Читать книгу "Часовые времени. Незримый бой - Дмитрий Политов"

— Тормози, — скомандовал Владимир Афанасьевич, завидев бегущего к машине Агафонова. Денис сиял белозубой улыбкой измазанного копотью лица. Маскхалат на левом плече был разорван, но крови не видно. — Ну докладывай, что нарыли?

— Полный порядок! — лихо отрапортовал Агафонов. — У нас, правда, двоих убило, да еще несколько человек с ранениями — один тяжелый. — Боец нахмурился и виновато поник: — Охранник один, зараза, глазастый оказался — ребят заметил и стрелять начал. Хорошо, снайперы не подкачали, а то совсем тяжко пришлось бы.

— Добро. — Седов поиграл желваками. — А по основной задаче?

— Там все чисто провернули, комар носа не подточит, — воспрял духом Денис. — В доме взяли одного из тех, у кого доступ к бункеру имелся, так он нам, как только его чуток ножиком пощекотали, все на блюдечке выложил: и про сигнализацию, и про запасной выход. Ну а дальше — дело техники! Правда… — Агафонов запнулся.

— Что?! — Владимир Афанасьевич смотрел люто, того и гляди взорвется. Народ, судя по всему, просек ситуацию, и вокруг их машины мигом стало пусто. И правильно, начальственный гнев — штука малоприятная. — Говори, хватит сопли жевать!

— Жив он, — отвел глаза Агафонов. — Но лучше вам самому пройти и посмотреть. Там доктор хлопочет. Вроде не смертельно.

— Зараза! — смачно припечатал Седов. — Еще раз начнешь мне лапшу на уши вешать, сгною! А ты что расселся? — переключился он на замершего Белугина. — Ноги в руки, и за мной. Да не трожь ты автомат, сколько раз повторять надо?!

Алексей торопливо выбрался наружу. Шагнул следом за Владимиром Афанасьевичем и… условный знак он позорным образом пропустил. И потому, когда Денис вдруг подшагнул к нему сбоку, ловко подсек ноги и, придержав за воротник, заставил встать на колени, то оказать сопротивление попросту не успел. Попробовал было дернуться, но в затылок больно вдавился ствол пистолета.

— Замри, сука! — резко сказал Агафонов.

Седов посмотрел на Белугина искоса, через плечо. И взгляд этот Алексею безумно не понравился. Так смотрят, когда решают твою судьбу. Вот моргнет он сейчас, и верный нукер мигом прострелит башку незадачливому хронопутешественнику. По спине пробежал нехороший холодок.

— Ничего не хочешь мне сказать? — деловито осведомился Владимир Афанасьевич.

Алексей стиснул зубы. А вот хрен тебе на лопате, не дождешься — умолять о пощаде не стану. И про бумажки твои поганые ни словечка не промолвлю. А они ведь тебе до зарезу сейчас нужны. Значит, они единственный шанс на спасение.

Седов еще чуть-чуть подождал, а потом, как показалось Белугину, преодолев нешуточную внутреннюю борьбу с самим собой, нехотя прищелкнул пальцами. И тотчас исчез прижатый к затылку ствол, а сильные руки вздернули парня с земли. Белугин усмехнулся. Что ж, спишем эту выходку на общую напряженность момента. Хотя очень похоже, что Владимир Афанасьевич решил в последний момент переиграть все. Сдается, не слишком жаждет он встречи Алексея с сотрудником Службы. Интересно, кстати, почему? Вроде бы нет у него, Белугина, столь уж важных сведений, что могут как-то повредить Седову. Но кто знает, очень может быть, что, с его точки зрения, все выглядит иначе.

Из дома вышли несколько бойцов. Они несли на носилках какого-то человека, укрытого длиннополой красноармейской шинелью почти с головой. Рядом суетился пожилой толстячок в смешных круглых очках-«велосипедах».

— Осторожнее! — просил он. — Прошу вас, товарищи, осторожнее! Он очень слаб. Да не дергайте так сильно! — Увидев Владимира Афанасьевича, он просветлел лицом и призывно замахал руками: — Товарищ Седов, мы здесь! Жив он, жив! Потрепали изрядно, но прогноз вполне благоприятный, не волнуйтесь. Подлатаем, и будет как новенький. Нам бы в больницу сейчас, а?

Владимир Афанасьевич порывисто шагнул к носилкам, отмахнувшись на ходу от врача:

— Потом, все потом! И больница будет, и лекарства, какие захотите, но сейчас нам с ним необходимо перекинуться парой слов. Это не обсуждается! — громыхнул он металлом в голосе, заметив, что доктор возмущенно всплеснул руками и явно вознамерился протестовать. — Поставьте носилки на травку и отойдите все. — Дождался, пока его распоряжение будет исполнено и повернулся к Белугину: — Сержант, ко мне!

Алексей встрепенулся. Он честно все это время пытался разглядеть раненого, но с его места видно было не очень. Да и шинель мешала. Услышав приказ Седова, он рванулся вперед. Опустился на колено возле носилок и вгляделся. Да уж, постарался кто-то на славу! Лицо неведомого коллеги выглядело, мягко говоря, непрезентабельно: множество синяков, кровоподтеков, ссадин, перебитый нос, разбитые губы — красавцем его явно не назовешь.

— Не узнаешь? — тихо спросил Владимир Афанасьевич, присев на корточки рядом.

Белугин нахмурился. Несмотря на следы многочисленных побоев, в облике пострадавшего проскальзывало нечто знакомое.

— Видел, кажется, — неуверенно ответил он. — Но вот где, сразу и не соображу, на ум ничего не идет.

При первых звуках его голоса человек на носилках пошевелился. Ресницы его дрогнули, он с видимым усилием попытался открыть глаза. Алексей встрепенулся и наклонился пониже, стараясь поймать взгляд неизвестного — не зря же классик сказанул когда-то, что, дескать, «глаза — это зеркало души» — вот и попытаемся рассмотреть эту самую душу, вдруг поможет в узнавании?

Господи, сколько муки и боли! Да уж, с лихвой получил коллега, на двоих-троих точно хватило бы. А глаза… какие знакомые глаза… Неужели?!!

— При… — распухшие губы разомкнулись. — При… вет… Лешик!

Белугин отшатнулся. Нащупал на ставшем вдруг тугим воротнике пуговицы, с силой рванул их, чтобы воздух попал в горло, сглотнул тугой комок, а потом медленно, боясь поверить в свои слова, ответил:

— Здравствуй… Ежик!

Алексей и Евгений. 1942

Седов не пристрелил их, получив желаемое, как втайне опасался Алексей. Узнав, где спрятаны документы, он немедленно рванул обратно в Москву в сопровождении своих бойцов вершить историю. Но перед тем как уехать, отдал соответствующие распоряжения, и Евгения со всеми предосторожностями отвезли в закрытый подмосковный санаторий для высшего партийного руководства. Алексей уехал вместе с братом. Он до сих пор не мог поверить, что отчаянный смельчак, подставившийся нарочно заговорщикам, это Женька.

Несколько дней он провел в мучительном ожидании, потому что врачи колдовали над его старшим братом, который был очень плох после перенесенных пыток и побоев. Но в конце концов кризис миновал, состояние больного признали вполне удовлетворительным, и Алексею разрешили его навестить. Вот тогда между братьями и состоялся важный разговор.

— …Нашумели мы в той гостинице изрядно. — Евгений невесело улыбнулся и тут же зашипел от боли. Раны на его лице подживали хорошо, но все-таки причиняли массу неудобств. — Черт, больно-то как! Да, о чем это я? Ах да, гостиница. В общем, понимаешь, там вопрос стоял остро и выбирать не приходилось: либо я его сумею задержать и ребята смогут уйти, либо он их догонит, и тогда уйдет уже он. Причем с концами. Иди после, ищи ветра в чистом поле!