Читать книгу "Шанс? Жизнь взаймы - Василий Кононюк"

Найдя подходящего народного музыканта, придуриваясь слегка подвыпившим, хотя придуриваться особо не надо было, атаман подливал мне справно, – начал разучивать с ним популярную «казацкую» песню «Маруся» из известной советской кинокомедии. Там герои тоже путешествуют во времени. Как-то символично мне это показалось. Да и времена близкие, на пару сотен лет всего промахнулись.

Надо сказать, что данное музыкальное произведение отличалось от большинства того, что он тренькал на гуслях, сложностью мелодии. Текст немного пришлось адаптировать: прощался с Марусей, естественно, казак Богдан. Таким образом, убивал сразу двух зайцев: песню можно будет презентовать как мой подарок Марии, а еще она обещала стать народной в течение непродолжительного времени.

Пока разучивал с предком будущих лабухов хит нового сезона, возле нас уже стал собираться народ, прислушиваясь к словам и мелодии. А когда мы спели ее на два голоса, народ, как озверевший, начал бросаться в нас монетами.

У музыканта был, конечно, бас. Все местные музыканты пели исключительно басом. Подумав, пришел к выводу, что это связано с известным законом затухания волн: как-никак, четвертая степень по частоте вынуждает петь на длинных волнах, если хочешь быть услышанным. Все остальные голоса только для помещений с высокими потолками или тесных компаний. У нас с Богданом обещал в будущем прорезаться неплохой баритон.

Не успел это подумать, как в моей голове зазвучал непередаваемый голос Анатолия Соловьяненко и песня «Ой ти дівчино» в его исполнении. Я до крови закусил губу, чтобы не начать ее петь посреди людного базара, – так она легла на мое настроение. Песня хорошая, но отличается от музыкальной культуры эпохи и эмоциональна до жути.

Моя тоска, загнанная на самое дно, и непередаваемая мелодия этой песни смешались в гремучую смесь и рвали меня на части. Как сомнамбула, шел через толпу, мои губы шептали: «Ой ти дівчино, ясная зоре, ти ж мої радості, ти ж мое горе», – в ушах звучал голос, который невозможно описать словами, а перед глазами мне навстречу по весеннему парку бежала моя будущая жена…

Этот февральский день и шумный базар превратился в мираж, в сон, и только слезы, заслонив и размыв все вокруг серо-белесой дымкой, успокоили мечущийся разум, пытающийся найти опору между мирами.

– Чего горюешь, казак? – остановил меня чей-то голос, и сквозь пелену, смахнув слезы, я разглядел лицо немолодой, но еще пригожей женщины, продающей пироги.

– В глаз что-то попало, красавица.

– В глаз – это не страшно, со слезой сбежит, а вот если в сердце попало, тут уж слезы не помогут. Люди говорят, лишь время или смерть поможет. Угощайся, казак, добрые пироги, только испекла.

Дав доброй женщине мелкую монету за ее жизнеутверждающий прогноз моего душевного здоровья, взяв большой пирог, пошел дальше по базару искать своих.

«Ишь, как накрыло, девятым валом», – лениво ворочались мысли в пустой и прибитой мешком голове. А отходняк – как после боя. И ничего не поделаешь. Зажатые в угол чувства рано или поздно показывают зубы. В прошлой жизни про такое читал.

Живет себе человек, ходит на работу или в школу, а в один прекрасный солнечный день берет пистолет или автомат, кто что достанет, идет на работу, в школу, в магазин – и валит всех подряд, сколько сможет. Одно радует – автомата здесь еще не изобрели, хотя саблей тоже народу покрошить можно много. Но это если умеючи. А вот из лука уже не выйдет. Чтобы из лука стрелять, покой в душе должен быть, иначе никуда не попадешь. Так что есть свои прелести в Средневековье, надо только искать тщательно.

Незаметно пришел туда, куда надо было. Ноги сами принесли к меднику, торгующему различными котелками, медными тазиками и прочими необходимыми в быту вещами. Объяснив, чего мне надо, и поторговавшись вволю, заказал такой же набор для самогонного аппарата, как у меня уже работает, за восемьдесят пять монет. Дал ему сорок монет задатка и сказал, что забирать будет другой. Кто к нему подойдет, даст деньги и скажет, что заберет казан для казака Богдана, тому он и должен отдать готовый заказ.

Раз Авраам недоволен количеством готовой продукции, значит, будем увеличивать производство: как учит нас экономика, спрос рождает предложение. А выведывать секрет – пусть выведывает, без силовой поддержки хрен что выведает. Князьям сейчас не до нас. У них свои дела нерешенные, не до меду им казацкого. А без княжеских дружин что-то выведать нереально, с одной киевской дружиной, кстати, тоже. Больше тысячи войска князь не выставит, а тысяча как придет к нам – так и уйдет. Даже Черкассы, при всей халтуре тамошних укреплений, взять не смогут, особенно если им в спину постоянно стрелами из лесу бить.

Нужно было продолжать агитационную работу – пока искал, где ходят мои товарищи с женами и дочками, пошел рядами, расспрашивая купцов, куда они ездят. Если попадались районы, пограничные с ляхами, тут же просил передать весточку от переселенцев. Просил рассказать тамошним односельчанам, как их родичи здесь здорово устроились и чего сумели добиться за это время. Заодно расспрашивал всех, где можно нанять на работу столяров. Топором в это время владел каждый, но мне нужны были профессионалы, которые помогут дядьке Опанасу с водяным колесом. А в будущем неплохо было бы их к нам переманить – водяное колесо нужно не одно. А двери, окна, веретена колесные и еще много всего – ведь практически все делалось из дерева. В придачу к тем строителям, которых мы зафрахтуем, нужны мастера. Был, правда, вопрос, куда их поселить, но придется что-то придумать – в конце концов, весна вот-вот наступит, вполне можно и в шатре перекантоваться первое время.

Нашел атамана с товарищами в оружейных рядах, где они, ничего не покупая, злили оружейников, рассказывая, какое барахло те продают, и сравнивали их продукцию с теми образцами оружия и брони, в которую были обряжены сами. В этот исторический период толковых оружейников в Киеве не было. Старые мастера были вырезаны еще Батыем, а кто сохранился, убежал на север. Еще жило в Киеве то поколение, которое Золотой Орде дань платило, и никого из толковых мастеров не тянуло в приграничье, где кончались земли Литовского княжества и начиналось Дикое Поле.

Доложив Иллару о разговоре с атаманом, пошел в ремесленный квартал искать смелых подмастерьев. Долго не искал – как уже говорилось, столяров в эту эпоху хватало, а работы было недостаточно. В связи с постоянными татарскими набегами в Киеве строилось мало, а кто и строился, с деньгами не дружил, как наши новые знакомые в Куреневке. Выбрав двух хлопцев чуть старше меня, чьи лица были отмечены присутствием интеллекта, пошел с ними на базар, купил каждому по кобыле с седлом и договорился, что послезавтра с самого утра они приезжают в нашу корчму.

После этого вспомнил, что кроме нашего села существует и другой мир, в нем тоже что-то происходит, и неплохо было бы знать, как там идут дела. Осторожно побеседовав с купцами, узнал, что история развивается согласно с генеральным планом. Осада Гродно закончилась, войска, посланные киевским князем, вернулись. Торчали под стенами больше месяца. Витовт привел подмогу от крестоносцев, но не помогло, к Ягайлу пришел с конницей Дмитрий-Корибут, собрав дружины южных князей. Витовта с крестоносцами отогнали, но недалеко; поняв, что город не удержать, встречным ударом гарнизон прорвался к Витовту – и они вместе ушли на север, оставив победителям город, из которого еще заранее все ценное было вывезено.