Читать книгу "Жду. Люблю. Целую - Тереза Ревэй"

Британские военные расщедрились на два дополнительных часа подачи электроэнергии. Все же это было Рождество. В Люстгартене даже установили карусель для детей. Макс приготовил горячее вино со специями и подал стаканы сестре и Клариссе.

— Поздравляю вас с получением места секретаря, Кларисса.

— Спасибо, — сказала она, покраснев.

— Думаю, эта работа не очень веселая. Вы занимаетесь перемещенными лицами и восстанавливаете разъединенные семьи, не так ли?

— Верно.

— У вас хороший начальник?

— Да. Он сразу согласился предоставить мне этот шанс, в то время как я сама даже не надеялась, что меня возьмут.

— Он ее не уволил, даже когда узнал, что она не умеет печатать на машинке, а стал давать ей уроки, — сказала Мариетта. — Какой великодушный господин, правда?

— Американец? — спросил Макс.

— Нет.

Кларисса не отрывала взгляда от стакана. Она старалась не вдаваться в детали, понимая, что фамилия Осолиных для этих людей как бочка с порохом, над которой держат зажженную спичку.

Макс украдкой посматривал на нее. В белой блузке, застегнутой до самого верха, и в скромной серой юбке Кларисса была незаметной. Она не походила на девушек своего возраста, которые старались любой ценой подцепить военного, чтобы выйти за него замуж и уехать из Германии как можно дальше. Он знал, что она не ходит на танцы и не имеет друзей, а ведь у нее было милое личико и хорошая фигура. Макс удивился, почувствовав ее напряжение, но он никогда не мог ее понять. Эта странная смесь раздражения и застенчивости иногда выводила его из равновесия. Общаясь с Клариссой, он не мог отделаться от ощущения, что идет по тонкому льду.

— Елка, которую ты принес, какая-то анемичная, — заметила Мариетта, указывая на скромное деревцо, украшенное редким дождиком из фольги. — Она похожа на нас, несчастная. Но все равно с твоей стороны это так мило — устроить для нас праздник. Я не вставала с постели уже пятнадцать дней. Мне кажется, что я снова вернулась в мир живых, перед тем как окончательно перейти на другую сторону. К тем, кто там находится, скоро буду принадлежать и я.

Состроив горько-ироничное лицо, она подняла свой бокал.

— У тебя просто дар создавать напряженную атмосферу, — заметил Макс. — Только не говори все это при Акселе.

— А, Аксель, — вздохнула она. — Моя самая большая слабость. Как я люблю этого мальчика, если бы вы знали! Для него я готова на все…

Она помолчала несколько секунд, словно раздумывая, стоит ли продолжать, но все-таки продолжила, покусывая губы.

— Я получила письмо от его отца.

Дрожь прошла по телу Макса. Он замер и очень аккуратно поставил на стол тарелку с сухими пирожными.

— Курт жив?

Мариетта молча глотнула вина, потом тщательно затушила в пепельнице сигарету. Из табака, добытого из семи окурков, можно будет еще сделать одну самокрутку.

— Тебя это удивляет? — усмехнулась она.

— Нет. И где же он?

— В Баварии.

— Надеюсь, за решеткой, отбывает заслуженное наказание?

— Пока нет.

Гнев охватил Макса, комом подступил к горлу.

— А как же он узнал, где тебя найти? Не мог же он предположить, что ты живешь в моей бывшей студии?

— Первой написала ему я. Еще раньше мы условились об одном почтовом адресе, это возле Мюнхена, куда мы сможем посылать друг другу письма. До настоящего времени я сомневалась, стоит ли…

— А теперь решила, что стоит? — горько бросил Макс.

— Я хочу, чтобы у моего сына было будущее. Я должна была знать, жив ли его отец. Сама я от Курта ничего не жду. Даже буду счастлива, если никогда больше его не увижу. Мы испытали вместе много счастливых моментов, но потом я разочаровалась в нем. Аксель же — это совсем другое.

— Значит, ты считаешь, что для устройства будущего твоего сына нужен такой человек, как Курт Айзеншахт? — подвел итог Макс. — И какое же будущее? Ведь этот мерзавец на всю катушку пользовался выгодами, поддерживая этот порочный режим! Будем, по крайней мере, откровенны. Ты просто хочешь денег, Мариетта. И всегда хотела. Именно поэтому ты и вышла за него замуж. Теперь ты думаешь, что он выкрутится и сможет спасти часть своего имущества. И ты, конечно же, права. Но какой это позор!

Она пожала плечами.

— Как бы то ни было, Курт всегда останется отцом Акселя. Малыш никогда о нем не говорит, но это не значит, что он не думает об отце. Курта можно обвинить во многом, но в одном я уверена: он позаботится о будущем своего сына. Аксель в отчаянии. Его мир перевернулся. Иногда мне кажется, что ему уже тридцать лет. Я дрожу от страха всякий раз, когда он идет на черный рынок торговать. В любую минуту его могут арестовать. Однажды на вокзале он едва убежал от патрульных. Я хочу, чтобы у него был шанс чего-то достичь в жизни.

Тень печали омрачила ее лицо.

— Я умираю, Макс, — сказала она сурово. — Это чудо, что я дожила до сегодняшнего дня. И я не собираюсь напрасно терять время.

Макс отвернулся. Он не мог больше смотреть в ее темные глаза. Воспоминания накатили на него. Блестящий, с безграничными амбициями Айзеншахт. И вот теперь его зять снова возникает в их жизни. Как ему удалось проскочить сквозь сети чисток? Поверить невозможно! Американцы вели процесс над нацистами рьяно, хотя их подход сильно отличался от подхода русских, которые хотели не столько наказать побежденных за их нацистское прошлое, сколько создать такую Германию, где, пусть и не быстро, гусиным шагом, но в конце концов создадут социалистическое общество при помощи СССР. Какая же невероятная изворотливость понадобилась Айзеншахту, чтобы он смог обмануть судей!

— Не уверена, что Аксель настолько беспомощен, как вы о нем думаете, — вмешалась Кларисса. — Он уже понял, что может рассчитывать только на себя. Для юноши его возраста, когда молодежь только и ждет, что скажут старшие, это прогресс. У него открылось второе дыхание.

Макс налил себе виски и выпил одним глотком.

— Неужели ты искренне полагаешь, что Аксель сможет устроить свою жизнь на деньги, которые его отец заработал на чужих страданиях?

— Не преувеличивай. Курт имел состояние и до прихода фюрера к власти. Он просто понял, что выгодно поддерживать ту партию, которая в данный момент управляет страной. Он не собирался в одиночку мешать Гитлеру становиться канцлером. Но он примкнул к ним не из идеологических соображений.

— Ну конечно же нет! — усмехнулся Макс. — Для такого человека, как он, существует только одна идеология — как бы половчее прибрать к рукам все, что плохо лежит. И для этого он готов кому угодно продать душу, будь то нацистская партия или СС, и быстренько занять кресло в министерстве Геббельса.

— Он не один такой! — сухо возразила Мариетта. — По-твоему, надо стереть с лица земли миллионы немцев, которые в свое время извлекли пользу из той системы? Все те, кто обладает способностями и умом, стране крайне необходимы, чтобы восстановить разрушенное. Союзники начали с того, что принялись массово выгонять чиновников на улицы и сторонились тех, кто не был белее снега. Но теперь они поняли, что это утопия. Ситуация меняется с каждым днем. Теперь враги в другом лагере, и ты это прекрасно знаешь. За исключением настоящих убийц, которые все равно будут повешены, по крайней мере, те, кто дал себя поймать, — уточнила она с горечью, — все остальные будут реабилитированы, найдут способ, как это сделать. Пусть Курт больше не будет владельцем газет, но ничто не помешает ему заниматься бизнесом. В течение какого-то времени он будет держаться в тени, но через несколько лет он снова заявит о себе. Не будь таким наивным, дружок! Уверена, что очень скоро мы даже перестанем спорить на такие темы.