Читать книгу "Пятая пробирка - Майкл Палмер"

— Берегите себя, доктор Энсон, — сказала она. — Мой муж живет в вашем теле.

— Мое тело будет храмом в его память, миссис Нард­жот, — ответил Энсон.

* * *

— Итак, доктор Джозеф, — начал Хандури, когда они ехали обратно в аэропорт, — полагаю, что встреча с вдовой вашего благодетеля оказалась именно такой, как вы ожи­дали?

— Вообще-то я привык поменьше ожидать и надеяться, — сказал Энсон, — но эта встреча, безусловно, на многое рас­крыла мне глаза. Я ее никогда не забуду.

Кулаки Энсона, когда их не могли видеть ни Хандури, ни Сен-Пьер, сжались так сильно, что ногти до боли вре­зались в ладони.

* * *

Была половина четвертого утра, когда Энсон вылез че­рез окно своей квартиры на улицу. Джунгли, промытые легким дождем, пахли ароматно и таинственно. Пригиба­ясь к земле и обходя места, которые просматривались ка­мерами, Энсон по большой дуге обошел густой кустарник, а потом свернул направо к подъездной дороге к больнице. Ночью там ходили охранники, но делали это редко.

Перелет из Амритсара домой с двумя пересадками занял почти целый день. Энсон призвал на помощь сво­его испытанного друга Франсиса Нгале, и тот сделал все, что от него требовалось. Потом Энсон принял душ, отдохнул, оделся в чистый темный спортивный костюм и наконец вылез в окно. Через двадцать минут он стоял на дороге, которую власти заасфальтировали в благо­дарность за работу его клиники. Для того чтобы сори­ентироваться, понадобилось несколько секунд, и доктор понял, что Нгале ждет его совсем рядом, чуть южнее по дороге.

Энсон был человеком выдающегося ума и очень любил разгадывать разные головоломки. Но та, которая зани­мала его сейчас, шла вразрез с логикой его рассуждений. Он знал, что ночное путешествие в деревню Аконолимба, которое он собирался предпринять, будет важным шагом к ее разгадке. Многие, как он полагал, включая Элизабет, считали его слишком осторожным и подозрительным. Те­перь же казалось вполне возможным, что он вовсе не яв­лялся параноиком.

Тучи делали неосвещенную дорогу почти невидимой, но вдалеке мокрый асфальт отражал слабый свет.

— Франсис! — тихо позвал доктор, пройдя поворот.

— Я здесь, доктор! — раздался голос охранника. — Иди­те вперед!

Черный, как ночь, Франсис стоял неподалеку на обо­чине, держа крепкими руками четырнадцатискоростной велосипед, некогда принадлежавший Энсону, но сейчас перешедший в общее пользование для сотрудников кли­ники и лаборатории, кто иногда хотел немного покататься. Для Энсона это был первый случай за последние два года, хотя результаты операции не давали поводов для беспо­койства.

— Вы помните, как пользоваться этой штукой? — спро­сил Нгале.

— Думаю, что не сложнее, чем ездить на велосипеде, — ответил доктор.

— Очень смешно. Я смазал цепи, оси, проверил тормоза и переключатель скоростей. Если свалитесь, виноваты бу­дете только сами.

Энсон похлопал охранника по плечу и сел в седло. Нга­ле сделал несколько шагов рядом с набиравшим скорость велосипедом, потом остановился на обочине.

— Я передам от тебя привет мэру, — крикнул Энсон че­рез плечо.

— Я уже его сам передал. Платини ждет вас!

Как всегда, звуки и запахи джунглей гипнотизирова­ли, и дважды Энсон заставлял себя не отвлекаться от до­роги. Пятимильная поездка в деревню Аконолимба, рас­положенную на берегу реки Ньюонг, заняла чуть больше получаса. Дорога, проходившая через деревню, оказалась слишком грязной, поэтому последние четверть мили Эн­сон шел пешком. Многие дома были построены из шла­кобетонных блоков и гофрированного алюминия, но по­падались и тростниковые хижины, крытые пальмовыми листьями. В деревне имелись водопровод, электричество и телефон, но пользоваться всем этим могли немногие ее обитатели, а некоторые из тех, кто мог, просто не хотели этого делать.

Платини Катджаоха, мэр поселка, владел магазином и жил в самом богатом доме — оштукатуренном, двухэтаж­ном, с навесом для автомобиля, несколькими комнатами и цистерной для воды. Одну из стен украшала тарелка спут­никовой антенны. На тихий стук Энсона вышел сам хозяин. Он был босиком, в красных бермудах и застегнутой на все пуговицы цветастой рубашке, обтягивающей мощный торс. Улыбка открывала безупречно белые зубы, которые, каза­лось, фосфорецировали на фоне абсолютно черного лица.

— Господин мэр, — прошептал Энсон по-французски, — я очень благодарен вам за помощь.

— Вы, доктор, всегда дорогой гость в моем доме, — про­басил Катджаоха, сопровождая свои слова рукопожатием и почти медвежьим объятием. — Дверь наверх закрыта, так что вы никого не разбудите. Моя жена спит, как корова, а дети так набегались за день, что... Могу я предложить вам немного вина, чая или чего-нибудь еще?

— Нет, только телефон.

— Я слышал, что вас успешно прооперировали. Мы все очень рады.

— Спасибо, мой друг. Теперь у меня новое легкое.

— Откуда-то из Индии, мне говорили.

— Вообще-то, как раз, чтобы это уточнить, я и пришел к вам. Франсис предупреждал вас, что я хочу позвонить за границу?

— За все то, что вы сделали для людей моей деревни, доктор, вы можете звонить хоть на Луну, если пожелаете!

— Спасибо. Напишите, пожалуйста, свой номер. Мой друг перезвонит сюда.

— Одну минуту!

— Может быть, мне придется немного подождать.

— Конечно!

— Вы чудесный человек, Платини Катджаоха!

— Тогда вы, доктор, эталон чудесного человека! Я буду наверху. Если понадоблюсь, позовите.

Энсон снова поблагодарил его, уселся в потертое крес­ло у телефона и вытащил из кармана сложенный лист бу­маги. Между Камеруном и Нью-Дели было пять часов раз­ницы во времени, поэтому доктор немного сомневался, где может находиться Бипин Гупта — дома или уже в офисе. Но, хорошо зная шеф-редактора авторитетной «Индиан экспресс», Энсон сначала набрал служебный номер и не удивился, когда Гупта снял трубку после первого звонка.

—Привет из Камеруна, дружище, — сказал Энсон на почти беглом хинди.

—Джозеф? Какая приятная неожиданность! Ты дол­жен звонить чаще, а то твой южноафриканский акцент становится слишком заметным!

Вместе с Гуптой Энсон два года жил в одной комнате в общежитии Кейптаунского колледжа. Хотя Бипин очень хорошо говорил по-английски, Джозеф настоял, чтобы между собой они говорили только на хинди. У него, не­сомненно, имелись способности к языкам, и скоро родной язык Гупты был добавлен к английскому, африкаанс, гол­ландскому, французскому, испанскому и немецкому.

Во время поездки в Амритсар Энсон с удивлением по­нял, что никогда не упоминал о своем знании хинди в раз­говорах с Элизабет. Сначала Джозеф был немного смущен, когда сидел рядом с Санджаем Хандури и слушал, как тот переводит с языка, который и так прекрасно понимал, но думал, что этот маленький обман не зайдет слишком дале­ко. Однако все резко изменилось после того как Нарендра Нарджот, или кто она там была на самом деле, спросила: «Ну как, вам понравилось наше представление?», на что Хандури быстро и резко ответил: «Пожалуйста, без ком­ментариев».