Читать книгу "Неотразимый обольститель - Бетина Крэн"

– Серьезно, Коннор, – глухим от сдерживаемого желания голосом проговорила Беатрис, отодвигаясь. – Что ты собираешься делать?

Он замер на мгновение, вглядываясь в ее решительное лицо. Его глаза заискрились, как звезды на полночном небе.

– Я заметил, что ты редко отступаешь, если слышишь «нет», – сказал он, медленно прикасаясь своими губами к ее губам. – Как только я окажусь в затрудненных обстоятельствах, я представлю на своем месте тебя.

На следующее утро «Нью-Йорк уорлд» вышла со статьей на первой странице, озаглавленной: «Кандидат защищает известную особу – она вела «душеспасительные» беседы в борделе!»

Но ни Коннор, ни Беатрис не видели этого номера. В своем особняке на Пятой авеню Беатрис проснулась поздно, после того как поздно легла предыдущей ночью, и она вообще не любила, когда запах типографской краски смешивался с ароматом чая и мармелада. На другом конце города Коннор, рано разбуженный Делом Делани, выступил с двумя речами до того, как смог позавтракать, и ему было не до газет.

Но другие увидели эту статью и сопутствующую ей заметку... официальное, взвешенное обращение Объединенной корпорации. Оба печатных материала содержали одну и ту же информацию: в предшествующий день правление корпорации собиралось на заседание, реабилитировало своего президента и единогласно проголосовало «за». Но статья приводила некоторые пикантные детали... такие как признание обвиняемой в том, что она действительно побывала в борделе, а также красочно описывала появление пресловутой «мадам» со штатом своих девиц для того, чтобы разъяснить, с какими целями обвиняемая навестила заведение. Далее цитировалось высказывание «мадам», как в момент водворения обвиняемой из борделя «взорам окружающих, к их радости, предстали ее многоуважаемые подвязки». И еще статья особое внимание уделяла тому, что на заседании присутствовал кандидат в конгресс Коннор Барроу, который отстаивал невиновность миссис фон Фюрстенберг и восхищался ее выдающимся характером.

К счастью для Коннора, большинство избирателей, присутствовавших на завтраке для членов профсоюза «Лосиные рога» и на завтраке для членов немецкой ассоциации булочников, не интересовались газетами... так же как и фабричные рабочие, которые пришли на демократический митинг, состоявшийся в обед на площади в промышленном районе Нижний Ист-Сайд.

После речи, которая получила громкую поддержку, Коннор спустился с обтянутой тканью трибуны, налил себе пива из одного из бочонков, предоставленных «Таммани» для митинга, и пошел по площади. Он пожимал множество рук и останавливался, чтобы поговорить с рабочими, которые обедали тут же, доставая еду из помятых жестяных банок или развернув старые газеты, взятые у уличных разносчиков. Рабочие улыбались ему и с благодарностью прихлебывали пиво. Он выслушивал их, смеялся или сочувствовал, с обостренным вниманием и честностью относясь к их заботам, и они чувствовали это, проникаясь к нему доверием. Когда прозвучал гудок, зовущий их снова на работу, они прощались с ним так, словно он стал им другом.

Коннор смотрел, как они уходят, со странным стеснением в груди. Он очень хотел стать представителем этих людей, помочь им как-то наладить жизнь. И он задумался, испытывал ли босс Крокер – хоть когда-нибудь – это желание служить людям.

Делани направлял возчиков, развозивших пиво, и давал указания парням, разбиравшим трибуну, а Коннор заметил карету, которая, вывернув из боковой улицы, направилась прямо к нему. Он наблюдал с растущим страхом, как экипаж въехал на площадь и остановился в нескольких футах от него. Дверь распахнулась, и появился яростно жующий сигару Крокер.

– Барроу! – завопил он что было мочи. – Поди сюда! Коннор подошел к карете и увидел, что внутри сидят Чарлз Мерфи и кандидат в мэры Томас Гилрой. Как только дверца за ним захлопнулась, карета двинулась с места. У Крокера побагровело лицо, Мерфи был мрачен, а Гилрой в раздражении похлопывал свернутой газетой по ладони.

– Ты просто дубина! – прорычал Крокер, как только они тронулись. – Что ты, черт побери, наделал? Я же сказал тебе держаться подальше от этой женщины, я говорил тебе оставаться чистеньким, а ты все равно вляпался в историю! – Он был так зол, что на его висках и на шее вздулись вены. – Годы работы, а теперь все повисло на волоске... из-за того, что ты не можешь справиться с тем, что у тебя в штанах!

– Послушайте, если это из-за Делани... – начал Коннор.

– Покажи ему! – приказал Крокер Гилрою, и тот, развернув газету, сунул ее Коннору. Крокер наклонился и ткнул пальцем в середину первой страницы. – Посмотри на эту пакость! Посмотри! Что теперь скажешь в свое оправдание?

Коннор почувствовал, как внутри у него все похолодело. Заголовок объяснял все. Опять его отношения с Биби обсуждались в печати, и ему опять надо давать объяснения.

– Я был там, чтобы свидетельствовать и чтобы помочь им выяснить правду, – проговорил он.

– Правду? – Крокер выхватил у него газету. – Единственная правда, которую тебе надо знать, – это что ты сейчас на полдюйма от того, чтобы вылететь из предвыборной гонки! – Он с шумом откинулся на сиденье и, кипя от негодования, некоторое время молча смотрел в окно. Потом, все еще тяжело дыша, босс пригвоздил Коннора взглядом к месту. – Что такого особенного в этом клочке муслина? Ты несешь чепуху и спотыкаешься о собственные я... словно влюбленный мальчишка, и не понимаешь, что она с тобой делает. – Он наклонился вперед и, чеканя каждое слово, проговорил: – Позволь дать тебе ценный совет, Барроу. Все они в темноте одинаковы. Найди себе хорошенькую шлюшку и освободись от лишнего напряжения.

Коннор почувствовал себя так, как будто с него живьем содрали кожу... До настоящего момента Коннор не верил, что его босс, опытный политик, может быть таким, каким некоторые описывали его в сплетнях. Крокер – глава банды, действующий принуждением и давлением, жадный до власти и коварный. Но сейчас Коннор видел его стремление любым способом, даже бесчестным, навязать свою волю. Женщина была для него всего-навсего «юбкой». Не важно, дешевка она, купленная на улице за пару монет, или дама образованная, воспитанная, благородная... у нее есть всего лишь одно достоинство. Включая и Беатрис фон Фюрстенберг. Его умная, сильная, щедрая и смелая Биби была всего лишь неподходящей «юбкой».

– Скажи ему, – приказал Крокер, пихнув Мерфи в бок локтем.

Коннор сжал кулаки в карманах пиджака, глядя на Мерфи, которому этот приказ был явно неприятен. Но Мерфи прежде всего был хорошим исполнителем, а исполнитель всегда подчиняется приказам.

– Мы возвращаемся в «Таммани Холл», – безжизненным, ничего не значащим голосом проговорил он. – Мы собрали несколько репортеров в приемной... представителей всех ведущих газет. Ты будешь отрицать свою причастность к суфражистской организации и объявишь, что борьбу за права женщин ведет опасная группировка, толкающая женщин на дурной путь и расшатывающая основы общества. – Тут он замолчал и посмотрел на Крокера, который грубо приказал ему продолжать. – Затем ты будешь отрицать личные связи с этой фон Фюрстенберг и скажешь, что тебя ввели в заблуждение по поводу банка, который ты представлял. Ты заявишь, что прекратил все отношения с ней и ее корпорацией. – Мерфи остановился, борясь с неловкостью перед последними словами. – И тебе придется поступить именно так, как объявишь. Больше ты ее не увидишь.