Читать книгу "Курорт. Другие люди - Сол Стейн"

— Если вы пройдете со мной, доктор Браун, я покажу, где вы можете помыться и переодеться, — дежурный врач вышел из-за стола.

— Одну минуту, — остановила его Маргарет. — Я только скажу пару слов мужу.

Генри она нашла в комнате ожидания.

— Где Кэти? — спросила она.

Какая Кэти, едва не закричал Генри. Как мой сын?

Он шумно глотнул, потому что голосовые связки никак не желали подчиняться.

— Кэти пошла в туалет. Скажи мне?

Что она могла сказать? Стэнли тяжело ранен? Он и так это знал. Он в операционной? Ему и об этом известно.

— Сможет ли он играть в теннис?

— Я не знаю, — Маргарет полагала, что эта маленькая ложь не причинит вреда.

И поспешила за дежурным врачом.

Прошло еще сорок минут томительного ожидания. Генри думал о том, как бы ему умереть, сохранив тем самым жизнь Стэнли. И проклинал рационализм своего мозга, утверждающего, что такие обмены невозможны.

А Маргарет следила за неторопливым ходом операции. Никогда не видела она у сына такого бледного лица. Он казался мертвым, возможно, из-за резиновой трубки, уходящей в дыхательное горло и обеспечивающей вентиляцию легких. Едва поднимающаяся грудь. Капельницы на обеих руках.

Наконец, хирург повернулся к ней.

— Думаю, мы извлекли всю дробь. В некотором смысле нам повезло. Я видел раны от дробовиков, которые не позволяли сохранить конечность.

— Вы же не думали об ампутации? — Маргарет разом осипла.

— Честно говоря, поначалу я не видел другого выхода. Эта операция, как вы понимаете, далеко не последняя. Через несколько недель вы сможете перевезти его в Нью-Йорк, но только в горизонтальном положении. Вам придется закупить в самолете ряд кресел. И кто-то должен будет его сопровождать.

Она ничего не слышала, кроме слов, что Стэнли выживет. Ее сердце рвалось из груди.

Она должна сказать Генри. Их сын останется с ними!

Рядом с Кэти и Генри стоял мужчина в форме дорожной полиции штата Калифорния, с наручниками в руках.

— Что происходит? — встревожилась Маргарет.

— Как он? — спросил Генри.

— Операция заканчивается. С ним все в порядке. Что происходит?

— Вы — его жена? — осведомился полицейский.

Маргарет кивнула.

— Он арестован. Один из эвакуированных, по фамилии Блауштейн, показал под присягой, что лес поджег ваш муж. Он сказал, что видел это своими глазами, — полицейский повернулся к Генри. — Вы имеете право молчать. Все, сказанное вами, может быть использовано в суде против вас.

— Но… — начал Генри. Взглянул на Маргарет. — Могу я пройти к нему?

— Вы можете пройти только со мной, — полицейский защелкнул наручники на запястьях Генри.

— Подождите! — в ярости воскликнула Маргарет.

— Приберегите ваши слова для судьи, — спокойно заметил полицейский. — Я лишь выполняю свою работу.

Глава 24

Дело Генри Брауна вел судья Силверст Бонингтон, разочаровавшийся в жизни, но когда-то мечтавший попасть в Верховный суд. Теперь, в шестьдесят четыре года, он уже не рассматривал судебные процессы как средство привлечения внимания к собственной персоне со стороны политиков, прессы, публики. Твердо решив уйти на заслуженный отдых, в последний перед пенсией год он судил, руководствуясь только законом.

Еще до начала судебного заседания, на котором прокурор намеревался выдвинуть против Генри обвинение в поджоге федерального лесного заповедника, Бонингтон познакомился с первыми сообщениями из «Клиффхэвена» и понимал, что суд над Генри, поддержи он обвинение, получит широкую огласку. А он сам, как судья, станет известен в каждом доме, где есть телевизор. Но здравый смысл возобладал над искушением.

Так как Генри Браун жил в другом штате и хотел связаться со своим адвокатом, чтобы тот порекомендовал ему достойного коллегу в Калифорнии, судья Бонингтон назначил местного адвоката, по фамилии Хилки, для оказания Генри необходимой юридической помощи. Разумеется, лишь до прибытия адвоката, которого выберет обвиняемый. Поджог являлся серьезным обвинением, и судья хотел выслушать Хилки, прежде чем назначить сумму залога. Обвиняемого не знали в Калифорнии, но в Нью-Йорке он считался преуспевающим бизнесменом и ни разу не привлекался к судебной ответственности.

Рассказ Генри и Маргарет поверг Хилки в ужас. Они провели вместе полтора часа. Он разделял их горе, так как сам несколько лет тому назад потерял сына и понимал, сколь болезненно чувство несправедливости, испытываемое Браунами. Хилки решил попросить судью провести предварительно совещание с представителем прокуратуры. Когда они уселись за круглым столом в кабинете судьи Бонингтона, тот спросил Хилки, готов ли он высказать свои соображения о сумме залога.

— Ваша честь, — ответил Хилки, — я полагаю, что прокуратурой учтены не все факты, и прошу разрешения познакомить вас с некоторыми обстоятельствами, послужившими причиной совершенного правонарушения.

Заместитель окружного прокурора счел за лучшее не возражать, и Хилки проинформировал их о том, что произошло с Генри и Маргарет Браунами после их прибытия в «Клиффхэвен». Он не забыл упомянуть ни о четырех часах, проведенных Генри в шкафчике, ни о допросе Маргарет, ни о способе получения от Маргарет сведений о местонахождении ее сбежавшего мужа, предложенном новым управляющим «Клиффхэвеном». В заключение Хилки рассказал, как застрелили их сына, который разыскивал родителей и сообщил властям о пожаре. Хотя эту информацию он получил из вторых рук, так как сам не беседовал ни с девушкой, свидетельницей рокового выстрела, ни с матерью стрелявшего юноши, Хилки счел необходимым осветить и это происшествие.

— Ваша честь, множество тяжелых преступлений, таких как похищение людей, насилие над личностью, побои, массовые убийства, совершены в одном месте, на территории штата Калифорния, но арестовано лишь несколько преступников. Мне представляется, что ведомствам, ответственным за соблюдение правопорядка, как федеральным, так и штата Калифорния, предстоит гигантский труд по выявлению лиц, виновных в совершении этих преступлений. И среди них не должно быть человека, который использовал единственное, имеющееся в его распоряжении средство, чтобы открыть миру ужасы, творящиеся в «Клиффхэвене» и освободить больше ста человек, которых не успели лишить жизни. Ваша честь, я не представляю себе, как в свете вышеизложенного Большое жюри[20]сможет признать Генри Брауна виновным, — Хилки взглянул на молодого заместителя окружного прокурора. — Откровенно говоря, я сомневаюсь, что прокуратура будет настаивать на наказании моего подзащитного. Я вношу предложение снять обвинения, выдвинутые против мистера Брауна. Он согласен по первому требованию вернуться в Калифорнию для дачи показаний на суде над настоящими преступниками.