтемся после, время ждет!

Деньги поступили в Петербург еще до Нового года, но Петр узнал об этом только в январе.

— Завтра будет пресс-конференция в Доме журналистов, приходите чуть раньше, я бы хотел до начала с вами поговорить, — сказал по телефону Кошелев.

Петр не почувствовал ни радости, ни желания тут же взяться за статью. Дело было не в обещании сохранить тайные пружины и подробности этой истории, которое он дал Заленскову. Просто эта новость не вышла из ряда других, как будто не он был участником всех событий и происшедшее его вовсе не касалось. Единственное, что волновало в последнее время, — это приближающийся переезд. Он, конечно, и пальцем бы не пошевелил, чтобы найти и оформить обмен квартиры, если б не безвыходное положение, в которое попала Катя.

Вскоре после того как Петр получил ответ из консульства, ее выгнали с работы и отказали в получении австрийского гражданства. Он по телефону даже не узнал ее голоса. Катя рассказывала о своих неприятностях глухо и монотонно, ни разу не упрекнув Петра.

— Ну и плюнь на них, возвращайся, проживем как-нибудь, — сгоряча предложил он, и тут же понял, что прежние раздоры отошли, горечь и обида остались в прошлом. — Возвращайся, начнем все сначала, — повторил он.

— Как же мы будем жить? Я знаю, ты никогда меня не простишь. — Катя заплакала. Прошло минуты две, Петр слушал, как она всхлипывала, как наливала воду, и терпеливо, с надеждой ждал.

— Нет, Петенька, ничего не получится, нам нельзя возвращаться, какое будущее ждет Настю там, у вас. Я из-за нее не могу, пусть хоть у нее все будет хорошо, если у нас не получилось.

Вскоре Катя позвонила еще раз и сказала, что они с Настей переезжают в Германию, там ей обещали работу и помогут с жильем, только позарез нужны деньги.

Петр попросил всех, кого знал, посоветовать надежное агентство, и через несколько дней подписал документы о продаже своей трехкомнатной квартиры. Взамен он получил комнату в покосившемся деревянном доме между Тарховкой и Разливом, а Катя — тридцать пять тысяч долларов на свой счет в венском банке «Кредитаншальтен».

И теперь он мучился, не зная, куда девать мебель и невероятное количество всякого барахла.

Петр опоздал и потому не встретился с Кошелевым. Пресс-конференция уже началась, Зеленая гостиная была набита журналистами. Наступая на змеившиеся по полу провода телекамер и софитов, Петр пробрался в дальний угол. Оттуда он видел кусочек серого, в тучах неба в окне, но было плохо слышно. Впрочем, Петра мало интересовало, что говорил Кошелев. Неожиданно он услышал свою фамилию.

— Лучше всех разобрался в этой запутанной истории Петр Андреевич Рубашкин — вы, наверное, помните его статью, вышедшую полгода назад, сказал Кошелев, глядя на Петра. — Может быть, он что-нибудь добавит?