Читать книгу "Адский поезд для Красного Ангела - Франк Тилье"

Мы проехали вдоль пруда Кольбер и парка Анри-Селье и обогнули шестигранную угловую башенку, обозначающую территорию жилого квартала. Мы восторгались роскошными фасадами домов, их сверкающими цинком и черепицей под ярким светом, крышами а-ля Мансар,[46]коваными балконами и просторными, размером с мою парижскую квартиру, карнизами.

Вилла, расположенная среди хвойных деревьев с длинными тонкими стволами и дубов, с полуциркульным фронтоном и огромными окнами тянулась к небу. В аллее возле открытых ворот, словно напоказ, был выставлен «Ауди-ТТ». Мы припарковали свое корыто возле ограды и поднялись на мраморное крыльцо.

— Черт! — пробурчал Кромбе. — Вот ведь, купаются в роскоши…

Мы постучали в дверь, ответа не последовало. Повернув ручку, я заметил:

— Слыхал? Нам сказали войти!

— Но… Нет, я ничего не слышал…

Я нахмурился. Он исправился:

— Да, кажется, я тоже что-то слышал, если подумать… Да! Он точно приглашает нас войти.

Дверь оказалась не заперта. Перед нами открылась убегающая вглубь дома анфилада комнат. Мы обогнули бассейн с подогревом под стеклянной крышей.

Безжизненное тело Альфредо Манчини мы обнаружили в спортзале. Максимально утяжеленная олимпийская штанга для жима лежа расплющила ему гортань, и изо рта свисал синий язык цвета лаванды. Его руки были судорожно сжаты, словно в последнем усилии он пытался сбросить штангу в сторону, чтобы освободиться от ее железной хватки.

— Похоже, мы опоздали, — счел нужным констатировать Кромбе.

— Знаешь, тебе бы прорицателем быть.

В приступе ярости я рванул штангу из ее хромированной стойки и с силой швырнул на пол из пеноматериала.

— Вот сволочь! Дерьмо чертово! Предупреди Леклерка, вызови Ван де Вельда и лейтенанта из научно-технического подразделения полиции! Я свяжусь со следственным судьей, чтобы затребовать вскрытие тела!

— Спокойно, комиссар! Все говорит за то, что это несчастный случай. Разве нет? Он был в спортивной форме и кроссовках, может, ему стало плохо. Знаете что? Года четыре назад я качался. И не скажу вам, сколько раз я вот так же валялся со штангой поперек груди.

Я подошел к остывшему телу:

— Он что, не мог отвалить штангу в сторону?

— По-разному бывает. При жиме человек находится в предельном напряжении, иногда бывает, что в самый последний момент мышцы сдают. Именно поэтому лучше тренироваться вдвоем. Но если штанга падает на грудь, а ты один, надо попытаться откатить ее к самому верху грудных мышц, тогда ее легче сбросить… Я уверен, что он пытался это сделать. Смотрите, футболка растянута, даже порвана на груди. Просто вес был уж очень значительный, одному нельзя. Значит, он умер от удушья, с раздавленной грудиной… А потом штанга закатилась ему на горло, когда он уже не держал ее…

Я подсчитал общий вес:

— Между прочим, сто восемь кило…

— Вместе со штангой сто двадцать восемь. Но при его комплекции меня это не удивляет. Мой максимум был сто пятнадцать…

— Все же позвони. Нельзя оставлять вот так, на волю случая…

Пока Кромбе связывался с судмедэкспертом, я осмотрел другие снаряды: пресс для бедер, два велосипеда, набор утяжелителей, разложенных в порядке возрастания веса. С виду все было на своих местах. Ни одного валяющегося на полу хромированного диска, ни одной сдвинутой штанги, кроме той, на станке для жима лежа.

— Мобильник Леклерка переключен на голосовую почту, — недовольно сообщил Кромбе. — Я оставил ему короткое сообщение, чтобы он вам перезвонил. Так что я предупредил генерала Лалэна. Он сейчас вышлет сюда бригаду…

— Отлично… Скажи-ка, когда ты качался, ты обязательно брал на тренировку бутылку с водой?

— Конечно! Это необходимо! Для выведения кислоты, которая собирается в мышцах во время усилия. Без воды тренироваться невозможно… Особенно качаться…

— Тогда объясни мне, почему у Манчини не было воды!

Глаза у Кромбе превратились в два стеклянных шара.

— Точно! Действительно, странно…

— Тем более странно, если вспомнить показания его соседки. Она слышала, как он сегодня ночью вернулся около одиннадцати, а потом ушел в районе трех… Я не судмедэксперт, но видел достаточно трупов, чтобы утверждать, что этот — не утренней свежести…

— Значит, он был убит ночью?

— Похоже… И желание качаться среди ночи представляется мне маловероятным… А если учесть стертую информацию в его компьютере… Возможно, кто-то был заинтересован в том, чтобы Манчини исчез…

Пока специалисты научно-технического подразделения полиции брали пробы, мы ждали в гостиной. Милейший Живой Труп, в спортивных штанах цвета горелого хлеба и рабочем свитере с доходящей ему до самой шеи молнией, откуда торчал нос, которому позавидовал бы кахау,[47]проворчал:

— Заканчиваю с этим типом, а потом беру больничный. Надоело по полгода ходить в соплях, не имея возможности вылечиться. Видели мой рубильник? Это же хобот!

— Очень любезно с вашей стороны, доктор, что вы пошли нам навстречу…

Когда специалисты завершили свою работу, мы вернулись к покойному Манчини. Ван де Вельд осмотрел каштановые волосы трупа, затем разные части тела и наконец вернулся к груди.

Он включил диктофон:

— На голове, конечностях и спине раны и какие-либо повреждения отсутствуют. Наличие незначительного кровотечения в области ноздрей, неравенство диаметра зрачков, ссадины на правой и левой грудных мышцах, очевидно вызванные соприкосновением с металлической штангой.

Он прервал запись:

— Можете убрать штангу?

Мы повиновались. Эта чертова железяка показалась мне тяжелее, чем скульптура, изображающая самку кита на площади Пикадилли.

Живой Труп нажал на «пуск»:

— Гортань раздроблена штангой, что повлекло за собой почти мгновенную смерть от асфиксии. — Он всем телом повернулся к нам. — Судя по синюшной окраске и окоченению тела в первоначальном положении, непохоже, чтобы его переместили после смерти. Ректальный термометр показывает… двадцать пять градусов. В комнате восемнадцать… Предположим, что после смерти тело остывает на один градус в час, следовательно смерть наступила… приблизительно в час или самое позднее в два часа ночи…

Он снова остановил запись:

— Странное время, чтобы поднимать гири…

— Два часа? Вы уверены?