Читать книгу "Мика и Альфред - Владимир Кунин"

А ученые, которых собрали сюда со всего света, — вся эта жидовня и немчура под командованием наших больших начальников, которым коньяк из Москвы транспортными самолетами возят, — этих ученых хлебом не корми, а дай простому русскому военному народу лапшу на уши навешать, чтобы он, видишь ли, не выпивал… дурят нашего брата почем зря! Вот и придумали, дескать, это яд… А вот хер им в грызло: на нас где сядешь — там и слезешь!

Да, товарищ старший лейтенант?…

Примерно так, простодушно и очень доверительно, объяснил Мике Полякову его же собственный моторист, когда приволок своему любимому командиру две двадцатилитровые канистры с этой уже неоднократно проверенной лиловой жидкостью, которая даже и название успела получить — «Голубой Дунай».

Мика поблагодарил, но канистры не принял. Сорок литров спирта, подкрашенного марганцовкой, были отправлены обратно. Что не снизило желания Микиного окружения сделать ему подарок.

Где, как и при каких обстоятельствах эти две канистры были обменены на прекрасный, почти новый трофейный американский «виллис» — так Мика никогда и не узнал.

Мало того, на двигателе и кузове «виллиса» родными авиаумельцами были перебиты номера, еще за полканистры в военно-автомобильной инспекции комендатуры Кап-Яра были оформлены все документы на имя старшего лейтенанта Полякова Михаила Сергеевича. И вот в таком «узаконенном» виде Мика получил этот «виллис» в подарок от всей своей эскадрильи именно в тот день, когда ему исполнилось двадцать четыре года и он приказом командования был назначен заместителем командира эскадрильи по летной работе.

* * *

С легкой руки майора Борщевского — начальника гарнизонного Дома офицеров — для Мики Полякова в Кап-Яре неожиданно открылась и бурная «светская жизнь».

— Мне сказали, что в прошлом вы — художник? — спросил как-то майор, отловив Мику в Доме офицеров на танцах под радиолу.

— Тут две неточности, товарищ майор, — сказал ему Мика. — Во-первых, у меня практически никогда не было «прошлого», а во-вторых, до войны я всего лишь учился в средней художественной школе.

— А вы, оказывается, еще и кокетун, старший лейтенант? — едко и насмешливо удивился майор Борщевский. — Мне показывали несколько ваших шаржей — у вас весьма зрелая и уверенная рука… Как мне кажется.

— Спасибо, товарищ майор.

— Просто Юрий Леопольдович.

— Спасибо, Юрий Леопольдович. В таком случае просто Михаил Сергеевич.

Майор внимательно оглядел Мику и очень вежливо произнес:

— Не ошибусь, Михал Сергеич, если скажу, что навскидку я примерно вдвое старше вас. И в моем возрасте уже нужно начинать беречь время, отпущенное судьбой. Ничего, если я сокращу ваше отчество и буду называть вас Мишей?

Борщевский понравился Мике своей скрытой иронией и явной интеллигентностью. Чем-то — построением фраз, негромкостью, манерой смотреть на собеседника — Борщевский напоминал Мике отца — покойного Сергея Аркадьевича.

— Весьма польщен, Юрий Леопольдович, — в тон Борщевскому ответил Мика и добавил: — В таком случае не Миша, а Мика. Так меня называли дома. Хорошо?

— Отлично, Мика. Итак, в связи с нашей беспредельной секретностью я не имею права пригласить к нам на гастроли ни один театр. Только самодеятельность. А политотдел требует «зрелищ» и «зрелищ», чтобы как-то отвлечь наш военно-героический народ от поголовной пьянки. Вот я и решил сделать пару-тройку спектаклей своими силами. У нас есть минимум два десятка очень способных людишек. Я же в прошлом — театральный режиссер… Не бог весть что, но режиссер. Здесь, как говорится, на «твердых заработках». Вот и решил рискнуть. Одна пьеса такого драматурга Александра Галича «Вас вызывает Таймыр!» — вы, наверное, не знаете — сейчас катится по всем театрам страны. И парочка пьес Евгения Львовича Шварца — «Голый король» и «Дракон». Но «Дракона» могут не разрешить… Вы вообще что-нибудь знаете о Шварце?

— Впервые слышу.

— Если бы мне не было известно, что вы хороший летчик, я бы считал это позорным фактом вашей биографии. Шварц — гений! Я пришлю вам с посыльным книжечку его пьес, и вы в этом убедитесь сами. А вам я предлагаю напридумывать и нарисовать эскизы костюмов для пьес Шварца. Для Галича не нужно — там милая советская современность. А вот для «Дракона» и для «Голого короля» необходим свежий, веселый взгляд молодого, смелого и нахального человека.

— С чего это вы взяли, что я смел и нахален, Юрий Леопольдович?

— Ваша профессия предполагает смелость, а сплетни о количестве оприходованных вами вольнонаемных и военнослужащих дамочек нашего гарнизона позволяют мне не сомневаться в вашем нахальстве и наглом напоре, Мика.

— Кошмар! — сказал Мика, — Вы именно по этому признаку остановили свой выбор на мне?!

— Нет. Мне понравились ваши рисунки, — ответил Борщевский.

… Через полторы недели после утренних полетов вдоль речки Ахтубы и дневного оформления документации эскадрилий по налету часов каждого экипажа Мика приехал на своем «виллисе» к Борщевскому в Дом офицеров.

Приехал восторженно-прибалдевший от чтения шварцевского «Дракона» и привез не только эскизы костюмов, но и даже весьма остроумный проект оформления сцены с крайне незначительными, чисто аппликативными сменами декораций.

Борщевский все внимательно просмотрел и строго сказал:

— Вы очень талантливы, Мика. Я надеюсь, что вас ждет блестящее будущее.

С этой минуты старший лейтенант Поляков полностью влился во вновь организованный театральный коллектив при Доме офицеров и отныне каждый свободный вечер проводил за кулисами «театра Борщевского».

Вознаграждением Мике за столь весомый вклад в постановку спектакля была безмерная благодарность Юрия Леопольдовича и безоговорочная готовность любой из девиц домофицерского закулисья немедленно нырнуть в койку к красивому старшему лейтенанту с собственным «виллисом». Чем Мика и пользовался без зазрения совести, сильно расширив диапазон своих внеслужебно-половых упражнений…

* * *

Спустя два месяца после премьеры «Дракона», разрешенного САМИМ Королевым (вопреки запрету политотдела), Мика Поляков медленно ехал на собственном «виллисе» по скрипящему февральскому снежному насту в штаб своего авиасоединения мимо Дома офицеров.

Чуть притормозил у большого фанерного рекламного щита, где сверху было написано: «Евгений Шварц». Ниже гигантскими буквами — «Дракон». А уже под названием пьесы — тоже достаточно крупно:

«Режиссер спектакля — майор Ю. Борщевский.

Художник — ст. л-нт М. Поляков».

— Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал… — спел сам себе Мика и поехал дальше.

Печальные нотки явственно звучали в Микином исполнении этой древней щемяще-блатняцкой строки. Ибо при всей своей, прямо скажем, не очень горячей любви к армии, к обязательному состоянию постоянной «подчиненности» последнее время служба на ГЦП для старшего лейтенанта Полякова складывалась более чем удачно и достаточно разнообразно. Что даже заставило Мику несколько пересмотреть свое бывшее стойкое отношение ко всему армейскому.