Читать книгу "Врата судьбы - Агата Кристи"

Они встали из-за стола и перешли в библиотеку, где разместилисьвокруг круглого кофейного столика.

Мистер Робинсон, оказавшийся еще толще, чем ожидала Таппенс,улыбался, склонившись над великолепным кофейником эпохи Георга Второго. Рядом сним сидел мистер Криспин, который, как оказалось, в миру носил имя Хоршем.Полковник Пайкавей занял место рядом с Томми, который не без некоторогоколебания предложил ему сигарету.

Полковник Пайкавей, изобразив на лице удивление, сказал:

– Я никогда не курю после обеда.

Мисс Коллодон, которая показалась Таппенс несколькоустрашающей, заметила:

– Да неужели, полковник? Очень, просто очень интересно. –Обернувшись к Таппенс, она сказала: – У вас отлично воспитанная собака, миссисБересфорд.

Ганнибал, который лежал, положив голову на ногу Таппенс,посмотрел на нее из-под стола с обманчиво ангельским выражением и слегкаповилял хвостом.

– Насколько я понимаю, он достаточно свиреп, – сказал мистерРобинсон, бросив шутливый взгляд на Таппенс.

– Вы бы посмотрели на него в деле, – заметил мистер Криспин,он же Хоршем.

– У него вполне светские манеры, когда его берут с собой вгости, – пояснила Таппенс. – Он это обожает, чувствует себя удостоенным честибыть приглашенным в светское общество. – Она обернулась к мистеру Робинсону: –С вашей стороны было очень, очень любезно прислать ему особое приглашение ипоставить для него миску с печенкой. Печенка – его любимая еда.

– Все собаки любят печенку, – сказал мистер Робинсон. –Насколько я понимаю, – он посмотрел на Криспина-Хоршема, – если бы я вздумалнанести визит мистеру и миссис Бересфорд в их доме, меня могли бы разорвать вклочки.

– Ганнибал относится к своим обязанностям со всейсерьезностью, – сказал мистер Криспин. – Он хорошо воспитанная сторожеваясобака и никогда об этом не забывает.

– Как человек на службе безопасности, вы, конечно,разделяете его чувства, – заметил Робинсон. В его глазах зажглись веселыеискорки. – Вы и ваш муж сделали замечательное дело, миссис Бересфорд. Мы передвами в долгу. Полковник Пайкавей мне говорил, что именно вы были инициаторомвсего этого дела.

– Так получилось, – смущенно подтвердила Таппенс. – Мне… мнестало любопытно. Захотелось узнать, что к чему.

– Ну да, я так и понял. А теперь вам, вероятно, не менеелюбопытно узнать, в чем суть всего этого дела.

Таппенс смутилась еще больше.

– О… конечно… я хочу сказать… – довольно невнятно бормоталаона. – Я понимаю, что все это совершенно секретно… что задавать вопросы неполагается, потому что ответа все равно не получишь. Я прекрасно это понимаю.

– Напротив, это я хочу задать вам несколько вопросов. Есливы ответите, я получу нужную мне информацию и буду очень доволен.

Таппенс смотрела на него, широко раскрыв глаза.

– Не могу себе представить… – Она внезапно замолчала.

– У вас есть список, перечень – так, по крайней мере, сказалмне ваш муж. Он не сказал, что это за список. Совершенно справедливо. Этотсписок – ваша собственность. Но мне ведь тоже ведомо чувство невероятноголюбопытства.

Глаза его снова сверкнули. Таппенс вдруг почувствовала, чтомистер Робинсон ей очень симпатичен.

Она секунду помолчала, потом кашлянула и потянулась заносовым платком.

– Это ужасно глупо, – сказала она. – По совести говоря, этодаже больше чем глупо, это граничит с безумием.

Реакция мистера Робинсона была неожиданной.

– «Безумие, безумие! Весь мир безумен». Так говорил, сидяпод бузиновым кустом, Ганс Закс в «Мейстерзингерах» – это моя любимая опера. Онбыл совершенно прав.

Он взял листок бумаги, который ему протянула Таппенс.

– Прочитайте вслух, если хотите, – сказала она. – Я ничегоне имею против.

Мистер Робинсон взглянул на листок и протянул его Криспину.

– Энгус, у вас голос лучше поставлен, чем у меня.

Мистер Криспин взял листок и прочел приятным тенорком сотличным произношением:

«Черная стрела»; Александр Паркинсон; Мери Джордан умерла несвоей смертью; Оксфорд и Кембридж, викторианские фарфоровые скамеечки;грин-хен-Ло; КК; чрево Матильды; Каин и Авель; «Верная любовь».

Он замолчал, посмотрел на хозяина дома, а потом на Таппенс.

– Моя дорогая, – сказал мистер Робинсон, – позвольте мне васпоздравить. У вас удивительный склад ума. То, что вы на основании этих ключейпришли к таким открытиям, поистине замечательно.

– Томми тоже принимал в этом участие, – сказала Таппенс.

– Только потому, что ты заставляла меня этим заниматься.

– Он проделал весьма недурную розыскную работу, –одобрительно заметил полковник Пайкавей.

– Очень ценным указанием явились для меня данные переписи.

– Вы очень способная пара, – сказал мистер Робинсон. Онснова посмотрел на Таппенс: – Насколько я понимаю, вам по-прежнему хотелось бызнать, что все это означает, хотя вы и не решаетесь задавать нескромныевопросы.

– Неужели вы действительно собираетесь что-то намрассказать? Это просто замечательно.

– В какой-то степени вся эта история началась с Паркинсонов,– сказал мистер Робинсон, – то есть в далеком прошлом. Моя двоюродная бабушканосила фамилию Паркинсон. Кое-что я узнал от нее. Девушка, известная под именемМери Джордан, была у нас прислугой. У нее были какие-то связи с флотом, ее матьбыла австрийка, и девушка свободно говорила по-немецки. Как вам уже известно, иконечно же, вашему мужу тоже, существуют некоторые документы, которые вскоребудут опубликованы. В соответствии с современными политическими установками мысчитаем, что строгую секретность, хотя она и необходима в определенных случаях,не следует соблюдать до бесконечности. В наших материалах есть вещи, которыедавно пора предать гласности, поскольку они являются частью нашей истории. Втечение ближайших двух лет должны выйти из печати три или четыре томадокументально подтвержденных материалов. В них, несомненно, будет включено всето, что происходило вокруг «Ласточкиного гнезда» (так в то время назывался вашдом). Обнаружилась утечка информации. Во время войны или накануне, когда ужестановится ясно, что война вот-вот разразится, всегда происходит утечкаинформации.

Робинсон отхлебнул кофе и продолжал: