Читать книгу "Мои неотразимые гадюки. Книга 3 - Александра Александровна Сергеева"

откуда он приполз, доносился визг.

Странный такой: одинокий и жалобный. Мужикам оставалось завалить троих. Гнер своего уделал на глазах манипулятора. За Гобом тоже не заржавело. И вряд ли он выбрал для потехи того задрота, что… Кажется, сейчас и скрипит так жалобно, взыскуя жалостливого к себе отношения по малолетству. Бедный пацан: и в стае жизнь малолетки не сахар, и кончилась она глубоко заранее. И чего он не подсуетился отнять мальчишку у кровожадных армов? Да, прощёлкал ходячая помесь калькулятора с навигатором.

— Почему мне кажется, что сегодня мы опять ночуем в этих трущобах? — скорчила презрительную мину Даслана, присаживаясь на спальник рядом с манипулятором. — Дон, они там надолго?

Она повела прекрасными очами в сторону оголтелого визга — сменившего жалобный — к которому присоединился боевой рёв армов. И ещё какой-то грохот вперемежку с топотом копыт, от которого пыль столбом до неба.

— Они там надолго, — удивилась Лэти глупому вопросу такой умной подруги. — Юрат, нам нужен настоящий костёр, — неубедительно командирским тоном провозгласила нарочито деловая гадючка.

— Так ступайте да раздобудьте дрова, — почти серьёзно приказал Дон.

Парочка, у которой что-то назревало, моментально смылась.

— Воды принеси, — опередила его приказ Даслана и скрутила под носом кукиш: — Даже не думай, что за водой побегу я.

— Могу я, — слегка обиделась Дайна на тёмные силы, что злобно гнетут любимого.

— Не можешь, — лязгнуло железо в голосе злодейки Дасланы. — Мы с тобой пойдём на охоту. Там я чую козла, — ткнула она рукой куда-то в скалу. Твой криворукий супруг боится свежевать добычу. Его мутит. Так что придётся нам.

— Ой, славно! — обрадовалась свежему мясу Дайна и выудила из супружеского рюкзака здоровенный тесак.

Дон поморщился, цапнул большой кан и заторопился к родничку, черпать воду в час по чайной ложке. Проходя мимо замороженного грага, манипулятор был пойман угомонившимися живодёрами. Те потребовали завершения процедуры приобщения парочки новых объектов. Дон завершил. Надежда, что в благодарность с него снимут заботу о воде, пропала вместе с группой силовиков — те мигом умчались тренировать новую парочку членовредительствовать дуэтом. Прежде-то они членовредительствовали друг другу.

Пока начерпал кружкой воду из-под валуна — кан туда не пролазил — все как-то угомонились. Расселись у костра и взялись коллегиально свежевать да жарить мясо. Эмоции, споры, рассуждения на тему — даже граги подквакивали в строчку и не в строчку. Разгорелась дискуссия о мрачниках. Не успели открыть новый вид монстров, как профессоров мрачноведения пруд пруди. И все важные, как сопливые лауреаты конкурсов, горохом сыплющихся из телека. Куда не плюнь — попадёшь в лауреата, которого с детства обнадёжили блистательными перспективами, не предоставив никаких гарантий, что тот не закончит менеджером по продажам.

Заводилами — а кто бы усомнился — выступили щупы. Причём, первый камень бросила мелкая щупалица. Может, мобилизоваться, взять себя в руки да выдрать, наконец-то, эту заразу — с тоской уговаривал себя Дон, когда его не допустили до заслуженного отдыха. Даже спальник отобрали, чтобы манипулятор не слинял с прений, незаконно числящихся научными. Которые нужны ему, как пятая лапа удаву.

— Граги умные! — заявила Дайна, ощетинившись на очередное брошенное Чедомом словцо «твари». — Их просто обманули. Раньше они, поди, знали, кого можно есть. А кого ни-ни. Они хорошие.

Вывод она вывела, душевно выпучившись на пятачище лежащего рядом Мамонта. Граг скосил на неё правый глаз и благодарно квакнул, выпустив наружу очередную порцию вони. Слева на его морду легла дружеская лапа Гнера. Ну, этот и под пытками не признает боевого товарища тупой тварью. Нет, это понятно: Дон и сам относился к старенькой отцовской «Ниве», как какой-нибудь Бова-королевич к своему коню. Уговаривал потерпеть и дотянуть, когда они пёрли сквозь буран. Хвалил, если дотерпели и дотянули. Радовал, что старушке удалось купить новый бампер. Всё, как у людей. А тут живой бронетранспортёр, лупающий на тебя влюблёнными глазищами. И он же — надо признать — монстр, сожравший немало людей, которых тот же Чедом знал лично.

— Обманули, значит, зомбировали? — уточнил Гоб, перенявший, как и остальные объекты системы, инопланетное слово.

— Вот уж точно нет, — кинулся дискутировать Гнер, которому вечно больше всех надо. — Будь они зомбированными, ползали бы, как черви. Тут что-то другое. Дон?

— Отвали, — буркнул манипулятор, обдумывая план вызволения спальника из-под задницы Дасланы.

Сидящая на нём же Дайна отдаст его без боя. А согнать с других спальников остальных вообще дохлое дело.

— Это внушение, — занялась просветительской деятельностью Лэти. — Постепенное изменение первоначальных установок, заложенных конструкторами.

— Что такое установки? — тотчас вклинился Юрат.

— Когда всё это необычное зверьё создавали, им… привили некие правила поведения, — важно взялась ассистировать лектору Даслана. — К слову сказать: что можно есть, а что нельзя. Людей есть нельзя. Они это знали. Да и сейчас знают, когда рождаются. А вот когда подрастают, им начинают внушать обратное. Когда семейка Гортензии притащилась к вам на юг, Ромео с Блюмкиным были совсем юными. Они избежали этого внушения. Просто обезьянничали за взрослыми. Как те, так и они.

— Ну, так и прочее зверьё поступает, — поддержал докладчика Гоб.

— У Рамаза с Бестолочью тоже нет природной тяги к людоедству, — помог ему Гнер. — Нормальные ребята. Они, помнится, сразу признали в нас «своих людей».

— Так у грагов что, раздвоение личности? — не поверил Радгар.

— Раздвоение ощущений, — поправила его Лэти. — Примерно так: еду можно есть, а человека нет. Это его изначальное понимание. Граг в этом не сомневается, не решает, как поступить. Осознаёт разницу совершенно чётко. Но человек мало чем отличается от прочих животных. Он тоже из мяса. А мясо это еда. Внуши это грагу, и человек станет едой. Еда, значит, можно съесть. Но это ещё полбеды. Будь новая установка качественной, граги вели бы себя, как обычные хищники. А у них в башке вообще какая-то недоваренная каша: еда, значит, можно съесть, но съесть нельзя, но можно.

— Ну, ясно, откуда у них раздвоение, — зло процедил Гоб, поглаживая морду Тарана, которому от той ласки ни тепло, ни холодно. — Ситуация-то дурацкая, неестественная. Заморочили бедолагам голову.

— Приказ пойти куда-то и сожрать там людей не отвечает их собственным потребностям, — взялся умничать ещё и Гнер. — Это порождает ощущение насилия.

— Новая установка встала поперёк природы грага, — тут же поддакнула Лэти. — И эта червоточина торчит прямо в центре его мира. Вызывает у него болезненную тревогу и неимоверное раздражение.

— Час от часу не легче, — пробурчал Чедом. — Мало, что людоеды, так ещё и психи.

— Да погоди ты! — досадливо рявкнул Радгар. — Дай разобраться.

— Помнишь, как мы всё гадали о кабаньих нашествиях? — задумчиво напомнил ему Юрат. — То припрутся,