Читать книгу "Страсть и сомнения - Беверли Бартон"

– Продолжаешь считать его невиновным?

Гриффин кивнул:

– Да. А ты, Джадд? Неужели только два человека, я и Аннабел, верим в то, что Куинн не убивал тех женщин?

– Я согласился взяться за это дело, потому что ты убедил меня в невиновности Куинна. Но должен признаться, у меня возникли некоторые беспокоящие меня сомнения. Что-то в этом деле не так. Я предполагал, что некто убивал любовниц Куинна с целью подставить его. Но сейчас, когда обнаружилась жертва, с которой Куинн не был знаком, картина становится совсем запутанной.

– Вполне может оказаться, что Куинн все же знал Келли Флеминг, – заметил Гриффин. – Возможно, он знал ее под другим именем. Если удастся получить по электронной почте фотографию этой женщины, мы покажем ее Куинну.

Их разговор был прерван позывными сотового телефона Джадда.

– Извини, – сказал Джадд, доставая телефон. – Уокер слушает. – Черты его лица смягчились. – Нет, все в порядке. Я рад, что ты позвонила, родная. Подожди минутку, ладно? – Он с улыбкой отвел руку с телефоном в сторону и посмотрел на Гриффина. – Мне нужно поговорить. Это моя невеста.

Гриффин понимающе усмехнулся.

– Я пойду в спальню и позвоню Салливану, так что можешь свободно разговаривать здесь.

– Спасибо.

Гриффин прошел в спальню и закрыл за собой дверь. Итак, Джадд Уокер собирается жениться. Это должно стать большим разочарованием для всех настроенных на замужество женщин Чаттануги. Наследник солидного состояния Уокеров считался самым желанным потенциальным женихом в городе, а может, и в штате.

Гриффин поднял телефонную трубку и набрал номер мобильника Салливана. Бен ответил после второго гудка.

– Это Гриффин. Мне нужно, чтобы ты сейчас же вылетел в Техас, в Бейтаун. Соберешь всю, какую сможешь, информацию о женщине по имени Келли Флеминг. – Он повторил ее имя и фамилию по буквам. – Согласно данным полицейского управления Мемфиса, она была убита в Бейтауне около двух лет назад. Старшим детективом по этому делу был лейтенант Стовалл. Узнай все об этой женщине, и как можно скорее. Выясни, знала ли она Куинна Кортеса и имела ли к нему какое-то отношение. И постарайся прислать мне ее фотографию.

* * *

Куинн шел в номер Аннабел, ни на что не рассчитывая. Он был просто благодарен ей – ведь она вернулась в Мемфис для того, чтобы быть рядом с ним. Он скучал по ней, пока она в Остинвилле занималась похоронами Лулу. Разве бывало с ним такое когда-нибудь? При других обстоятельствах он поехал бы туда, чтобы присутствовать на похоронах Лулу. Поехал бы не столько для того, чтобы отдать дань уважения Лулу – хотя и это ему хотелось бы сделать, – сколько ради Аннабел.

Когда они с Аннабел проходили через холл, они всего лишь раз взглянули друг на друга и только в лифте держались за руки. Она улыбнулась ему, и Куинну показалось, будто его наградили главным призом какого-то очень важного состязания.

Боже, он ведет себя как влюбленный подросток. Нервничает. Куинн Кортес нервничает? Да у него всегда были стальные нервы и медные яйца. Он никогда не нервничал. Не потел. И не боялся ни одной женщины. Так было до сих пор.

Но Аннабел Вандерлей чертовски пугала его.

– Если ты голоден, можно заказать еду в номер, – сказала она, положив ключи и сумочку на стоявший у входа столик.

– Может, попозже? Но если ты хочешь чего-нибудь сейчас…

Она покачала головой:

– Мне просто хочется побыть с тобой.

Ее приятный голос обволакивал, подобно шелковому одеялу. Куинн закрыл глаза, чтобы обострить слуховое восприятие. «Не дай мне Бог причинить страдание этой женщине».

– Аннабел, я…

Куинн умоляюще смотрел на нее. Аннабел приблизилась к нему, и он, обняв ее за талию, притянул к себе. Она была так близко, что можно было ее поцеловать. Ему отчаянно хотелось целовать ее. Терзать ее. Раздеть догола и заняться с ней любовью. А потом начать все сначала и раз от раза доставлять ей удовольствие на протяжении всей ночи.

– Ты не знаешь меня, милая, – сказал он, почти касаясь ее губ.

– Я знаю все, что мне нужно. – Затаив дыхание, она закрыла глаза и слегка провела губами по его губам.

Мгновенная эрекция.

Он прижался щекой к ее щеке.

– Ты знаешь, что я всех женщин называю «милая»?

Аннабел склонила голову на его плечо.

– Ты хочешь сказать, что я такая же, как и все другие?

«Нет! Ты не такая, как другие, в этом-то и проблема. Меня никогда не волновало, что обо мне думают другие женщины, лишь бы считали отличным любовником. Но с тобой, Аннабел…»

– Ты поверишь, если я скажу «нет»? И что ты особенная? Совсем особенная.

Ее груди вмялись в его грудную клетку, его плоть уперлась в ее живот.

– Не говори так, если не уверен в этом, – сказала она, осыпая его шею легкими быстрыми поцелуями.

С трудом сглотнув, Куинн приказал себе не спешить, не терять контроль над собой.

Он взял Аннабел за плечи и посмотрел ей в глаза.

– Что?

– У нас с тобой все должно быть по-другому. Я хочу, чтобы это был не просто секс, а нечто большее. Я хочу, чтобы мы дарили друг другу любовь.

Аннабел вздохнула.

– Это то, чего хочу и я.

– Тогда давай сбавим обороты, милая. – Куинн усмехнулся. – Нет, не милая. Дорогая. Моя дорогая Аннабел. – Он выговаривал слова медленно, страстно растягивая их на техасский манер. Затем сказал по-испански: – Querida.[4]

Хотя отец его был мексиканцем, да и многие друзья, когда он рос, говорили по-испански, родным языком Куинна был английский, поскольку воспитывала его англоязычная мать. Шейла Куинн Кортес знала не больше дюжины испанских слов. Куинн же выучил испанский язык на улице – там же он научился и многому другому – и довольно свободно говорил по-испански.

Аннабел смотрела на него, как на самое дорогое для нее существо. И по ее взгляду Куинн понял, что может обладать ею. Прямо сейчас. Он мог взять ее на руки, отнести в спальню и…

– «Милая» – слово необременительное. Ничего не значащее проявление нежности – только и всего. К тому же, называя женщин милыми, я не рискую ошибиться в имени. – Куинн обхватил ладонью затылок Аннабел. – Но еще ни одну Женщину я не называл querida.

Он поцеловал ее. Изо всех сил сдерживая себя, чтобы не растерзать ее, он прильнул ртом к ее губам и принялся нежно смаковать их. Аннабел открыла рот, приглашая его проникнуть внутрь, и Куинн воспользовался приглашением. Их языки сплелись. Решительно – и в то же время нежно.

Ему было больно. Больно из-за неистового желания оказаться внутри ее.