Читать книгу "Лягушка-нецаревна - Татьяна Герцик"

Даше захотелось плакать, и она закусила губу, пытаясь сдержаться. А вот не надо влюбляться в ученых мужей, они только о науке думают, любовь им нужна как стимул для научных открытий.

Следующий день прошел как в тумане. Она расплатилась с хозяином квартиры, уволилась из НИИ, оставив удовлетворенную таким исходом кадровичку и разочарованную Машу-секретаршу. В лабораторию больше не заходила, зачем? С сотрудниками она распрощалась как положено, а Артема ей видеть не хотелось стопроцентно. Вечером встретилась с кузиной, весьма расстроенной ее отъездом.

Они сидели в том же кафе, что и накануне, и Марина попыталась убедить сестру не мотаться больше по стране.

– Ну, что ты потеряла? Шастаешь по дорогам, как какая-то бродяжка. Да и опасно это. Не понимаю, почему твои родители не против.

– Они против. И что с того?

Марина неловко поежилась.

– Не понимаю, почему они для тебя не авторитет?

– Мама сама ни для кого не желает быть авторитетом, это слишком утомительно, а отец не может им быть в связи с аморальным образом жизни.

Марина задумчиво повертела в руках маленькую кружечку с мятным чаем.

– А из-за Артема ты остаться не могла бы?

– В качестве кого? Эрзац-науки?

Марина удивленно округлила глаза.

– Это как?

– А когда он устанет открывать новые моря и океаны в этой самой науке, тогда он снизойдет до меня.

– Не знаю, право. Женой ученого быть вообще не легкая штука. Никогда не знаешь, о тебе он думает или об очередной теореме.

– Как ты меня понимаешь! Но быть женой меня никто и не просил.

– А на жену бы ты согласилась?

Даша задумалась.

– Не знаю. Слишком все сложно. Мне претит сидеть на одном месте и заниматься рутиной. Я хочу делать то, что хочу я, не кто-то там. К тому же вставать в такую рань для меня смерти подобно.

Марина, которая всю свою жизнь вставала в эту самую рань, в ответ только пожала плечами. Предпочесть любви сон? Странно…

Даша, у которой вовсе не было аппетита, скатывала из мякиша мягкой булочки неаккуратный шарик. Марина молча следила за ее манипуляциями, не зная, что еще сказать.

– Ну ладно, мне пора. Завтра надо будет выехать пораньше.

Марина с легкой ехидцей спросила:

– Пораньше это во сколько? В шесть утра?

Даша с притворным ужасом поправила:

– Окстись! Кто ездит по ночам? Уж только не я! Выеду я часов в десять, а может и в одиннадцать. Самое время, чтобы спокойно, без пробок, выехать из города.

– Куда направишься?

– Надо съездить к тете Марусе. Интересная женщина. Мне на первом канале о ней репортаж заказали. Надеюсь, получится.

Они распрощались, и Даша поспешила к себе. Квартиру она уже сдала, поэтому переночевать решила в фургоне.

Странно, но ей было не по себе. Может быть, потому, что машина стояла на платной стоянке и мимо то и дело проходили люди? Все-таки звукоизоляция в фургоне не ахти, и слышно было каждое слово. Впрочем, в квартире, в которой она прожила почти два месяца, тоже было слышно все, что делалось у соседей. Панельные дома недаром назвали музыкальными шкатулками. Пока привыкнешь не обращать внимание на посторонние звуки, годы пройдут.

Утром она проснулась в десять часов и испугалась, что опоздала на работу. Вспомнив, что больше не работает, не успокоилась, а, наоборот, почувствовала противоестественную досаду. Что это с ней такое? Но ничего, скоро она будет в дороге, а дорога прекрасное успокаивающее средство.

Она неторопливо позавтракала в кафе, купив в дорогу пару салатов и чизбургер. Конечно, не слишком здоровая пища, но зато к вечеру она доберется до тети Маруси, а та уж найдет, чем ее накормить. Решив обдумать план репортажа по дороге, рассеянно засунула продукты в холодильник и села за руль.

Из Перми выехала через коммунальный мост и отправилась на север. Мимо проносились густые хвойные леса, а Даша все гнала и гнала машину, не в состоянии ни о чем думать. Душу угнетала тоска, сердце щемило, и она знала, почему. Но запрещала себе вспоминать, воспоминания могли привести только к слезам. А ей не нужно ни слез, ни тоски. И вообще она со всем этим справится, просто нужно время.

Она гнала по дороге со скоростью около сотни километров. Наверняка на ее пути не раз встречались камеры ГИБДД, фиксировавшие превышение скорости, но она не обращала на них внимания. Гонка отвлекала от неприятных раздумий, заставляя сосредотачиваться исключительно на дороге.

Около Глазова прозвучал звонок сотового. Взглянув на дисплей, Даша снизила скорость, съехала с дороги и остановилась на обочине. Звонила мать и разговор, по всей видимости, предстоял долгий. Мама всегда любила поболтать. Не здороваясь, сердито вопросила:

– Даша, это ты сказала отцу, что меня надо похитить?

Даша тихо захихикала, уж очень по-прокурорски звучал голос матери.

– Конечно нет, мама. Я тебя об этом предупреждала, но ты вела себя уж очень беспечно. А что, папашка тебя украл?

– Ну да! Чем я бесконечно возмущена!

– Когда он тебя украл?

– Три дня назад! И спрятал мой телефон, чтобы я никому не могла позвонить!

– А как телефон у тебя все-таки оказался?

– Да после устроенного мной скандала, естественно! Представляешь, я теперь в открытом море где-то возле Германии! Здесь жутко штормит и холодно!

– Это папашка зря сделал, конечно. В Средиземном море ты была бы куда сговорчивее.

– Даша, не хами! Мне совершенно не до шуток!

Мать была и в самом деле взволнованна, но в его голосе проскальзывали явно удовлетворенные нотки, поэтому Даша ее нарочитую истеричность просто проигнорировала.

– Мама, ты в самом деле недовольна? Мне нужно принимать какие-то меры?

Яна призадумалась.

– Нет, не нужно. – Она произнесла это уже спокойнее. – Но я все-таки жутко недовольна.

Даша мягко заметила:

– Ты не хочешь возвращаться в прошлое?

Яна фыркнула.

– Прекрасно знаешь, что это невозможно!

– Но ты все-таки хочешь попробовать? Исключительно ради спортивного интереса?

– Ну, если только для того, чтоб не жалеть потом об упущенных возможностях.

Даша засмеялась.

– Мама, насколько я знаю, морские капитаны имеют право регистрировать браки на своем борту.

– Твой отец мне это уже предлагал.

– Но ты хочешь его немного помурыжить?

– Нет, я хочу сказать, что мы уже женаты.

Тут уже дар речи потеряла Даша.