Читать книгу "Комплекс превосходства - Сергей Д. Блинов"

как и другим служащим текстильного отделения мануфактуры, запрещалось покидать рабочее место без старшего смены. Их провожали от и до двери, туалет располагался снаружи, а обед разрешалось принимать только в специально отведенном для этого углу.

Алхимики, собравшие в "Анниверсере" пробы химикатов, не нашли ничего нелегального. Что бы ни производили на мануфактуре, подчистить следы в лаборатории удосужились с куда большим прилежанием, чем даже скрыть убийство айлакцев.

Криомант совершил визит в штаб ПСР, где попробовал добиться аудиенции у де Валансьена, но ему отказали. Собственноручно состряпанный ордер с птицей высокого полета не действовал, а раскрывать карты перед начальством Галлар не спешил. Он по-прежнему значился ответственным за расследование убийства Денн Ларе. Лавуарр знала, что времени даром он терять не привык, так что в его работу не вмешивались. Пока что это было очень кстати. Ему требовалось докопаться до самой сути, понять, заканчивались ли на отеле и фабрике злодеяния присных де Валансьена и как выстраивалась преступная цепь, на ком замыкались ниточки, столь аккуратно проведенные к Партии Справедливости.

Весть о побеге Ги Деламорре ошарашила Галлара сильнее, чем его недавнее воскрешение. Плут умудрился оглушить полицейского и скрыться, не привлекая внимания. Криомант внутренне обругал себя за то, что оставил его без надзора на длительное время, но предпочел и этот факт не афишировать перед шефом отделения. По правде говоря, никто об аресте Деламорре и не ведал. Оперативники, подчинявшиеся криоманту, знали, что следует держать язык за зубами.

До Гран-Агора оставалась неделя.

17. Страна свободных

Эльвеция в речах де Валансьена представала страной возможностей и выбора, по несчастному стечению обстоятельств погрязшей в коррупции и угнетении правящего класса. Она казалась недостижимой и чудесной, прекрасной и гостеприимной. Такой образ сложился у Каали Сенга задолго до отбытия в Бан Кусао, в те времена, когда ему еще дозволялось присутствовать на партийных съездах. Возможно, именно поэтому его постигло столь горькое разочарование от настоящего облика метрополии.

Де Валансьен взял одержимого с собой в качестве телохранителя. "Не могу доверять никому в Эльвеции", – пояснил он, приняв вернувшегося из Бан-Че Каали Сенга. Тот подумал, что и ему после жестокого предательства, на какое пошли де Валансьен и Амарикус, доверять неразумно, но покорно склонился и выразил глубочайшую признательность за возможность сопровождать господина в важном путешествии.

Они летели на личном дирижабле де Валансьена. Из окна каюты Каали Сенг с любопытством наблюдал, как яркая зелень под брюхом мерно тарахтящей машины меняется сперва непривлекательной желтизной степей и пустынь, затем глубокой морской синевой и, наконец, переходит в темную зелень лесов сердца Старого Света. Дирижабль разрезал воздух над береговой линией венетских земель, принадлежащих захватчикам из Острайха, пролетел мимо мрачных замков старых королевств и империй, обогнул охваченную восстанием область южных городов-государств и, наконец, одним ясным утром пересек границу Эльвеции. Де Валансьен поднял за это бокал.

– Всегда приятно вернуться домой. Не скучаешь по Махаристану?

Каали Сенг покачал головой. На родину его и в самом деле не тянуло. Да и была ли у него, изгнанника, убийцы и одержимого ракшасами несчастного, та земля, которую он мог бы назвать этим словом? Где бы Каали Сенг ни задерживался, его ждало только крушение иллюзий.

Порт воздушных судов Лутеции поражал размахом, но ужасал серостью и унынием. Пассажирские дирижабли, магические аэростаты и паровые боевые гондолы теснились в пропитанном гарью небе, а в их непроницаемой тени гудел человеческий муравейник, который не вместился бы и в Большой рынок Хаймина.

Паромобиль Партии еле тащился по забитым трамваями, самоходками и экипажами улицам, а в окнах по обе стороны Каали Сенг мог разглядеть сплошные стены, изрезанные светом неоновых вывесок, и желтые провалы окон. Куда делись живые, яркие краски Ай-Лака и Махаристана? Как народ, наплевательски относящийся к собственной столице, смог выстроить империю, поглотившую куда более славные культуры?

Его поселили в общежитие при партийном штабе, которое считалось бы пристойным по меркам Кахой Дхата или роскошным для Бан Кусао, но в сравнение с тем, что Каали Сенг имел в столице Ай-Лака, не шло. Одержимый пообещал Йоналишарме найти другое жилье, как только позволит де Валансьен. Удалось это почти сразу: в Лутеции охранять де Валансьена взялись телохранители ПСР, работавшие на его отца. Каали Сенга назначили выразителем интересов Ай-Лака, что сводилось на деле к присутствию на партийных заседаниях два раза в неделю и полному бездействию все остальное время.

– Не может такого быть, чтобы де Валансьен взял меня сюда без определенной цели, – говорил одержимый Йоналишарме.

Демонесса соглашалась, но разгадать, насколько далеко глядит лидер ПСР и какую роль в эльветийском политическом противостоянии он отвел Каали Сенгу, не могла и она. Общее мнение заключалось в том, что, возможно, придется пустить в ход таланты Далиравары, чтобы убирать с дороги особо настырных конкурентов, но одержимый не был уверен, что то, что легко получалось в Хаймине, удастся повторить в Лутеции, где каждого политика охраняли вооруженные подавителями магии и револьверами с серебряными пулями мордовороты.

Каали Сенгу полагалось неплохое жалование, и какое-то время он не делал ничего полезного, а пытался жить в свое удовольствие. Обнаружив, что за невзрачным фасадом эльветийской столицы таятся скрытые наслаждения, только и ждущие того, кто готов отвалить за них денег, одержимый погрузился в пучину самых низменных страстей. Алкоголь и опиум стали его вернейшими друзьями и неотвязными спутниками на месяцы. На собрания ПСР он часто приходил пьяным, а Йоналишарме, стоявшей за спинкой его кресла, приходилось щипать его всякий раз, как он открывал рот, чтобы никто не понял, насколько сильно нарезался полномочный выразитель интересов угнетенной колонии.

В опиумные притоны демонессу Каали Сенг не брал, предпочитая общество Далиравары. Ракшас гнева, от которого одержимый отдалился в Ай-Лаке, воспрянул духом и даже перестал жаловаться на нехватку жертв. Уединяясь в приватной комнате притона, демон и его хозяин курили самые крепкие смеси опиума с синтетическими наркотиками. Далиравара рассказывал истории о прошлых воплощениях. В старые времена у ракшасов не было нехватки в жертвах; постоянные войны приносили настоящие поля для кровавой жатвы.

– Я был силен, господин, – хрипел демон.

В курильне он всегда снимал шляпу, и Каали Сенг видел его нечеловечески узкое лицо с крошечными красными глазами без зрачков, гребень костяных наростов на голове и треугольные клыки, мелькавшие в безгубой пасти. Далиравара вспоминал, как сражался под началом кхайских колдунов против захватчиков-чжиань, как ходил под парусами вместе с энглийскими корсарами, а потом бил этих же самых корсаров, перейдя