Читать книгу "Сто осколков одного чувства. Эротические этюды №№1-52 - Андрей Корф"

Она: Ничего. Все твои песни я знаю наизусть. Подскажу...

На шашлыках: он берет гитару и поет. Песня снята, как доморощенный клип: кто-то пританцовывает, кто-то подпевает. Шампуры уже обглоданы. Тусовка набрала нужный градус и закипела.

(песня)

Наварю отвар я пьяный из гуляй-травы

Из забудь-травы, из прости-травы,

Брошу в ковшик оловянный горькое увы,

Сладкое увы, вечное увы.

Брошу пепел сигареты и золу костра,

Брошу детские секреты, куклы, флюгера,

Дольку лунного лимона ночью отражу,

А чтоб было чуть солено, волю дам ножу.

Пей до дна, моя дорога,

Допьяна, чтоб стать ручной...

Ты веди меня, дорога, от постылого порога

Ой, ой-ой-ой.

Наварю отвар я пьяный из своих стихов,

Из чужих стихов, из ничьих стихов.

Брошу в ковшик оловянный пригоршню грехов,

Мальчиков – грехов, девочек – грехов.

Ложку каши, что оставил в детстве на столе,

И щепотку скучных правил о добре и зле,

Брошу жухлую солому солнечных лучей,

А чтоб было чуть солено – слез налью ручей.

Пей до дна, моя родная, допьяна, чтоб стать ручной.

Чтобы не плакать, даже зная, что уйдет со мной иная

Ой, ой-ой-ой.

Наварю отвар я пьяный из того, чем жил,

Из того, с кем жил, из того, где жил.

Брошу в ковшик окаянный связку бычьих жил,

Корабельных жил и гитарных жил.

Сахар звезд той давней ночки, прядь родных волос,

Букву «р», подарок дочки, скарба полный воз.

Ветку дуба, листья клена, стебель лебеды,

А чтоб было чуть солено – горсть морской воды.

Пей до дна, мой черный ворон.

Допьяна, чтоб стал ручной,

Чтоб не взял меня измором ни над сушей, ни над морем —

Ой, ой-ой-ой...

(хлопки, шум-гам)

Илюнчик: Андрюнчик, за тебя!

Петрович: Нет. Я предлагаю выпить за жену этого засранца, которая его с нами отпустила, а сама сидит дома на цепи.

Он: (встает) За отсутствующих здесь жен, господа!

(все шумно чокаются и выпивают)

Она идет с коляской навстречу камере. Подходит на расстояние разговора.

Она: Привет, дядька. Что-то ты рано сегодня. Я тебя с воскресенья в дневном свете не видела.

Он: И как я в дневном свете?

Она: Прекрасен, как всегда. А я, наверное, как зомби. Ты на меня не смотри.

Выглядит она и впрямь неважно.

Он: Бедная моя богатая девочка. Мыш тебя скоро совсем доест.

Она: Ничего, один кусочек для тебя я оставлю. Кстати, о кусочках. Я там приготовила обед, так что милости прошу.

Он: Ты ничего не замечаешь?

Она: Ты побрился.

Он: И все?

Она: Да. А что я должна заметить?

Он: Хорошо. Вот тебе подсказка (протягивает ключи).

Она: Ты купил новый брелок? Симпатичный. А что за кнопка?

Он: Нажимай.

Она: А ничего не взорвется?

Он: Не должно. Жми.

Она нажимает, и рядом громко тявкает сигнализация.

Она:(вздрагивая) Ой.

Он: (оборачиваясь камерой к новой машине) Ну, как? Машина, конечно, не из крутых. Не Мерседес и не Бентли. Но она довольно новая, блестящая и красивая. А главное – своя.

Она: Дядька, ты купил себе машину?

Он: Нам. Я купил нам машину.

Она: А ты не будешь на ней гонять?

Он: Я пока что и трогаюсь еле-еле. Так что гонять не буду. Не слышу криков восторга.

Она: Ты в нее еще не сел, а я уже боюсь. Поклянись мне, что не будешь гонять.

Он: Клянусь, что не буду.

Она: А еще ты ее будешь любить, да?

Он: Не знаю. Она ведь красивая, правда?

Она: Даже слишком. Не то, что я.

Он: Да ты что, маленькая. С тобой только Феррари может сравниться, и то только красный.

Она: (трогает машину и вдруг начинает плакать)

Он: Да что с тобой, девочка?

Она: Не обращая внимания. Ты же знаешь, я в последнее время вообще в черти-что превратилась. (улыбаясь сквозь слезы) А она красивая. Правда.

Он: Ну, наконец то. Прокатимся?

Она: Мыша пора кормить. Давай потом. Ты нас в поликлинику на прививку отвезешь.

Он: Потом не могу. Мне еще на работу ехать. Я на пять минут заскочил – похвастаться.

Она: Ничего. На троллейбусе доедем. Ты хоть перекусишь?

Он: Некогда. Вот тебе камера, снимай исторический старт.

Она: Поцелуй меня.

Он целует жену и передает ей камеру. Она снимает его за рулем. Он дурачится,

потом, споткнувшись разок, трогается и уезжает. Камера поворачивается к коляске.

Она: Ну вот, Мыш. Наш любимый дядька уехал, и мы с тобой снова одни. Как ты думаешь, он правда не будет гонять? Я думаю, что будет все равно. Но мы с тобой привыкнем и не будем бояться. Правда...

(вздох, камера гаснет)

Окончание шашлыков. Догорает костер. Кто-то уже устал веселиться и залег. Кто-то продолжает. Камера в руках у Петровича. Илюнчик встает у костра во весь богатырский рост.

Илюнчик: Петрович!

Петрович: Я.

Илюнчик: Сымай! Я петь буду!

Петрович: Ты не умеешь.

Илюнчик: Да я в детском хоре солировал! На гастролях в Германии три раза был.

Петрович: В прошлый раз это была Чехословакия.

Илюнчик: И в Чехословакии был!

Петрович: Сколько раз?

Илюнчик: Ну... Раз восемь.

Петрович: А в Америке?

Илюнчик: А в Америку мы вообще каждые выходные мотались.

Петрович: На электричке.

Илюнчик: А когда и на машине. Залезем, бывает, в Мерседес...

Петрович: Всем хором.

Илюнчик: Зачем всем хором? Только солисты! А хор за нами на электричке!

Петрович: А чего же ты сейчас в хоре не поешь?

Илюнчик: Голос сломался.

Петрович: Совсем?

Илюнчик: Как у Робертино Лоретти.

Петрович: А отремонтировать?

Илюнчик: Ну что вы меня опять всю дорогу обижаете! Тихо! Слушайте, чайники.

(поет) Кому чару пить... Кому здраву быть...