Читать книгу "Признание в любви - Патриция Хэган"

Верена пожала плечами:

— Не знаю, как ты, а я верю тому, что рассказывают рабы. Они все видят и все слышат. Я думаю, что они с надсмотрщиком просто повздорили и он ее бросил, а Майкл случайно ее нашел. Конечно, она вернулась к нему. А ожерелье ты не видела?

Оливия признала, что нет.

— Я спросила про него Майкла, и он сказал, что она его где-то потеряла.

— Потеряла! — насмешливо фыркнула Верена. — Надсмотрщик забрал, вот и все.

Верена понятия не имела, что случилось с дорогим подарком, но была рада, что тот пропал: это лишний раз подтверждало ее выдумку, что Джеси убежала с Заком.

— Я уж не знаю, чему и верить, — вздохнула Оливия. — Дай Бог хотя бы пережить эти два дня.

— Ну, выглядишь ты замечательно, — сказала Верена, глядя на ее платье. — Хоть ты и решила и дальше соблюдать траур, черное тебе идет, и мне страшно нравится серебряное шитье на юбке.

— Если эта свадьба состоится, я буду соблюдать траур всю оставшуюся жизнь, — мрачно сострила Оливия.

Услышав их голоса, в гостиную вошла Элайза. Мать с теткой восторженно заахали над ее нарядом — великолепным творением из голубого атласа, отороченным по плечам белым мехом. Глубокий вырез в отделанном бисером корсаже приоткрывал ее пышную грудь. На юбке были вышиты бисером цветки ириса. На обеих руках поверх длинных лайковых перчаток были браслеты из жемчуга. Волосы Элайзы, поднятые наверх и перехваченные инкрустированной жемчугом тиарой, крупными локонами спадали на плечи.

— Чудо как хороша, — проговорила Оливия. — Как жаль, что Майкл слеп.

— Я вовсе не слеп, — весело объявил Майкл, заходя в гостиную. — Если бы мое сердце не принадлежало другой, я бы на коленях умолял тебя стать моей женой, Элайза. Не знаю только, согласилась ли бы ты. — Он легонько поцеловал кузину в щеку. — Сегодня вечером все неженатые мужчины будут пускать слюнки, глядя на тебя.

Отойдя от Элайзы, Майкл пошел осматривать стол.

Только бы он не заметил, как она вздрогнула при его прикосновении и покраснела, думала Элайза, чувствуя, как у нее запылали щеки.

— Ну и где, Майкл, героиня дня? — резко спросила Верена. — Неужели даже не хочет удостовериться, все ли ей по вкусу? Небось собирается взять управление домом в свои руки, — добавила она в пику Оливии и увидела, что стрела попала в цель: глаза ее кузины сверкнули гневом.

Майкл дал себе зарок не обращать внимания на колкости Верены.

— Джеси много чего собирается делать, Верена. Но меньше всего ее интересует управление домом, хотя она, конечно, возьмет это на себя, если мама решит, что ей заниматься этим больше не хочется. А сейчас она у себя в комнате: я просил ее не выходить, пока я за ней не пошлю. Суди отнесет ей ужин. Я хочу, чтобы ее парадный выход состоялся, когда соберутся гости. — Он повернулся к матери: — Не знаешь, ей понравилось платье, которое я заказал в Атланте? А венчальное платье? Когда мы там были, она отказалась этим заниматься — сказала, что слишком устала. Ну и я просил модельеров самим выбрать ей туалеты.

— Понятия не имею. Служанка отнесла коробки к ней наверх.

Оливии было безразлично, что наденет Джеси. Еще меньше ее волновало, понравились ли ей туалеты.

— А она наденет то прелестное ожерелье, что ты ей подарил? — не удержалась Верена.

Увидев в ее глазах злорадный блеск, Майкл решил поставить ее на место, пока она не дала волю своему злому языку:

— Ты же знаешь, Верена, что она потеряла его — наверняка мама тебе про это сказала. Зачем мутишь воду? Во всяком случае, я заказал копию, — добавил он, чтобы позлить Верену.

— Господи, как же ты соришь деньгами! — воскликнула Оливия. — Пойду выпью рюмочку хереса, чтобы укрепить нервы.

— Я тоже, — сказала Верена и вышла вслед за ней.

Оставшись наедине с Майклом, Элайза ощутила неловкость, но не могла заставить себя уйти. Скоро она лишится и редких моментов, когда с ним можно побыть наедине.

— А тебе не надо укрепить нервы? — с улыбкой спросил он.

— Нет. И я хочу извиниться за мамино поведение. Ей не следует вмешиваться в твои дела, тем более что ты любезно разрешил нам так долго здесь гостить.

Майкл ничего не имел против Элайзы, но мечтал о той минуте, когда Верена уедет из его дома.

— Я очень рад, что вы у нас гостите, — учтиво сказал он, — но вам, наверное, хочется вернуться в Чарлстон и заняться поисками нового дома?

— Да, мне хотелось бы, но мама про это молчит. А ты хочешь, чтобы мы уехали? — напрямик спросила она Майкла.

— Да… видишь ли… — замялся Майкл, не ожидавший от нее такой прямоты. Потом оправился и честно сказал: — Да, мне хочется, чтобы все поскорее вошло в норму. Да и тебе ведь нужно думать о замужестве. Как ты выйдешь замуж, сидя у нас на плантации? — с деланной веселостью спросил он.

— Да, конечно, — проговорила Элайза, отвернувшись, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы. — Ну, я пойду…

— А я взгляну, как там жарят баранов. Скоро вернусь.

Элайза стояла в коридоре и глядела ему вслед. Как же он красив, как элегантно выглядит в синем бархатном жилете, белой гофрированной рубашке и бежевых брюках! У нее ныла душа при мысли, что он для нее потерян навсегда — если только не случится чуда.

Но чудеса порой случаются, сказала ей утром мать, застав ее в слезах. Джеси еще может передумать. Все эти дни она вела себя очень странно. У нее такой угнетенный вид, будто кто-то умер. И все заметили, как осторожно с ней обращается Майкл — словно с хрупкой вазой, которая вот-вот разобьется. «Что-то тут не так, — подозрительно заявила Верена. — Не теряй надежды, Элайза», — сказала она дочери.

Но Элайза потеряла надежду, и у нее щемило сердце.

Джеси мрачно глядела на свое отражение в зеркале. Майкл купил ей очень красивое платье из лимонно-зеленой тафты, с вышитыми букетиками цветов. Рукава с буфами доходили до локтя, у платья был строгий прямоугольный вырез. Перепоясывалось оно атласной лептой. На ногах Джеси были атласные туфельки того же цвета.

Суди завила ее волосы крупными локонами, подняла их наверх и закрепила заколкой, в которую воткнула белую розу. Закончив прическу, Суди отступила назад, чтобы ею полюбоваться, и искренне заявила, что мисс Джеси — самая красивая в мире женщина.

Но Джеси такой себя не чувствовала. По правде говоря, она вообще ничего не чувствовала. Ей все было безразлично. Прошлое не оставляло ее ни на минуту, терзая сердце. Джеси замкнулась в себе, находя утешение лишь в воспоминаниях, отказываясь принимать участие в том, что происходило вокруг. Она как бы ушла из жизни в мир грез и не хотела возвращаться к действительности.

Джеси не слышала, как в окно влез какой-то человек, и не заметила его присутствия, пока не увидела отражение его в зеркале.

Но звать на помощь было уже поздно — Зак Ньютон молниеносно заткнул ей рот носовым платком, грубо завел руки за спину и связал их припасенной для этой цели веревкой. Джеси тщетно пыталась сопротивляться, хотя ее бил озноб от страха.