Читать книгу "Мужчины не плачут - Татьяна Корсакова"

Лика снова получила отсрочку…

* * *

Ее мальчик улетел. Пришло время действовать. Первым делом она наняла частного детектива. Просто выбрала первое попавшееся в газете объявление и позвонила по одному из указанных телефонов. Важно узнать, с кем эта негодяйка изменяет ее мальчику.

На сбор информации ушла неделя. Теперь она знала. Теперь она больше не верила ни в любовь, ни в дружбу…

Любимая жена Егора изменяла ему с его лучшим другом.

Как низко! Как мерзко!

Эти двое заслуживали наказания…

Ее план был хлипким и в некотором смысле даже опасным. Если бы было больше времени, она придумала бы что-нибудь более надежное, но времени не оставалось. Насколько позволяли сроки, она изучила маршрут жертвы, его привычки. Теперь она думала о нем не как о человеке, а именно как о жертве.

Она выбрала этот участок дороги не случайно: узкий, большой скорости не разовьешь, рядом лес, кустарник, место тихое, безлюдное. Идеальное место.

Она провела в засаде целый день. Знакомый по отчетам частного детектива джип появился к вечеру. Она была готова. Юбка до пят, допотопная синтетическая кофта, на голове ситцевый платочек, в руках корзинка с грибами. Бабушка — божий одуванчик. Что с такой взять? Зачем такую бояться?..

Перекрестившись, она бросилась под колеса джипа…

Было очень больно. Кажется, она даже потеряла сознание, потому что, когда очнулась, оказалась уже внутри пахнущего кожей и одеколоном салона.

…Он был еще молодым, даже моложе, чем на фотографиях. Растерянное лицо, испуганный взгляд.

— Бабушка, вы как?

Она молчала, всматривалась в его лицо — ничего порочного, мальчишка как мальчишка… Как такого убить?..

— Бабушка, что же вы по сторонам не смотрите? Я же вас чуть не задавил! В самый последний момент притормозил. Что у вас болит? Может, вас в больницу отвезти?

Было так легко попасть под его обаяние. Ни к чему ей это…

Она со стоном села, ощупала кости — кажется, все цело. Сильно болели бок и голова, но это не беда. Она сделает то, что должна, и все сразу пройдет.

— Бабушка, вы только не молчите. Если что надо, говорите сразу. Как вы себя чувствуете?

— Хорошо.

— Ну, слава богу! А то я чуть инфаркт не получил от страха, пока вы без сознания были. А я же еще молодой, мне инфаркт… — Он ойкнул и замолчал, перевел удивленный взгляд с нее на нож с наборной ручкой.

На лезвии ножа была кровь…

— Бабушка…

— Да, внучек?

— Что это вы…

Больше он ничего не сказал…

Она ничего не чувствовала: ни горечи, ни радости. Сняла с головы платок, протерла все, до чего могла дотронуться в этой пахнущей кожей и одеколоном машине. Завернула в платок нож, выбралась на дорогу, подобрала на обочине корзинку и нырнула в кусты. В лесу, километрах в двух от места, выбросила окровавленный платок, присыпала его листвой и ветками, Скоро пойдут дожди, и тряпица сгниет… От ножа избавляться не стала — хорошая вещь, полезная, — положила его на дно корзинки, прикрыла грибами. Пока шла к электричке, собрала еще грибов. Вечером можно нажарить их с картошкой. Славный будет ужин.

* * *

О том, что Стриж погиб, Лика узнала от Серебряного. Заскочила в офис на минутку, чтобы по поручению мужа передать какие-то документы…

…Она сидела на диване в кабинете Серебряного и тупо смотрела, как он мечется из угла в угол, отдает по телефону какие-то распоряжения, беспрестанно курит. А потом его голос стал глуше, запах дыма гуще, кабинет поплыл…

— …Ну что же вы, Иван Матвеевич? — услышала она женский голос. — Девочка беременна, а вы дымите как паровоз.

— Господи, Анна! Откуда мне знать, что она беременна?! — Голосу Серебряного был виноватый и сердитый одновременно. — Мне Егор ничего не говорил.

— Так это ж невооруженным взглядом видно, дайте воды.

Она открыла глаза. Может, ей все примерещилось? Может, со Стрижом все в порядке? Господи, ну сделай так, чтобы все это оказалось лишь страшным сном!

А потом она увидела лицо Серебряного, и надежда растаяла.

— Лика, ты прости меня, болвана. Я сейчас ни о чем не могу думать, — он вымученно улыбнулся.

Она знала, что Серебряный тоже страдает. Стриж был ему почти братом.

— Кто его убил, Иван?

— Не знаю, — он со свистом втянул в себя воздух — но я узнаю…

— Как это случилось? Как он… погиб?

— Его ударили ножом. Лика, я скажу Степану, чтобы он отвез тебя домой. — Серебряный помог ей встать на ноги.

— Анжелика Станиславовна, а зачем вы приезжали? — спросила Аннушка, секретарша Серебряного.

— Что? — В голове был туман. Она напрочь забыла, зачем приезжала в офис. Кажется, нужно что-то передать Серебряному… вот эту папку…

— Тут документы, Егор сказал, что…

— Хорошо. — Он не дал ей договорить, забрал папку, положил на стол. — Аннушка, позвони Степану.

— А можно мне, — она никак не могла решиться, — можно мне его увидеть?

— Лика, езжай домой, — мягко сказал Серебряный.

Как же она ненавидела его в тот момент! За то, что из-за собственной боли он не замечает ничего вокруг, за то, что лишает ее последней возможности побыть со Стрижом наедине. Она ненавидела и себя. За свою извечную трусость, за неспособность принимать решения…

* * *

…Серебряный не сводил взгляда с зажигалки. Если броситься на Егора прямо сейчас, успеет тот высечь искру? По всему выходило, что успеет. Пока он преодолеет разделяющее их расстояние, на Маше загорится одежда. Пока он будет разбираться с Егором… Он боялся подумать, что может случиться за это время. Он не знал, что делать, как остановить этот кошмар. Собственное бессилие было хуже страха.

Надо как-то отвлечь Егора, заставить хоть на мгновение забыть про эту чертову зажигалку…

— Лика написала мне письмо, — тихо сказал он. — В нем — вся правда. Хочешь прочесть?

— Какое письмо? — Глаза Егора вспыхнули.

— Оно у меня в кармане. Я достану?

— Доставай! Только медленно, без глупостей. — Егор поднес зажигалку к Машиным волосам.

— Не волнуйся, никаких глупостей, — Серебряный очень медленно сунул руку в карман пиджака, нащупал конверт. — Только не волнуйся.

— А кто сказал, что я волнуюсь? Я уже не волнуюсь. Это ты волнуешься. Давай сюда письмо!

Серебряный достал конверт.

— Положи на журнальный столик, медленно. А теперь отойди к дальней стене. Давай, давай!

Это было совсем уж плохо. Теперь их разделяло метров пять, а это дополнительные мгновения. Когда придет время действовать, счет пойдет как раз на эти мгновения. И до входной двери далеко. Теперь между ним и дверью — Егор.