Читать книгу "Самая черная птица - Джоэл Роуз"

Хейс собирался было что-то добавить от себя, но По был слишком поглощен своей напыщенной речью и отмахнулся от него.

— Так как прибыли огромны, сэр, а риск минимален, все книгопечатание в Америке вращается именно по такой схеме. Нашим издателям не нужны местные авторы, а если их печатают, то платят за это гроши. Самые популярные на сегодняшний день американские писатели — кто они, по-вашему? Ирвинг и Купер — жалкие бездарные бумагомаратели — получают за свои последние творения по тысяче соверенов. А таким, как я, приходится просить подаяния, чтобы не сдохнуть от голода.

Констебль знал, что подозреваемые ведут себя особым образом, когда чувствуют нависшую над ними угрозу. Некоторые сидят с кривой усмешкой на лице, некоторые замыкаются, уходят в себя. В глазах блестит особый огонь. Спины выпрямлены или сутулятся. Порой бедняги переминаются с ноги на ногу, словно им неудобно держать собственный вес. Эмоции могут политься через край. Вы заглядываете им в глаза. И видите там что-то леденящее душу — что это?

Хейс не сомневался, что Ольга права: по уровню интеллекта По считал себя выше всех. Вероятно, он полагал, что никто не способен так логически мыслить. Даже сейчас, во время беседы с ним, главным констеблем Нью-Йорка, на губах писателя играла ухмылка, которую он, казалось, не мог подавить. Но преступник ли этот человек?

— А теперь, сэр, — сказал поэт, — теперь, когда вы понимаете истинные причины отношения ко мне мэра Джеймса Харпера, мы добрались до сути дела. Чего именно вы хотите? Чем я могу помочь?

Хейс слышал и принял как факт, что женщины сразу же начинают испытывать симпатию к Эдгару, а мужчины — нет. Главный констебль погрузился своим открытым, твердым взглядом в проницательные глаза собеседника, в концентрические круги зрачков и радужки, в тусклые черные диски.

И понял, что стоящий перед ним человек действительно не понимает, зачем нужен сыщику. Тогда он достал свой табак, вытряхнул трубку и снова набил. Детектив проговорил:

— Вы не составите мне компанию? Это из магазина Андерсона, первоклассная партия.

Поэт отказался, сославшись на то, что у него нет с собой трубки.

Однако потом передумал. Достав из внутреннего нагрудного кармана свернутую в свиток рукопись, которую только что читал в гостиной, он, не сказав ни единого слова, оторвал от нее кусок и протянул собеседнику получившийся небольшой прямоугольник. Констебль положил туда щедрую щепотку светлых листьев и стал наблюдать, как писатель сворачивает бумагу трубочкой.

— Очень изобретательно, — произнес Хейс.

— Всего лишь маленькая сигара. На самом деле очень приятная штука, — прокомментировал По. — То, что называется сигарета.

— В самом деле.

Сыщик устроился поудобнее возле сарая, усевшись на бочонок с гвоздями.

— Я сочувствую вам, мистер По, — заявил он, зажигая фосфорную спичку ногтем большого пальца. — В суде не всегда выносятся справедливые решения. Иногда преступник раскаивается в содеянном, но присяжные не могут разглядеть его угрызения совести. Если молодая женщина была беременна и случайно умерла во время аборта — признайтесь. Обещаю, я смогу помочь вам.

Писатель изумленно посмотрел на него. Хейс сидел на бочонке, раскуривая трубку, пока она не засветилась красным огоньком.

— Простите, главный констебль, но что я такого натворил? — поинтересовался он.

— Вы действовали благородно, чтобы избавить жену от волнений. А какое отношение вы имели к смерти Мэри Роджерс, сэр? — спросил Хейс строго.

— Никакого… Так вот в чем обвиняет меня мэр Харпер? Я думал, речь идет о плагиате. Да, наглость этого человека безгранична. Боже мой, меня даже в городе не было в то время! Я бы никогда… Кроме того, я тогда жил в Филадельфии.

— Да, вы там жили. Однако часто приезжали в Нью-Йорк, чтобы встречаться с издателями, редакторами и так далее. А смерть девушки как раз совпадает с одним из ваших приездов.

По закашлялся, не находя что возразить.

— Сэр, я не жду от вас ничего, кроме правды! — настаивал констебль.

— Я был с ней знаком. Это правда. И вам это известно.

— Она нравилась вам?

— Да, сэр. Мэри обладала удивительной красотой и острым умом.

— Поэтому бедняжка вас так привлекала?

— Пожалуйста, мистер Хейс, лицемерие не самая сильная ваша сторона. Я поэт, сэр. Красота привлекает меня. А что до остального… — Он сделал паузу. — Ведь я женат.

— Нужно ли мне напоминать вам, что семейное положение и прежде мало кого останавливало?

— Это верно.

— Вы любили Мэри Роджерс, — сказал детектив.

— А если и так? Я уже признался в этом.

— Вы ездили с ней в Покипси во время первого исчезновения девушки.

— Допустим.

— В повести, озаглавленной «Тайна Мари Роже», было написано, что тот, кто был с жертвой во время ее первого исчезновения, и есть преступник. Что вы можете сказать в свое оправдание?

Глава 58

По, По, тысячу раз По

По вернулся на ферму Бреннан в крайне возбужденном состоянии. Он с трудом поднялся по наружной лестнице, некоторое время боролся с желанием выпить, а потом решил, что бокал шерри просто поможет успокоить нервы.

До приезда главного констебля в душе писателя царили покой и умиротворение. Он был доволен тем, какое впечатление произвел на окружающих. Новое стихотворение всецело занимало мысли, то была работа на долгие годы. Поэт убедил себя в том, что оно изменит всю его жизнь — стихотворение о черной птице.

Пока он читал свое произведение Бреннанам, Мадди и Сисси, внутренняя сила, заключенная в стихотворении, проникала в кровь и душу, рождала надежду. Эдгар знал, чем обладает. Слушая звуки собственного голоса, он видел восторг на лицах аудитории, а с неожиданным появлением констебля лелеял надежду посмотреть и на реакцию этого человека — можно сказать, противника.

По, конечно же, сразу узнал Хейса — еще тогда, когда хозяйка фермы провела его превосходительство в комнату. Поэт поднял глаза на главного констебля в тот момент, когда особенно гордился собой, произнося фразу, украденную им у маленького мальчика. Тот сказал ее несколько лет назад, когда По бродил по Филадельфии и мысли его занимало все то же стихотворение. Писатель разговаривал сам с собой, повторял, подбирал строки, размер, стопу — а мальчик, лет восьми или девяти, услышал бормотание поэта и, обернувшись к нему, прощебетал, по-детски коверкая слова, что он никогда не видел птицы с кличкой Никогда. Пораженный неосознанной поэзией ребенка, критик немедленно записал его слова, составив из них строчку. И вот теперь он думал о том, как красиво складывается стихотворение, и свиток медленно разворачивался, касаясь пола. А потом появился констебль полиции, широкоплечий мужчина с внушительной фигурой, и хозяйка дома усадила его на свободное место рядом с Мадди.