Читать книгу "Затерянные в Полынье - Александр Трапезников"

– У них могла произойти серьезная размолвка, – спокойно ответил Сеня. – Они могли вдрызг разругаться. Он мог смертельно обидеть ее. Или не выполнить обещание. А Ксения, как нам известно, девушка истеричная и злопамятная. И если уж она захотела убить, то лучшего случая, чем здесь, ей бы никогда в жизни не представилось. И вы заметили, как она порывалась первой сбежать отсюда? Убраться в Москву. А вот когда мы отсюда освободимся, еще неизвестно. И произойдет ли это вообще? Я уверен на сто процентов, что она не вернется обратно, чтобы выручить нас. Она уже всех нас здесь похоронила.

В это время мы услышали, как кто-то стучит во входную дверь. Я вышел на крыльцо и увидел Раструбова. Сапоги его были заляпаны болотной грязью.

– Ну, все, – сообщил он, довольно потирая руки, даже его тараканьи усы топорщились кверху. – Вывел я ее на дорогу. Теперь, наверное, уже до городка добралась. Готовьте через три дня следующего.

– Мерси, – произнес я, хотя весь его внешний вид меня просто раздражал. Мне почему-то так и хотелось заехать ему кулаком в лоб. Наверное, просто был на взводе после нашей застольной беседы. Но я проводил пекаря до калитки и вернулся обратно.

– На чем же мы остановились? – спросил я, встретив напряженное молчание.

– Нет ответа, – произнесла Милена. – Убийство Николая такое же странное и бессмысленное, как смерть твоего деда.

– Здесь все бессмысленно и странно, – заявила Маша. – И мы никогда не докопаемся до истины.

– Зря ты так думаешь, – возразил Марков. – От меня еще никто не уходил, поверь.

– Не хвастайся. А что, если этой ночью в нашем доме произойдет еще одна смерть? Маховик раскручивается и набирает обороты.

– Кто же кого должен убить на сей раз? Я – Сеню или Милена – Вадима?

– Утро покажет… – загадочно ответила Маша и передернулась. – Что-то прохладно стало. Будто сквозняк.

– Надо проверить все окна, не оставили мы где-нибудь открытым, – сказала Милена и поднялась. Я пошел следом за ней. Мне не хотелось оставлять ее одну. Действительно, кто знает, что еще поджидает нас в этом доме? Мы обошли все комнаты, проверили задвижки и возвратились в зал. Но за столом увидели лишь одну Машу.

– А где мужчины? – спросила Милена.

– Ушли прогуляться.

– Тихо! Вы слышали сейчас что-нибудь? – Я настороженно замер, сделав предостерегающий жест. – Только что… какой-то легкий скрежет. Словно провели пилкой по камню.

– Да, пожалуй…

– Оставайтесь здесь. Я пойду проверю подвал. – Мне показалось, что странный звук донесся именно оттуда.

Прежде чем они успели мне возразить, я вошел в свою комнату, достал фонарик, открыл люк и начал спускаться вниз. Тщательно осмотрев весь подвал, я убедился, что он пуст. Недовольный, словно опоздав на назначенное свидание, я уже хотел подняться наверх, когда взгляд мой упал на одну из цементных плит возле лестницы. Потом я посмотрел на вторую плиту и сравнил их. Конечно, как же мы сразу это проворонили!

Они были совершенно одинаковы и в то же время отличались друг от друга. Пыль! Она полностью покрывала только одну из плит. На другой ее было гораздо меньше. Словно именно здесь, с боков, к ней прикасались чьи-то руки, стершие пыль. Почувствовав, что напал на след, я решил действовать предельно осторожно, чтобы не спугнуть «крысу». Стараясь не шуметь, я попятился к лестнице. В моей голове уже сложился план дальнейших действий. Но чтобы он не сорвался, мне надо было быть терпеливым, как рыболову. Я поднялся через люк в комнату, вернулся в зал.

– Ну, что там? – спросила Милена.

– Ничего особенного. Должно быть, крыса.

– Надеюсь, она не заберется к нам в постель?

– Не беспокойся, я установлю мышеловку. – Меня немного трясло от возбуждения. Я чувствовал, что нахожусь на грани раскрытия той тайны, которую пытался разгадать с первого дня в поселке. Мне всегда казалось, что в доме живет кто-то еще. И вот, как видно, мои подозрения оправдываются…

Вскоре вернулись Барсуков и Марков. Но я решил не посвящать их в свои планы. Мне хотелось во всем разобраться самому.

– Там такое творится! – встревоженно заговорил Барсуков. – Ермольник и его ребята дерутся с «монковцами», аж перья летят! А где-то возле особняка Намцевича слышна стрельба. Говорят, что вечером охранники выгоняли жителей из домов и заставляли идти к Монку на поклонение… Да не все, видно, согласились. Вот и началось…

– Это только репетиция, – добавил Марков. – Самое главное еще впереди. Советую теперь всем лечь спать, чтобы набраться сил. Они нам еще понадобятся. А тело Николая мы перенесем в церковь утром.

– Как бы его у вас не отбили служители Монка, – сказала Милена. – И не сделали с ним то же самое, что и со Стрельцом.

– Не получится, – успокоил ее Марков.

– Может быть, нам установить ночью дежурство? – предложил я. – На всякий случай?

– Разумно, – согласился Марков. – Но займутся этим только мужчины. Бросим жребий?

– Зачем? Я готов быть первым, – сказал я. Это было мне на руку, а возражений не последовало.

– Сменишь его часа через три, – кивнул Марков Барсукову. – Ну а я заступлю под утро.

Мы разошлись по своим комнатам, и теперь меня стало тревожить другое: стоит ли оставлять Милену одну? Все-таки это было очень опасно, поскольку я не знал – кто убийца, только догадывался. А если я ошибаюсь?

– Чем ты так встревожен? – спросила Милена, внимательно глядя на меня.

– Так… Ложись спать. Я буду дежурить в зале.

Достав из-под кровати один из своих мечей, я уже собрался уйти, как она задала мне еще один вопрос:

– Скажи, ты по-прежнему любишь меня?

– Даже еще больше, – улыбнулся я ей. – А ты не жалеешь, что я зазвал тебя в это гиблое место?

– Нет. Когда-нибудь, через много-много лет, когда мы будем совсем старенькими, мы станем вспоминать об этом времени в Полынье с грустью, печалью, но и с радостью тоже.

– Конечно, родная, – согласился я. – Так всегда и бывает. И мы будем думать, что все случившееся с нами было сном.

– А когда мы проснемся – по-настоящему, – поддержала она мою мысль, – когда мы освободимся от череды сновидений, которые и есть наша жизнь, мы поймем, что все, что с нами было, – лишь прелюдия к счастью. И смерть откроет нам ворота к другой жизни, волнующей и совершенной, где мы встретим всех наших друзей и близких…

– …где нет ни злобы, ни зависти, ни ненависти, ни боли. Только любовь.

– …только любовь, – повторила она. Потом свернулась калачиком на кровати и закрыла глаза. И я, мысленно пожелав ей покоя, ушел в зал. Там я пробыл недолго, минут двадцать. А затем вышел на кухню, где покоилось тело Комочкова, приподнял одеяло, вглядываясь в уже заострившиеся, восковые черты лица друга, прочитал молитву. «Вот этим мечом, – подумал я, коснувшись острия, – тебя и убили… Но твой убийца понесет наказание, где бы ни скрывался».