Читать книгу "Земля вечной войны - Дмитрий Могилевцев"

— Не. Не атрымаецца, пане офицеру, — сказал Семен, улыбаясь. — Чуешь?

Майор замер, прислушиваясь. С улицы донеслось негромкое, но отчетливо различимое взревыванье.

— Ох, браце, браце. Ты полычыв, одын ты таки справны, стукарей ставыты?

— Спицын, проверь, — скомандовал майор, нахмурившись.

Минут пять все ждали молча: ухмыляющийся Семен, Есуй, побледневшая, прикусившая губу, майор, закуривший очередную сигарету, и Юс у двери. Его клонило в сон. Он оперся спиной о стену, прикрыл веки. Майор не отреагировал никак. Юс подумал, что всего пара шагов — и окажешься за майоровой спиной. У расстегнутой кобуры с пистолетом в ней. Но майор — не Алтан-бий. Он на две головы выше, и неизвестно, насколько тяжелее. И проворнее. В комнату вошел Спицын.

— Товарищ майор, у нас гости. Из штаба.

— Одни?

— На броне.

— Кто?

— Восьмой и одиннадцатый, Велюгин.

— О, холэра ясна! — Майор в сердцах раздавил окурок.

— Казав я тобэ — не москалься. Дали б мы тэбэ на лапу штуку, и поцелувалися б на розвитанне. Што, дочекався?

— Товарищ майор, они вас хотели видеть.

— Что, они сюда подняться не могут?

— Не хотят, — Спицын пожал плечами. — Требуют вас.

— Твою мать! Ты смотри, — пообещал майор Семену, — мы еще встретимся. Эти в штабе, а граница тут моя. Спицын, присмотри за ними, пока я выясню, в чем дело.

— Здоровеньки булы, браце! — крикнул Семен майору вслед.

Через полминуты после того, как закрылась за майоровой спиной дверь, Есуй, сидевшая на полу со связанными за спиной руками, подпрыгнула, будто подброшенная пружиной, выбросив одетую в ботинок ступню далеко вперед. Но белобрысый верзила оказался быстрее. Он развернулся как кошка, и Есуй, взвизгнув, покатилась по полу. Тут же он повернулся к двинувшемуся Юсу — как раз навстречу пригоршне пепла из пепельницы.

Все же Юса он ударить успел. Неточно, но очень сильно, — Юсу показалось, будто он налетел грудью с разбегу на бетонный столб. Внутри стало тесно и жарко, и нечем дышать, и он сполз по стене, судорожно хватая ртом воздух. Но еще раз развернуться ослепший Спицын не успел, — поднявшаяся с пола Есуй ударила его носком ботинка в печень, а потом, уже упавшего, в пах, в живот, с хрустом припечатала каблуком лицо.

— Тише, тише! — крикнул Семен. — Не забий! Стой!

— Спасибо, — сказала Есуй, тяжело дыша. — А теперь развяжи нас. У него нож на поясе.

Юс встал с пола, держась за стену. Осторожно подошел к скрючившемуся на полу, схватившемуся обеими руками за разбитое лицо Спицыну, нагнулся.

— Осторожнее! — предупредила Есуй.

Но тот не пошевелился, пока Юс вытягивал у него из ножен тяжелый спецназовский тесак.

— Давай, Юсе, — позвал Семен. — Давай швыдче. Нам таксамо трэба кой з ким покалякаты.

— Этому нужно руки и ноги связать. Юс, подай мне изоленту… вон, на столе.

Юс послушно подал. Есуй тут же, с хрустом отодрав длинную полосу, перемотала Спицыну заведенные за спину запястья. Потом, вспоров шнурки, содрала с него ботинки вместе с носками и, морщась от вони, окрутила лентой щиколотки.

— Пошлы, — кивнул Семен, — нас таксама чекают.

И Есуеву гвардию, и Шавера уже выпустили. Они сидели на корточках у машины, — по-прежнему под присмотром автоматчиков. Поодаль, рядом с майоровым бронетранспортером, стояла еще пара и крытый КамАз.

— Оставайтеся тут, — сказал Семен, — я до их пойду, розмовае.

Он направился к КамАзу. Навстречу из темноты раздалось негромкое: «Стой, кто идет? » — «Скажи, це Семен. Быстро»

Юс, подождав немного, пошел к своей машине. Его никто не остановил, не окликнул. Юс забрался на переднее сиденье, откинулся на спинку и закрыл глаза, — и не слышал, как получасом позже довольный, пахнущий коньяком Семен сказал, заглянув в машину: «А вот и герой наш. Усе, поихалы! »

К рассвету они уже были в Кызылрабате. Солнце выползло из-за близкого хребта, и Юс, приподняв отяжелевшую голову, увидел, как закраснелись полощущиеся на ветру клочья холстин, привязанных к высоким, гнущимся под ветром шестам. Шестов было много, по несколько возле каждого глинобитного дома-коробки и их кирпичных подобий. Шесты торчали даже из скелетов пары пятиэтажек, оставшихся с имперских времен. Холсты реяли, будто стая привязанных к городу белых птиц, и в безлюдной рассветной тишине, звонкой от заглохших моторов, было это странно, тревожно и нелепо. Ветер трепал полотнища, и поскрипывали шесты.

Здесь не было пыли, и не было земли. Под ногами лежал красноватый камень, гладкий от колес и ног, краснели вздымающиеся по обе стороны склоны. И врубленный в камень бетон заставы казался красным. Минуя ее, дорога уходила вверх, в узкое ущелье, упиравшееся в огромное алое солнце.

С людьми на заставе — первыми, увиденными Юсом в этом городе, — говорил Семен. Говорил недолго, потом выглянул из ворот, махнул рукой — заводись, мол. А в зеркало заднего обзора Юс увидел майора. Тот вышел на крыльцо с сигаретой в руках. И помахал вслед машинам.

— Что-то уж очень он довольный, — заметил Юс.

— То я тож на його месцы був. Не кожан день подарунки. А вось хлапец ягоны, Спицын — не, — Семен хохотнул. — Справно вы його прыклали. Запух весь. Но з им справы малыя. Вин, хоч и подкову гне, дурны как дятел.

— Так ты майору все-таки заплатил.

— А то ж. Його мяжа. Назад пойдем — навошта проблемы?

— Да, конечно, — согласился Юс. — Вы вроде давние знакомые.

— А то ж. Он земляк твой. Пинчук. Зондеркоманден «Дрыгва», як у нас козалы.

— Где это — «у нас»?

— У нас, — Семен нахмурился.

— … А ведь первый язык, на которым ты выучился говорить, — был русский, — вдруг сказал Юс. — Не «суржик» и не полесская «трасянка». И уж точно не «западенца». А чистый, хороший русский язык. Правда, Семен?

— Ты шо, хлопец? Не проспавси?

— Мне любопытно, почему человек так упорно прикидывается тем, кем он никогда не был. Зачем ты коверкаешь мовы? Ты же хорошо их знаешь, разве нет?

— Вот это, парень, уж точно не твое дело, — сказал Семен на хорошем, чистом русском языке. — И я буду тебе очень благодарен, если ты не будешь делиться своими наблюдениями с окружающими. Во избежание. Ты меня понял?

— Я попробую, — ответил Юс.

Больше Семен не сказал ни слова, — пока врезанная в склон над глубоким каньоном дорога не миновала узкие скальные ворота, нырнув в туннель, пробитый в утесе, почти смыкавшемся со скалой напротив. А за туннелем лежала длинная, просторная чаша долины, зеленая, влажная, с деревьями, полями и утопавшим в саду кишлаком.

— Добралыся, — сказал Семен угрюмо. — Вахандонг. Далей — на ногах.