Читать книгу "Перо Демиурга. Том II - Евгений И. Астахов"

(лат. fibula, скоба) — металлическая застёжка для крепления одежды, в том числе плащей, одновременно служащая украшением.

[3] Они подсыпали яд в его вино. Он выпил всё это и сказал: «Я чувствую себя хорошо». Boney M. — Rasputin.

[4] Художник — exellero.

[5] Художник — Matias Trabold Rehren.

Интерлюдия

Why be sweet? Why be careful? Why be kind?

A man has only one thing on his mind

Why ask politely? Why go lightly? Why say please?

They only want to get you on your knees

There's a few things I never could believe

A woman when she weeps

A merchant when he swears

A thief who says he'll pay

A lawyer when he cares

A snake when he is sleeping

A drunkard when he prays

I don't believe you go to heaven when you're good

And everything goes to hell anyway[1]

Вендетта всегда считала себя человеком глубоко рациональным. Практичным. Умеющим выбрать правильную сторону.

Это неудачники и лохи думали категориями дружбы или привязанности. Это они потом обнаруживали, что друг детства, с которым ты строил бизнес, отжал его у тебя или повесил на тебя миллионные долги. Это они потом выясняли, что любовь всей жизни выкачивал из тебя бабки и имел пару любовниц на стороне.

Лекарство от подобных передряг имелось ровно одно. Трезвый ум. Не подверженный сентиментальности или вере в какие-то воображаемые «лучшие качества человека». Способный отделить зёрна от плевел. Деньги от эмоций. Выгоду от отношений.

Поэтому Вендетта никогда не сомневалась, что верно выбрала себе покровителя. Аларис имела репутацию строгой, но справедливой богини. Воздающей по делам твоим. В переводе же бессмысленных игровых фраз на нормальный человеческий язык это значило одно. Чем выше репутация, тем больше ништяков. Лучше лут, круче доступные квесты, сильнее абилки.

И поначалу девушка думала, что сорвала джекпот. Аларис выдала ей престиж-класс и несколько сильных способностей. Задание же звучало плёво — выследить и убить какого-то дятла таким образом, чтобы он оказался заперт на респе в определённой зоне.

Проклятый ублюдок продолжал ускользать от неё. Снова. И снова. И снова.

Ей казалось, что она гоняется за каким-то фантомом. Чрезвычайно везучим.

Именно во время этой миссии Вендетта оказалась в колодце. Подверглась пыткам и унижениям. Именно тогда ей стало казаться, что овчинка не стоит выделки. Однако она продолжала упорствовать. Слишком щедрый куш ей сулил, если удастся осуществить задуманное.

Великое Ристалище стало для неё всего лишь способом получить желаемое окольным путём. Перебить слабаков. Затребовать божественную награду. И даже там этот сукин сын обскакал её.

Последнее, что она помнила, как наткнулась на грёбаного дроу под стадионом, а дальше… тьма.

Буквальная.

Бесконечная.

Гончая очнулась в темноте. В тесноте! Снова со всех сторон её сдавливали холодные стены. Снова сердце упало в пятки. Снова ледяной пот выступил на лбу, а мурашки побежали табунами.

Вендетта кричала. Кричала так долго, что сорвала голос. Била руками по камням пока не обломала ногти. Выла и умоляла.

Темнота была безразлична.

Когда ей показалось, что она провела в вертикальном гробу вечность, сверху вспыхнул ослепительный белый свет. Сквозь крошечную прорезь гончая увидела женщину невероятной красоты — Аларис. Та стояла и смотрела на неё со смесью презрения и разочарования.

— Прошу!.. — сипло выдавила Вендетта, с мольбой взирая на покровительницу.

— Знаешь, милая, — отвлечённо произнесла красавица, — Я склонна считать себя милосердной богиней. Терпеливой, я бы даже сказала. Я не рублю сгоряча. Не переношу собственные провалы на своих слуг. Я даю вторые шансы. Иногда даже третьи, не так ли? — белый свет усилился, и пленница ощутила слёзы, хлынувшие из глаз. Резь стала невыносимой.

— Я всё сделаю!.. — заторопилась асимар.

— Нет-нет-нет, — помахала ладонью Аларис. — Обманешь меня раз — позор тебе, обманешь меня дважды — позор мне. Обманешь меня трижды… — её голос стал ледяным. — Я слишком доверчива, увы. Вижу лучшее в Разумных. Ты знаешь, почему ты здесь?

— Потому что подвела тебя, — после долгой паузы ответила Вендетта, чувствуя, как страх сводит горло.

— Именно, милая, именно. Раз за разом ты подводила меня. Нарушала взятые на себя обязательства. И вот чаша моего терпения переполнилась. Отчасти здесь и моя вина. Я поставила не на ту лошадь. Прощай, Вендетта, — голос стих, а свечение начало тускнеть.

— Я ВСЁ СДЕЛАЮ! — гончая выплеснула последние крохи сил в отчаянном крике. — Я УБЬЮ ЕГО! УМОЛЯЮ!!!

В ответ её уши уловили еле слышный шёпот богини:

— Что посеешь, то и пожнёшь.

Асимар взвыла и ударилась затылком о камень. В глазах потемнело.

Девушку пробрал истерический смех.

Ублюдочный Гвинден даже здесь утёр ей нос.

Однажды он ведь предупреждал её именно об этом.

Темнота вновь вступила в свои владения, чтобы больше уже не рассеяться.

[1] Tom Waits — Everything Goes to Hell.

Глава 14

Гвинден

My fire is wild

My rage is deep

One black eye

Busted teeth

Feel my fury!

Oh, oh, oh, oh-oh oh-oh

You really light me up!

Oh, oh, oh, oh-oh oh-oh

Feel my fury!

Oh, oh, oh, oh-oh oh-oh

You really light me up!

Oh, oh, oh, oh-oh oh-oh[1]

Крепчайшая янтарная жидкость прокатилась по пищеводу и упала в желудок. Кружка со стуком встала на стол.

Никакой реакции. Я ощутил едва заметное тепло, но и оно вскоре исчезло. Даже напиться теперь не могу.

Ублюдское тело.

Потянулся к графину, но обнаружил, что тот опустел. Я выпил больше литра местной сивухи, которая пытается закосить под виски, но чувствую себя абсолютно трезвым.

И очень злым.

В отличие от алкоголя эта злоба ощущается очень чётко. Она поджаривает меня изнутри, требуя выхода. Ей всё равно кого жечь. Не найду для неё жертву, она спалит меня к чертям.

Маджестро…

Семь часов назад мы сбежали с того безымянного острова. Амфитеатр всё-таки устоял, не разрушившись до основания. Сколько невинных людей погибло в результате давки, обвалов и трещин? Я не желал знать. Моя ноша и так слишком тяжела.

Меня вытащил Волчок. Подлатав себя целебным зельем, он вынес меня наружу. Где нас уже ждали Стальные Крысы. Если и есть хоть что-то хорошее в событиях прошедшего дня, это тот факт, что больше никто не умер. Отделившись во время бегства, вторая часть отряда смогла