Читать книгу "Спец - Виталий Демочка"

— Вызывай пожарных и скорую! — крикнул Филатов одному из своих сотрудников. Раненых было много, поэтому без скорой было не обойтись.

А Бандера в это время двигался во главе колонны к центу города и отдавал своим команды по телефону:

— Едем в «Сказку»!

— Куда он сказал ехать? — спросил Скороход у разговаривавшего с Бандерой по телефону Левика.

— В «Сказку» сказал ехать. Игровых будем долбить, оборзевших, — довольным тоном ответил тот.

— А че? Правильно, давно пора! — поддержал его Холодок, на ходу заряжая карабин.

В другой машине Толстый, сидящий за рулем, и, тоже набивая магазин карабина патронами, спрашивал у Старика:

— Че это с ним, а?

Толстый имел в виду резкую перемену Бандеры, которой он, по всей видимости, был очень доволен.

— Да по ходу бросила его эта капуста, — возбужденно отвечал сидящий рядом Старик, тоже весьма довольный новым поведением старшего.

— Ну и нормально! — радостно проговорил Толстый.

— Да конечно! — согласился с ним Старик, заканчивая заряжать свой карабин. — Хоть повеселимся!

Когда четыре машины с бандеровцами подкатили к «Сказке», веселье там шло полным ходом. Стройная девушка с острыми грудками только что окончила танцевать стриптиз, который произвел на зрителей неизгладимое впечатление. Разгоряченная толпа свистела и улюлюкала. В потолок с громкими хлопками летели пробки от шампанского, шумное веселье волнами разливалось по залу. Официантки метались между столиками, едва успевая выполнять заказы, в баре рекой текли напитки.

А наверху Стас и Серега сосредоточенно и спокойно разводили очередного лоха, куш в этот день обещал быть очень приличным, и они ликовали внутри, изо всех сил стараясь не показать это клиенту.

Внизу, в зале ди-джей включил очередную заглушающую все остальные звуки танцевальную мелодию, и большая часть ничего не подозревающих гостей, оставив свои столики, задергалась, стараясь попасть в ритм музыки, и предалась веселью дикого танца. Эти улыбающиеся, танцующие люди даже и не подозревали, какое веселье их ждет буквально через несколько секунд, когда бандеровцы, уже миновавшие пасть дракона, войдут в зал с карабинами и ружьями наперевес.

Первым шли Старик и Толстый, за ними Бандера, потом все остальные. Под тяжелой поступью множества ног громко зазвенели цепи на висячем мосту. Двое охранников с глупой смелостью бросились им на встречу и тут же упали сраженные выстрелами, не успев даже применить свое оружие. Чей-то выстрел зацепил огромный аквариум, который находился за спиной охранников у входа, он разлетелся вдребезги, и несколько кубометров воды хлынуло на пол.

Надо отдать должное, бандеровцы не палили куда не попадя, они отстреливали только охрану и приближенных Стаса, стараясь не зацепить не имеющих отношения к делу посетителей.

Гуляющая толпа за грохотом музыки услышала наконец грохот выстрелов и увидела стрелявших. Звуки «кислоты» перекрыл пронзительный женский визг, люди, пригибая головы, начали бестолково метаться из стороны в сторону, часть рванула к выходу, в дверях образовалась пробка, но тем не мене зал быстро пустел.

Бармен, всегда державший обрез наготове, успел все же сделать выстрел, не причинивший, правда, никому вреда, и тут же Бандера, почти в упор, выпустил в него два заряда. Бармена отбросило на стойку, заставленную бокалами и бутылками, подоспевший Скороход сделал еще несколько выстрелов в направлении бара, окончательно превращая его в груду битого стекла.

Одна из официанток, спрятавшись в кабинете, лихорадочно набирала по телефону 02.

— Алло!!! Милиция?! У нас стреляют!!!

* * *

Когда прибыла милиция, ресторан был на половину разгромлен, посетители в основном разбежались, а бандеровцы продолжали отлавливать и расстреливать разбегающихся игровых.

Повязали всех, да никто особенно и не сопротивлялся. Постоянно навязываемое Бандерой правило «ментам не сопротивляться» сыграло свою роль. Менты действовали жестко, от души выворачивая руки и раздавая увесистые удары направо и налево. Крик, мат, шум, истошные вопли, раненые, трупы, лязг отбрасываемого ногами оружия и непрекращающаяся грохочущая музыка, которую никто так и не удосужился выключить.

* * *

В песочнице играли в машинки два маленьких мальчика, лет по шесть, не больше. Оба такие аккуратненькие, чистенькие, возили свои игрушечные машинки по песку и, брызгая слюной, старательно изображали звук двигателей. Рядом, в тени высокого дерева, на лавочке сидела симпатичная молодая мама одного из мальчиков и с умилением наблюдала за мирной игрой ангелочков.

Вдруг один из мальчиков, который управлял серебристым джипом, нечаянно врезался в пластмассовый грузовик другого.

Мальчик, которому принадлежал этот большой красно-синий грузовик, с грозным видом приподнялся во весь свой небольшой рост и, схватив виновника игрушечного ДТП за грудки, прорычал, глядя ему прямо в глаза:

— Ты, че?! Бабки гони!

Мама, наблюдавшая эту сцену, резко вскочила с лавочки, подбежала к песочнице, схватила виновника происшествия и, прижимая его к себе, быстро заговорила, глядя виноватыми глазами на владельца пострадавшего грузовика:

— Мы заплатим, Виталик, заплатим!

— Конечно, заплатите. Куда вы денетесь! — проговорил Виталик, глядя холодным взглядом на мальчика и его перепуганную маму.

— Конечно, Виталик, заплатим, — повторила мама и вдруг добавила каким-то совсем другим голосом, показывая глазами в глубь двора: — Вон, жена твоя стоит.

Арестант проснулся. Рустам тряс его за плечо и говорил:

— Виталя! Виталя, вон жена твоя стоит!

Бандера приподнял голову и посмотрел вокруг еще не совсем отошедшими ото сна глазами. Действительность возвращалась медленно, постепенно, кадр за кадром.

Он находился в тюремном отстойнике, лежал на расстеленном на голых железных нарах одеяле из дома, под головой большая клетчатая сумка с вещами, напротив окно с небом в клеточку. Окончательно проснувшись, Бандера подошел к этому окну и сквозь решетку выглянул на улицу.

Там за окном на заснеженной улице стояла его жена Ирина и смотрела на окно его камеры большими сухими глазами. Холодный ветер трепал ее волосы на непокрытой голове, кидал колючий снег в ее отрешенное лицо, но ничего этого она, казалось, не ощущала. Она смотрела на окно камеры остановившимся, тусклым взглядом, и, глядя на нее, Виталий ощутил ту неимоверную тоску, которую источал взгляд этих потухших глаз на таком усталом лице. Она не плакала, не пыталась докричаться до него, она стояла молча, не шевелясь, и просто смотрела на то окно, где был он. Она прощалась с ним, прощалась, скорее всего, навсегда и понимала это.

К Бандере подошел Старик, посмотрел в окно и тихо произнес:

— Малява пришла со старухи.