Читать книгу "Церковная историография в её главных представителях с IV-го века до XX-го - Алексей Петрович Лебедев"

догмы, говорят центурии, есть изображение состава вероучения, как оно в том или другом веке было изложено учителями. Догма есть то, чего душа благочестивых по преимуществу ищет и есть как-бы свет и самое солнце церковной истории».[313] Носителями и выразителями этого учения были отцы и учители церкви; о них центурии замечают: «благие спасительные учители церкви суть дары Божии». Такой взгляд на догму и носителей ее, такое внимание к догме, по-видимому, обещало, что центуриаторы возьмут на себя замечательную задачу, какую еще ни один историк не брал на себя, именно изложить историю развития церковных догматов. Но это оказывается напрасным ожиданием. Центуриаторы не могли разрешить подобной задачи, и не могли вот почему: как скоро догма являлась открытою и раскрытою во всей полноте в Евангелии и у апостолов, то на долю последующей церкви оставалось, по их воззрению, только верно до буквальности понимать и передавать предложенное в век Христа и апостолов. Этим наносился удар правильному и серьезному изучению истории догматов; весь интерес изучения этой истории для центуриаторов сводился к вопросу: сходно ли и насколько сходно дальнейшие выразители догмы передали учение Новозаветного Писания, а с этим для них терял всякое значение вопрос о богословских направлениях с их разнообразием в древней церкви. Это одна причина. Другая состояла в том, что они изучали историю догматов односторонне; они подразумевали под истинно-евангельским и апостольским учением свои чисто лютеранские понятия,[314] в особенности об оправдании верою; для них интерес изучения сосредоточивался на том, чтоб во что бы то ни стало отыскивать у отцов и учителей церкви принципы лютеранизма. Конечно, это не могло способствовать им всесторонне и серьезно изучать догматическое развитие церкви. Но это вело еще и к тому, что они лишь у немногих писателей и учителей церковных сумели находить — да и то конечно не вполне — искомую ими, своеобразно понятую, евангельскую и апостольскую истину, вследствие чего они должны бы были отрицать у большинства учителей церкви согласие с Евангелием и апостольским учением, словом причислять их к еретикам. Это было бы последовательно с их стороны, однако же центуриаторы не решались на такой слишком смелый шаг. Чтобы помочь делу, они изобретают очень оригинальный исход, но в сущности фальшивый. В центуриях утверждалось, что большинство отцов и учителей церкви, не оставаясь вполне верными первоначальному учению христианскому, в то же время не принадлежали и к еретикам: они образуют собою нечто среднее между истинными выразителями учения и явными извратителями его — еретиками. К этой средине принадлежали очень многие из отцов и учителей церкви. Центуриаторы дали этой средине название «уклонения от истинного учения»[315]. И в этом уклонении от истинного учения центурии должны были обвинить чуть не всех отцов церкви. Уже отцов и учителей церкви II века составители их обличают во многих богословских заблуждениях[316]. Даже, например, о самом Августине, на котором именно и строят свою доктрину протестанты, центуриаторы не могли не заметить, что он удержал немало ошибок от прежних учителей, хотя в некоторых отношениях он мыслил правильнее—. И вообще в каждом столетии в истории церковного учения они отмечали ряд мнений, по которым, державшиеся оных отцы и учители, если не причислялись к еретикам, то однако же далеко и не одобрялись. Этот свой взгляд на отцов и учителей центуриаторы формулировали в следующем виде: «даже величайшие мужи не только не чужды общих слабостей (касательно учения), но и обнаруживали в высшей степени недостойные (turpissimos) ошибки во мнениях; это видно даже на знаменитейших отцах церкви»[317]. Для всякого понятно, как шатко и двусмысленно то положение, какое дают центуриаторы большинству отцов, поставляя их между православием и ересью. Да и притом, если отцы и учители не свободны от ошибок и заблуждений — пусть даже только в некоторых пунктах, — то и еретики никогда не бывают настолько превратны в своем учении, чтобы погрешать во всех пунктах: ошибка еретиков, за какую они получают подобное имя, по большей части также касается какого-либо одного пункта вероучения и большею частью несправедливо было бы утверждать о них, что они отступают от церковного учения во всех пунктах. После этого с точки зрения центуриаторов было бы явною несправедливостью, как скоро у отцов и учителей находится смесь православия и неправославия, и у еретиков — тоже самое, причислять первых к защитникам истины церковной, а вторых к врагам церкви. Такою-то путаницей понятий страдают воззрения центуриаторов на представителей церкви, выразителей и носителей христианской догмы. При всей колеблемости центурий во взгляде на отцов и учителей церкви — одно особенно заметно, что их воззрения клонились к отрицанию действительного значения отцов церкви в истории церкви. Это — новость, которой еще доселе не знала церковная историография.

Непосредственную противоположность Магдебургским центуриям протестантскому историческому сочинению XVI века, составляют Annales ecclesiastici кардинала Цезаря Барония (1538–1607 г.) в 12 томах in fol. Причиною их появления была внутренняя необходимость, побуждавшая к подобному делу. Магдебургские центурии произвели сильное и изумительное впечатление на римско-католическую церковь, привели ее в движение. Её интересы были слишком живо затронуты ими, оскорблены, осмеяны. При этом ясно обнаруживалось, что паписты в своем лагере не могли указать ни на одно сочинение, которое бы с своей стороны могло соперничать с центуриями. Следовало парализовать влияние центурий на умы, следовало не только просто написать церковную историю в римско-католическом духе, но и сколько возможно превзойти центурии в учености, богатстве фактов, новости и интересе; следовало, подобно тому как авторы Магдебургских центурий всю сумму исторических фактов призывают на помощь своему протестантскому делу, призвать историю служить интересам церкви римской. Подобную задачу и берет на себя автор сочинения: Annales Ecclesiastici, Бароний[318].

Бароний, приступая к своему труду, бросает взгляд на церковных историков прежнего времени, и обо всех них, в том числе и о центуриаторах, высказывается в пренебрежительном тоне. Он говорит, что доселе еще вовсе не являлось полной, точной и истинной церковной истории. Он громко жалуется на несовершенство древних церковных историков. Что же касается до Магдебургских центурий, то Бароний называет их центуриями сатаны, которые изрыгнул ад на вред церкви. Бароний хочет быть выше, истинным, беспредвзятее всех прежних историков. На это уже должно указывать, по его мнению, самое название его труда «Annales» (летописи). Название «анализ», как изъясняет Бароний в предисловии к своему труду, он выбрал для своего сочинения в том же смысле, в каком «древние от истории отличали анализы — именно история пересказывает дела своего времени, которые автор или видел