Читать книгу "Музыкальная шкатулка Анны Монс - Екатерина Лесина"

— И они снова захотели быть вместе. Тогда он шкатулку ей и отдал. В знак любви.

— Что ты несешь?! — По взгляду Димки нельзя было понять, верит ли он Ксюше. Главное, чтобы он не отвлекался.

— Я правду рассказываю. Он шкатулку подарил, а ее украли. А Ольгу же убили. Столкнули ее с лестницы. По-моему, это ужасно!

Пусть он лучше Ксюшу полной дурой считает, чем коварной интриганкой.

— А потом и он умер… и вообще, как-то все странно, да? Кто к шкатулке прикоснется, тот и мертв… ты не боишься?

Он фыркнул.

— Не веришь, да? Но ведь так бывает… — Ксюша понятия не имела, что еще сказать. И Димке надоело ее слушать. Он взмахнул пистолетом и повторил:

— Отдай, не будь дурой.

Возможно, Ксюша и походила на дуру, только осознавала прекрасно, что, во-первых, отдавать ей нечего, а во-вторых, как только шкатулка окажется в руках у Димки, она умрет.

И не она одна.

— В… — Ксюша сглотнула, пытаясь представить то место, куда Стас мог бы засунуть шкатулку. Или не Стас, кто-то другой, появившийся здесь в тот злополучный день, когда в конторе возник Игнат. — В подсобке.

Дверь же туда была открыта? Была. И звонить ей начали именно тогда… и если в подсобке ничего нет, Ксюша все же выиграет немного времени, а это уже само по себе неплохо.

— Где именно?

— Я… покажу.

— Дурить меня вздумала?

Скорее уж спастись, правда — как, Ксюша плохо понимала.

— Топай давай…

— А все-таки где Виктория Павловна?

— Уже нигде… та еще курица. Кто ее просил вмешиваться? Так что не смотри так на меня, она сама виновата. А ты топай давай, побыстрее ножками шевели.

Жаль, что контора не такая большая, до подсобки можно дойти быстро, и дверь в нее открыта, и сама подсобка оказалась маленькой, захламленной. Если здесь что-то и спрятали, то Ксюша понятия не имела, где именно. Она окинула комнату взглядом, пытаясь, как учил папа, отстраниться от действительности. Смотреть надо в целом…

Комната. Квадратная. Метров четырех площадью.

Полки, полки и еще полки… на самых высоких бутылки выстроились в ряд. Чистящие, моющие средства… Вон та канистра Ксюше хорошо знакома, в ней жидкое мыло закупали, потому что уходило оно в невероятных количествах. Алексей Петрович еще шутил, что, вероятно, его сотрудники не только руки моют, но и душ принимают в раковинах… Коробка с картриджами. Старый монитор, который давным-давно списан, никому не нужен, но работает. И выносить его на свалку жаль.

Клавиатура.

Трубы ватмана, появившиеся неизвестно откуда.

И короба с бумагой. Ее доставляли им раз в полгода: для принтера, для ксерокса и простую, писчую, для заметок. Короба были тяжелыми, и Ксюше помогали их выгружать Стас с Димкой, тогда еще просто соперники, не враги.

Если что-то и прятать…

— Ну? — поинтересовался Димка и ткнул пистолетом ей под ребра.

— Видишь ли, — Ксюша сделала глубокий вдох. Что бы ни задумал Игнат, лучше бы ему воплотить задуманное в жизнь, и поскорее! — Я действительно понятия не имею, где эта шкатулка. Я просто предположила, что скорее всего она — именно здесь. В коробке… в той…

Ксюша сняла крышку с ближайшего короба, но под ней оказались пачки с бумагой.

— Или здесь…

И снова неудача.

— Слушай, подруга, ты меня почти достала!

— Ну вот чего ты ко мне прицепился?! Я просто дверь прикрыла, и все! Уходила домой, вижу — она открыта, и я ее захлопнула! Я не брала ничего! А ты…

Димка вдруг охнул и на землю осел.

— Баран, — спокойно произнес Игнат, потирая голову. — Если уж бьешь, надо проверять, чтобы противник и правда отрубился. А лучше и добавить.

Ссадина его на лбу сочилась кровью, и Ксюша, ойкнув, сунулась было к нему с платком, но Игнат отстранился:

— Погоди, давай сначала этого Робин Гуда упакуем.

Наручники он взял, те, которыми Димка пользовался, вот только руки завернул ему за спину и затянул, да так, что кожа на запястьях Димки смялась.

— Не вздумай его жалеть, перетерпит.

Пистолет Игнат поднял, воспользовавшись Ксюшиным платком.

— Пусть полежит. Своих я уже вызвал. Скоро приедут.

— А где Виктория Павловна… ее надо найти… она не виновата!

— Не спеши, — попросил Игнат, подав ей руку. — Еще разберемся, кто и в чем тут виноват. И вообще, ну как можно быть такой наивной?

Ксюша не знала… Как-нибудь, наверное…

А Виктория Павловна обнаружилась в собственном кабинете. Она лежала на красном ковре с зеленой окантовкой, и красная кровь была почти не видна на нем.

— Дышит, — сказал Игнат, прижав пальцы к шее. — Я ж говорю, любитель… повезло.

Кому именно повезло — он уточнять не стал. Наверное, всем, кроме Стаса…

Потом приехала «Скорая», а с нею и люди в серых костюмах. Они разбрелись по офису. Они были деловиты, молчаливы и вездесущи. Полиция, столкнувшись с этими людьми, любезно отступила, правда, ненадолго.

Ксюшу допрашивали.

Потом — снова.

И еще раз… и опять… менялись вопросы, и порою они вовсе не касались того, что происходило в офисе. От нее требовалось вспомнить какие-то совсем уж далекие вещи… и Ксюша послушно вспоминала, удивляясь тому, что способна на такое.

А когда все закончилось, сразу и вдруг, рядом с ней оказался Игнат.

— Ну, жива? — спросил он, трогая лоб, на котором вспухла шишка. Ссадину залепили пластырем, который весьма Игната раздражал.

— Жива.

— Тогда пойдем гулять…

Гулять у нее желания не было, сил вообще не осталось, и Ксюша хотела попросить, чтобы ее оставили в покое, она домой отправится, но потом вспомнила: дом-то ее выгорел. И надо бы заняться ремонтом. И сделать еще что-нибудь, чтобы отвлечься.

— Куда? — спросила она.

— Для начала к подсобке. — Игнат подал ей руку. — Вставай. Вовсе ты не такой заморыш, каким хочешь казаться.

И Ксюша поднялась.

Дверь в подсобку была открыта, человек в сером пиджаке и серой же рубашке крутил головой, словно принюхивался к чему-то.

— Итак, с коробкой ты не угадала, там бумага и только бумага. — Игнат положил руки ей на плечи. — Кстати, на кой нам столько бумаги?

— Уходит быстро… и это еще немного. Вначале было больше.

— Вначале — это когда? Как часто вы ее закупаете?

— Ну… обычно раз в полгода…

— То есть когда это было в предыдущий раз?

Ксюша призадумалась, после всех расспросов в ее голове царила замечательная пустота.