Читать книгу "След кроманьонца - Сергей Щепетов"

Постепенно из сплава всевозможных обрядов оформился культ Единого Бога и, конечно же, нечто вроде касты жрецов-священников: несколько семей, чьи сыновья не работали, а следили за правильным исполнением богослужебных обрядов или непосредственно участвовали в них. Они же, вероятно, следили, чтобы народ, по возможности, не нарушал многочисленных бытовых запретов-табу. Эти запреты, судя по всему, возникали и множились для отделения своих от чужих. Откуда берется очередной новый вождь-Сеймон, Вар-ка так и не понял.

С идеей пути, движения куда-то происходили изменения странные, но вполне понятные. Сначала толпа иревов действительно куда-то двигалась — скорее всего, за скотом, который объедал пастбища и шел дальше. Было не ясно, как долго это продолжалось, но Вар-ка заподозрил, что, в конце концов, они стали ходить по кругу, протяженностью то ли в год, то ли в несколько лет пути. На этом круге часть народа оседала в оазисах, где ассимилировала местных и начинала заниматься земледелием и торговлей. В результате настоящими кочевниками, кажется, осталась лишь незначительная часть народа. Остальные, похоже, двигались куда-то сидя на месте и выращивая виноград и пшеницу.

Что может быть целью пути для общества, чью численность сдерживают лишь пищевые ресурсы? Конечно же, это место, где всего много. Сначала это была просто некая страна, текущая тем и этим. Но по мере того как бескрайняя неизведанная пустыня становилась все более знакомой и маленькой, рай земной обретал все более определенное географическое положение. И вот тут-то начались проблемы.

Жизненное пространство иревов с одной стороны ограничивало могучее царство-государство, где правил Богоподобный и куда возвращаться никто не собирался. С двух других сторон простиралось море и настоящая пустыня, куда соваться было совершенно незачем. А вот на севере… На севере лежала страна благодатная и… доступная! Сохранилась даже древняя легенда, что именно оттуда предки иревов в голодный год ушли под руку Богоподобного владыки.

Сеймон понимал (Вар-ка начал-таки воспринимать его как одного человека), что контакта не избежать: там, в Наахе, красивые города, тучные пастбища, там крохотный клочок пашни может круглый год кормить большую семью, там… В общем, там есть все, кроме мощного государства, способного выставить армию на свою защиту! А контакт, собственно говоря, уже идет давно: и торговцы туда-сюда ездят, и молодежь, сколько ни запрещай, на заработки уходит. И что характерно: уходит туда народу значительно больше, чем возвращается!

С этого места рассказ сделался многословным, путаным и переполненным религиозным пафосом. Варка с трудом продирался к сути событий.

Иревы — народ многочисленный и буйный, но совсем не воинственный. Точнее, оружие его не мечи и копья, а вера и верность заветам. До сих пор — в пустыне — этого хватало. Но вот устоят ли люди, оказавшись среди дворцов и храмов? Не начнут ли дети смеяться над верой отцов, глядя на роскошь язычников? Ох, начнут…

Надо отдать должное вождям: они приняли мудрое решение! Они не стали засылать шпионов и обучать воинов, готовя военное вторжение. Они наложили многолетний (но не вечный!) запрет на посещение Нааха и занялись укреплением веры в собственных рядах. Священники стали методично приучать людей выполнять все старые традиции и табу, а также придумывать новые: как только народ будет подготовлен, ему откроется путь в благодатный Наах. Он покорит его своей праведностью и силой веры! М-да-а… как ни крути, а резон в этом есть.

Среди прочих «мероприятий по консолидации и укреплению» возникла идея… Точнее, Господь повелел, чтобы основные законы были записаны (впервые!) и вечно хранились среди народа, дабы вовеки не возникло сомнений… В общем, он — Сеймон — эту работу закончил. Почти два года он не спускался вниз, не посещал шатров кочевников и домов земледельцев. Лишь Первосвященник и Ученик его знали, где находится и что делает предводитель. И вот приказ Всевышнего выполнен. По этому поводу народ собран на великий праздник: там, внизу, они все — и пастухи, и пахари, и торговцы, и ремесленники — все!

— Могу я взглянуть на труд, коему отдал ты столько сил?

— О да, Посланник! О да! Они там, у жилища раба твоего.

— Неужели и тебе повторять: ты не мой раб. Не мой! Давай, веди, только не споткнись с закрытыми глазами!

Сеймон встал и осторожно двинулся к своему шатру. Вар-ка тоже поднялся на ноги, но пошел не вслед за ним, а вверх по склону, петляя между кустов. Он был не прочь взглянуть на письмена иревов, но ночь кончалась, рассвет наступал стремительно, а демонстрировать Сеймону свою скромную персону ему совсем не хотелось.

Вар-ка дремал, разомлев под утренним солнцем, когда на него неприятным зудом накатила волна чужих отрицательных эмоций. Импульс шел, конечно, не от людского моря внизу, излучающего радость, — источник где-то рядом. А рядом мог быть только Сеймон, если, конечно, кто-нибудь новый не влез на склон, пока он кемарил после бессонной ночи.

С этого места до жилища Сеймона не больше сотни метров, но разглядеть, что там происходит, из-за кустов невозможно. «Кажется, к нему действительно кто-то пришел — даже голоса слышно! Ну, что ж, пойдем посмотрим».

— …вместе с ними на празднике урожая!

— Он потерял контроль! Он показал свою слабость!! Первосвященник не может, не должен!!!

— Успокойся, Сеймон, успокойся! Что толку от гнева твоего… по крайней мере, сейчас? Яви лучше мудрость свою недостойному Ученику! Было бы лучше, если бы ты…

— Ладно! Говори все, а я буду слушать!

— Ничего не утаю, господин, ничего! Когда ты ушел… Началось это, наверное, позапрошлой весной. Ты же знаешь, как в Мибедаре, в Осаве, в Халаше празднуют день плодородия? Мы не запрещаем им…

— Это давно надо было сделать!! И без того неправедность пашущих землю туманит гневом лик Его!

— Ну-ну… Мы ведь много раз говорили об этом. Ты сам признал, что люди не в силах понять и принять истину сразу. Им нужно время, а нам — терпение. В Клабе и в Мираве в это время тоже шипит на огне мясо, тоже течет рекой вино и пиво, но люди воздают хвалу и приносят жертвы Всевышнему!

— Они это делают в своих поганых языческих храмах!

— Но в них уже нет кумиров! Люди сами убрали все статуи, а в Мираве даже сожгли их! Без кумиров их храмы лишь пустые дома. Так будет и в Осаве, и в Халаше, только нужно время, иначе люди отшатнутся от нас, ведь они так любят праздники! А в Мибедаре… Ты же помнишь наш бесконечный спор со жрецами Шагива? В конце концов, они согласились убрать его кумиры, согласились переплавить их…

— О, всесильный Бог отцов наших!!!

— Мы не делали изображений Бога! Птица, распластавшая крылья, — лишь олицетворение мудрости Бога, знак, что Он парит над нами и ничто на земле не укроется от глаз Его!

— Прости, прости, Господи, этот народ неразумный!! Продолжай рассказ свой, несчастный!

— Сеймон, ведь мы говорили с тобой об этом раньше, и ты… почти согласился! Ведь это не кумир, не образ Бога, а только обозначение одного из его свойств. Люди слабы, им трудно поклоняться тому, чей лик всегда скрыт, а имя непроизносимо. Они веками привыкли… Мы же не можем отгородиться, уйти от людей пашущих, торгующих, кующих металл!