Читать книгу "Грабеж и спасение. Российские музеи в годы Второй мировой войны - Коринна Кур-Королев"

истребительной авиации и эскадрилий снабжения, здесь размещалась 4-я военно-полевая железнодорожная команда, Хозяйственная инспекция «Север» и другие нацистские организации. В Пскове находилась временная штаб-квартира айнзацгруппы А Службы безопасности (СД), а военно-строительная Организация Тодта возвела свои бараки внутри кремлевских стен. Иногда в городе одновременно находилось до 70 000 солдат и сотрудников нацистских организаций. Численность русских жителей постепенно выросла примерно до 30 000 человек, так что в целом население Пскова в эти годы на две трети превышало довоенное760.

Среди первых немецких ведомств, приступивших к конфискации оставшихся в городе архивов, книг и других культурных ценностей, была айнзацгруппа А Службы безопасности761. Она завладела документами НКВД762, которых осталось очень немного, а также книгами и документами из Дома советов (этот дом был построен в XIX веке как административное и школьное здание, а с середины 1920‐х годов в нем размещался обком партии) и пропагандистскими материалами с антирелигиозной выставки в Троицком соборе.

Книги и документы доставили в Таллин, пропагандистские материалы передали айнзацгруппой в полевую комендатуру763, которая забрала и остальные городские коллекции культурных ценностей, в том числе, как утверждается, от 600 до 700 икон из церквей Пскова и окрестностей, несколько богослужебных облачений и чудотворную икону святого благоверного князя Всеволода Псковского – одного из небесных покровителей Пскова. Остались иконостас Троицкого собора, выставленный как часть антирелигиозной экспозиции, и рака с мощами князя Всеволода764.

Однако к этому времени немецкие солдаты уже успели помародерствовать. Многие вещи, как сообщали позже сотрудники Оперативного штаба рейхсляйтера Розенберга, были бессмысленно уничтожены765. Наверное, тогда попала в немецкие руки одна из главных святынь Пскова – икона Покрова Пресвятой Богородицы, созданная на рубеже XVI–XVII веков и изображающая чудесное явление Божьей матери во время осады Пскова польской армией (1581). Эта икона – не только значительное произведение церковного искусства: она настолько точно отображает планировку города, что после войны старые фотографии ее использовали для реконструкции ряда разрушенных зданий. В 1942 году она была похищена военнослужащими вермахта и считалась утерянной, пока в 1970 году не появилась на выставке в Мюнхене как частная собственность одного немецкого коллекционера. Как она попала в Баварию, теперь уже выяснить невозможно. Тогдашняя владелица иконы – пожилая дама, жившая в Берхтесгадене, – говорила, что ее муж купил ее в 1950‐х годах на блошином рынке. Советское правительство в тот момент не проявило к этому предмету интереса. Ситуация изменилась только в 1998 году, когда сотрудники российского Министерства культуры обратили внимание Вольфганга Айхведе на каталог выставки 1970 года. Профессор Айхведе вел с владелицей, которой в то время было более 90 лет, долгие беседы, пытаясь убедить ее, что икону имело бы смысл вернуть. Но дама не хотела расставаться с образом Богоматери, потому что ей казалось, что он ее защищает. Лишь после того, как Айхведе привлек к переговорам уполномоченную Федерального правительства по вопросам культуры и средств массовой информации, той удалось – вероятно, не без денежной компенсации – уговорить даму, и сегодня икона снова находится на своем месте в Троицком соборе766.

Первым начальником немецкой полевой комендатуры в Пскове (оккупанты использовали его старинное немецкое название – Плескау) был полковник Альфред Болонгаро-Кревенна. Сразу после занятия города он начал создавать в нем русскую администрацию – управу, которая должна была наладить, например, снабжение местного населения продовольствием, работу судов, школ, больниц и пожарных частей767. Бургомистром Болонгаро-Кревенна назначил гражданское лицо – человека по имени Василий Черепенкин. Сын последнего – девятнадцатилетний выпускник средней школы Леонид – вместе с другим молодым русским, Георгием Помеленко, помогал в уборке музеев. Начальником Городского отдела народного образования назначили учителя гимназии Семена Боголюбова, а живший в городе скульптор Собакин открыл русскую художественно-промышленную школу, которая сразу стала очень популярной среди горожан768. Своим референтом по вопросам культуры Болонгаро-Кревенна назначил франкфуртского почтового служащего Лотара де Бари.

Де Бари отвечал и за художественный музей, который находился в средневековом купеческом дворе, так называемых Поганкиных палатах769, и который граф Эрнстотто цу Сольмс-Лаубах вновь открыл для публики, вероятно, очень скоро после оккупации города. Предположительно, это была прагматическая реакция на ситуацию, которую он застал в Пскове: оставшиеся части коллекций были распределены по различным хранилищам, а выставочные залы после советской эвакуации пустовали. Открытие музея показывает, как быстро Псков превратился в тыловой город, где нужно было обеспечивать солдатам возможности проведения досуга. Сольмс сумел использовать это обстоятельство в своих интересах; не исключено, что именно его деятельность в Пскове в октябре 1941 года и подала начальству мысль поручить ему сбор и вывоз культурных ценностей из дворцов в пригородах Ленинграда. Но поскольку граф попал в автомобильную аварию, получил серьезные травмы и выбыл из строя на всю зиму770, сотрудники Оперативного штаба рейхсляйтера Розенберга попытались перетянуть на себя ответственность за русские культурные ценности в зоне действий группы армий «Север».

Донесения о художественных ценностях в Пскове

О состоянии псковских музеев в октябре – ноябре 1941 года сохранилось несколько рапортов от немецких историков, архивистов и археологов, которые один за другим путешествовали по северо-западу России и останавливались в Пскове. Первыми, с 21 по 25 октября, город посетили руководитель Главной рабочей группы «Остланд» Оперативного штаба рейхсляйтера Розенберга обер-регирунгсрат Гарри Гриссдорф, археолог и специалист по доисторическому периоду из Грайфсвальдского университета Карл Энгель и писатель Вильгельм Райхардт771. В начале своего отчета они перечислили семь выставочных площадок: естественно-научный, исторический и художественный музеи, «Музей социального [sic!] строительства», два музея революции и антирелигиозную экспозицию в Троицком соборе. Значительная часть музейных фондов была эвакуирована «примерно на 10 грузовиках», писали они, «в том числе картины, скульптуры, резьба по дереву, ценные монеты, рукописи и т. д.». Соответствующую информацию они, вероятно, получили от русских сотрудников городской управы – возможно, от Боголюбова, который вызвался быть их гидом при осмотре Пскова772. Как сообщается в отчете, имели место случаи мародерства, но графу Сольмсу вместе с комендантом полковником Болонгаро-Кревенной удалось спасти значительное количество произведений искусства; они, как уже упоминалось выше, были выставлены для всеобщего обозрения в Поганкиных палатах. То, что не поместилось там, – картины (включая «также кубистские и экспрессионистские»), фарфор, небольшие иконы, скульптуры и облачения – хранилось на близлежащем складе. Большая часть фондов библиотеки при музее тоже еще была на месте, хотя «большевики утащили ценные древнегреческие манускрипты»773. В отчете ощущается разочарование: то, что группа обнаружила, по-видимому, не соответствовало ее ожиданиям; отсюда предположение, что все наиболее ценное вывезли