Читать книгу "Зимнее пламя - Джо Беверли"

— Теми, которые ты бы желал уничтожить? — спросил он, и Дженива поняла, что наступил момент, от которого все зависело.

— Именно. Я думаю, мы больше не нуждаемся в оружии.

— И в обороне, надеюсь? Хорошо, я распоряжусь, чтобы их доставили тебе. Или, может быть, уничтожение их и относящихся к ним доказательств ты доверишь мне? Я не оставлю ничего, обещаю.

Родгар мгновение колебался, затем вежливо поклонился:

— Благодарю тебя. А теперь извини, меня ждут мои гости.

Он вышел, и Дженива облегченно вздохнула.

— О чем это вы говорили? — не выдержав, спросила она. Эш отвернулся и посмотрел на огонь.

— О документах. У меня хранятся кое-какие бумаги кузена, которые, попади они в чужие руки, погубили бы его.

Кажется, она ступила на более опасную грань, чем могла предположить.

— И ты бы действительно воспользовался ими? Эш быстро взглянул на нее.

— Не знаю. Ну а ты одобряешь это примирение.

— Это не мое дело…

— К черту дело. Одобряешь или нет? По-твоему, я поступил правильно?

— Да, конечно!

Он снова повернулся к огню.

— Наверное, это очень приятно — быть уверенной во всем.

Дженива прикусила губу.

— Лучше будет, если я оставляю тебя. — Она направилась к двери, но маркиз поймал ее за руку.

— Почему? Ночь еще не кончилась.

— В таком настроении тебе надо побыть одному.

— В дурном, другими словами?

— Да.

Эш отпустил ее руку и подошел ближе к ней.

— Мое настроение могло бы улучшиться, если бы я попробовал сладкого хлебца, испеченного Дженивой.

Он приблизил к ней лицо и осторожно прикусил ее нижнюю губу.

Глава 40

Должно быть, это вино все еще бурлило в ее крови, приводя в лихорадочное возбуждение. При первом же прикосновении его губ рассудок покинул Джениву, и обжигающее желание овладело ею.

Когда они поцеловались, она распахнула его камзол и расстегнула пуговицы длинного жилета — они плохо поддавались, и Дженива отрывала их, чтобы скорее обхватить руками это сильное тело и почувствовать его тепло под тонкой батистовой рубашкой. В глубине ее сознания даже мелькнула мысль: «Еще немного, и я просто выброшу эти бриллианты!»

Ее мысли сосредоточились на нем и его горячих губах, руках, теле, разжигавших в ней пламя страсти. Она хотела этого давно, казалось, всю жизнь, и больше не могла сопротивляться.

Ее губы оторвались от его губ и стали покрывать поцелуями его скулы, уши, шею. Дженива чувствовала удивительный вкус и запах, от которых из ее горла вырывались урчащие звуки удовольствия.

Шейный платок мешал ей, и она, выдернув бриллиантовую булавку, отбросила ее в сторону, а затем развязала узел и стянула с его шеи длинную полоску шелка и дорогих кружев. Раздевать, целовать, чувствовать горячую кожу, вдыхать его — единственного мужчину, доводившего ее до экстаза, — вот чего ей сейчас хотелось больше всего.

Пока маркиз смеялся и что-то шептал, лаская ее, Дженива вытащила рубашку из его панталон, и он, отступив, через голову снял и отбросил ее.

Чтобы удержать, она положила ладони на его плоские соски и стала любоваться им.

— Даже для женщины, видевшей не одну обнаженную мужскую грудь, твоя выглядит великолепно.

— В самом деле? — Он тоже положил руки ей на грудь. — И ты не разочаровываешь меня, pandolcetta.

Пока они целовались, Эш с ловкостью опытного развратника расстегнул ее одежды. От прикосновения его рук платье соскользнуло с плеч, а развязанные нижние юбки упали на пол. Она оставалась лишь в корсете поверх сорочки, и он провел руками по ее бедрам.

— Ты поразительно хороша, Дженни.

— Я хочу быть такой. Для тебя.

Словно изголодавшись, Дженива была готова съесть его целиком. Вот она, минута предвкушения!

Дженива стояла неподвижно, пока Эш искал в ее волосах шпильки и вынимал их, распуская волосы и наблюдая за тем, как они рассыпаются по плечам. Затем он зарылся в них лицом, и его дыхание стало походить на дыхание человека, вынырнувшего из воды.

Они сплели объятия, она — целуя его крепкую шею, а он — сжимая ее тяжело дышащую грудь. Затем, подняв Джениву на руки, Эш откинул покрывала и положил ее на гладкие простыни, продолжая пристальным горящим взглядом смотреть на нее.

Судя по тому, какой у него был вид, она могла представить, как выглядит сама: смеющаяся, растрепанная, полуголая и сходящая с ума от желания. Медленно, наслаждаясь каждым возбужденным взглядом этих глаз с тяжелыми веками, она расстегивала корсет, пока не обнажились ее полные груди, чуть прикрытые тонким шелком сорочки.

Эш не отрываясь смотрел на них, и она положила их на свои ладони и предложила ему. Он опустился на нее, упираясь локтями, и взял в губы один сосок, затем другой.

Горячая волна пробежала по бедрам Дженивы, сладостной болью отдалась внутри ее тела, и она требовательно прижалась к нему.

На мгновение в ее душе шевельнулась тревога. Слишком поздно, слишком поздно, теперь она уже не лишит себя этого, даже под угрозой виселицы.

Эш встал над ней на колени, сдвигая вверх сорочку и раскрывая ее наготу. Еще ни один мужчина не видел Джениву голой, но его полный страсти восхищенный взгляд убеждал, что так и должно быть. Она помогла снять с себя сорочку, затем легла на спину, предоставляя делать с ней все, что он пожелает. Сегодня она будет принадлежать ему, и точка.

Потрясающе прекрасный в свете камина и свечей, Эшарт расстегнул уже натянувшиеся в паху бархатные панталоны и медленно раздвинул ширинку, с улыбкой наблюдая, как Дженива глотнула воздух и облизнула пересохшие губы.

Она повернулась и посмотрела на него.

— Статуи Родгара позавидуют тебе! Эшарт рассмеялся:

— Может быть, я и тверд как камень, но, поверь, далеко не холоден.

Когда он лег рядом с ней, Дженива заметила что разделась не до конца: чулки все еще оставались на ней, и она потянулась к черной подвязке…

— Оставь их! — хриплым голосом приказал Эш.

Он опустился на нее, прижав ее руки к подушке, и приник губами сначала к одной, а потом и к другой груди. Ее тело, лишенное свободы, с неудержимой силой выгибалось под ним. Продолжая ласкать соски, Эш коленом раздвинул ее ноги, заставляя раскрыться…

Дженива радостно отдавалась ему, беспокоясь лишь, что ее девственность, возможно, несколько испортит это наслаждение.

Она услышала собственный гортанный требовательный голос и почувствовала, как откликается его тело на бушующую в ней страсть.

Она повторяла: «Скорее, скорее…» — и вдруг вскрикнула: «Да!» — когда он резко и глубоко вошел в нее.