Читать книгу "Никогда больше - Шенен Риччи"

моими грудями, и как раз в этот момент он сделал шаг назад.

Наши глаза встретились в зеркале, и я приспустила бретельку своего платья, заставив опуститься и другую. Я вздернула подбородок и позволила платью соскользнуть на пол, без стеснения обнажая формы своего тела. Его взгляд оторвался от моего, чтобы рассмотреть каждый изгиб моих грудей, живота и бёдер. В тот момент мне показалось, что я позирую для него. Он подошел ко мне, и его рука коснулась моей обнаженной груди, всё ещё контролируя себя.

— Могу я попробовать тебя на вкус? — его хриплый голос, наполовину наполненный потребностью, наполовину похотью, был пыткой. — Пожалуйста.

От его мольбы влажности между моими ногами стало ещё больше. Он кричал о доминировании так, что это возбуждало меня, одновременно умоляя меня без стыда, и это было горячо.

— Да, — бросила я.

Кончики его пальцев прошлись по моей груди и сомкнулись на бутоне соска. Он перекатил его между пальцами, и я ахнула. Он продолжил, полностью обхватывая мою грудь и одновременно целуя местечко прямо под мочкой моего уха.

— Ты ещё красивее, чем я себе представлял, а я часто это делал. Очень. Ты преследовала каждую мою частичку годами.

Мои руки потянулись, чтобы обхватить его член сзади, но он остановил их на полпути, сомкнув их одной рукой.

— Ты заставишь меня взорваться, если сделаешь это сейчас. Я не буду торопиться с тобой, раз уж ты заставила меня ждать. Так чертовски долго.

— Я всегда знала, что ты жесток, — попыталась пошутить я, одарив его искренней улыбкой.

— Твои губы, или, точнее, твоя улыбка — это одна из черт, которые я в тебе обожаю, — его рука скользнула между моих ног и сомкнулась на клиторе. — У тебя другая манера улыбаться, которая выдает, о чём ты думаешь.

Я ахнула, и моя рука наткнулась на зеркало напротив, спасая от падения.

— А какие остальные?

— Твои веснушки, — его движения вокруг моего клитора были медленными и дразнящими. — Они рассказывают историю, — другая его рука сомкнулась на моём горле, и я откинула голову назад. — Твои глаза — это первое, что я нарисовал, — он поцеловал меня, его большой палец всё ещё кружил вокруг моего клитора. — А теперь твоё тело, но я хочу сохранить это в секрете для себя. Моя муза.

— Это несправедливо, что я голая рядом с тобой, а ты… — я ахнула, когда он усилил давление вокруг моего клитора, следы от моего дыхания и моей руки появились на зеркале. — Я ненавижу тебя, ты знаешь это?

— Никогда не переставай ненавидеть меня, Аврора. Я заберу у тебя всё, кроме твоего безразличия, — он раздвинул обе мои ноги, чтобы я встала шире. — Не двигайся, чтобы я мог как следует попробовать тебя на вкус.

Раньше я была бойцом, но, столкнувшись с таким, я сдалась. Аякс развернул меня и подразнил мягкое местечко у меня за ухом. Он опустился ниже, оставляя дорожку из поцелуев от моей груди к животу, пока не опустился передо мной на колени. Он, воплощение неприкасаемости, преклонил передо мной колени. Мои губы приоткрылись, и мой клитор запульсировал в ожидании того, что будет дальше.

Он ласкал внутреннюю поверхность моих бедер, осыпая их лёгкими поцелуями, словно призрачным прикосновением к моему телу. Мои руки пробежались по его гладким волосам, и его рот, наконец, коснулся того места, где я этого хотела. Я застонала. Он целовал и посасывал мой клитор, удерживая меня на месте, чтобы я не двигалась. Я повела бедрами навстречу его темпу, который усилился, пробуя меня на вкус с жадностью. Мой живот сжался до такой степени, что дыхание стало прерывистым, а колени подогнулись. Его рука обхватила мою ягодицу, и когда он просунул один из своих пальцев внутрь меня, я подалась вперёд, теряя контроль.

Его язык снова скользнул по мне, держа меня во власти своей милости, как пленницу, до последней минуты. Он шлепнул меня по ягодице и засунул в меня свой палец, снова и снова. Я могла поклясться, что мои глаза закатились в тот момент, когда мой оргазм взорвался фейерверком. Я кончила без предупреждения, мои ноги дрожали. Сначала он не отстранился, обхватив меня руками.

Я восстановила своё дыхание, и он встал, расстегивая рубашку, чтобы продемонстрировать свой крепкий пресс и чётко очерченные мышцы. Затем последовал его ремень, который он свернул по кругу, прежде чем аккуратно положить на стол рядом с собой. Этот маньяк. За ними последовали брюки и нижнее белье, пока не осталось ничего, кроме его твердой эрекции, поднимающейся передо мной.

— О чём ты думаешь? — спросил он, подходя ко мне и преодолевая разделявшие нас несколько сантиметров.

— Что моё прозвище для тебя, греческий воин в костюме, было подходящим, — я не упомянула, куда делся мой извращенный разум.

Он приподнял меня, одаривая лихорадочным поцелуем, мои ноги инстинктивно обхватили его торс. Неся меня одной рукой, он одним движением опрокинул всё, что было у него на столе. Стаканы, в которых лежали кисти, разбились о пол, и несколько тюбиков с краской пролились на стол. Что же касается клочков бумаги, то они облетели нас прежде, чем гравитация вернула их обратно на пол.

— Ты — это всё, что я, чёрт возьми, чувствую, — выругался он, и моё сердце бешено заколотилось в груди.

Он посадил меня на стол, и я раздвинула ноги, когда он обхватил меня за талию. Краска залила моё бедро и потекла по его ноге, но ни один из нас не пошевелился.

— Ты — это всё, о чём я думаю, — призналась я.

И именно после этих признаний, когда мы стали музами друг для друга, а он был всем, о чём я и не подозревала, что хочу, у нас с ним в голове крутилась одна и та же идея. Он взял чистый льняной холст, лежавший рядом с ним, и разместил его прямо за мной на своём столе.

— Давай займемся искусством, — сказала я, снимая краску со своей ноги, чтобы нарисовать дорожку на его бицепсе.

Он проследил за движением моей руки, его грудь поднималась и опускалась, как будто ему тоже было трудно дышать.

— Я чист, — сказал он ни с того ни с сего, как будто его мозг просчитывал все возможности. — Ты…

— Я тоже, — оборвала я его. — И я принимаю таблетки.

— Я никогда не делал этого без презерватива. Никогда не хотел. Но с тобой я хочу чувствовать тебя как следует.

— Я тоже.

Как только всё решилось, всё произошло так быстро. Мы творили искусство, Спектр входил в меня медленно и глубоко и