Читать книгу "Конец света сегодня - Надежда Первухина"

Выплавляю ртуть.

Вот такое это было стихотворение. Потом она много еще читала. У нее были прекрасные стихи. А еще у нее были удивительные глаза – зеленые, мерцающие, как драгоценные камни. И я захотел просто познакомиться с этой необычной девушкой.

Когда поэтический вечер закончился и юной поэтессе вручили букетик хризантем, я подошел к ней:

«Можно с вами поговорить?»

«Да, конечно, только я вообще-то спешу домой».

«Я могу вас проводить. Время позднее».

«Хорошо».

Она доверчиво назвала адрес. Она жила в бедном квартале, это было довольно далеко. Мы пошли и за разговором не заметили, как дошли до ее домика. Мы разговаривали о разном, я рассказал ей о своей загубленной семейной жизни, она доверчиво поверяла мне свои юные мечты…

Словом, когда мы распрощались, я уговорил ее встретиться еще раз.

И мы стали встречаться. Это были совершенно дружеские встречи, она не интересовала меня как женщина, а я для нее был почти стариком. Мы переписывались стихами, оба любили осень и радовались ее приходу. Ли подвигла меня на продолжение строительства джонки, я нашел хорошую работу, и в моей жизни началась светлая полоса. Я считал Ли феей, принесшей мне удачу, и у меня в мыслях не возникало отнестись к ней как к женщине.

Наступил день рождения Ли, и я преподнес ей в подарок колокольчики ветра и маленькую модель корабля – я знал, что она их собирала. В благодарность она неумело, но нежно поцеловала меня, и тогда я понял: я люблю ее и жить без нее не могу. Но понял я также и другое: Ли тоже влюблена в меня. Это было ужасно.

– Почему?

– Как вы не понимаете, друзья! Ли была так юна, так девственна, что я боялся оскорбить ее самим своим дыханием. А между тем мне стали сниться сны, в которых я исступленно ласкал эту прекрасную девушку. Я просыпался сам не свой и при очередной встрече с Ли был суров и холоден. А она… Она горела пылкой первой любовью и однажды призналась мне, что еще не знала мужчин и хочет, чтобы ее первым мужчиной был я. И тогда я солгал. Я сказал Ли, что женюсь и совсем не люблю ее, а отношусь к ней как к другу. Помню ее глаза в тот миг… Я проклинал себя за эту ложь, но понимал, что с этой девочкой никогда не смогу быть вместе. Мы расстались. Я принес ей одно горе, я убил ее надежды, и с тех пор я дал зарок не смотреть на женщин. Они такие хрупкие существа, их так легко обидеть! Они тянутся к мужчинам, как цветок подсолнечника – к солнцу, а встречают грубость, непонимание или откровенную похоть.

– Тяжелую ты рассказал историю, Лей, – сказал Жуй Железная Крыса. – Но все-таки не вини себя. Это уж что кому на роду написано – умереть тихой блаженной смертью или погибнуть от собственной руки.

– Нет, нет, ребята, я виноват, и совесть моя неспокойна. Все, что я мог сделать, подкинул в дом ее родителей пять связок золотых монет, чтобы они могли посмертно издать стихи бедной Ли.

– Утешься, – сказал монах Куй. – Ли сейчас на небесах и уж верно стала феей. А ты за свои грехи страдаешь здесь, среди этих постылых рож.

– Это кого ты назвал постылыми рожами? – немедленно завопили прикованные к стенам несчастные.

– Да ты сам на себя погляди, корыто треснутое!

– Если у нас постылые рожи, то у вас они похабные и жирные, но ничего, скоро мы доберемся до вашего мяска, будем вгрызаться вам в щеки и сожрем ваши губы вместе с бородами!

Разбойники содрогнулись, представив эту картину.

– Заткнитесь! – крикнул Куй узникам. – Не мешайте нашей беседе.

– О-хо-хо, скажите пожалуйста, «беседа»! Отбеседуетесь скоро, ножки-то дрожат от усталости. Как только упадете, мы до вас дотянемся!

– Не обращайте на убогих внимания, братья, – сказал Пей, прозванный Волшебником Лазуритового Города. – Теперь моя очередь читать стихи и рассказывать историю о женщине.

– Начинай, брат.

И Пей прочел стихи:

Себя яснить до степени стекла.

До хрупкости, прозрачности и звона,

Чтоб все непостоянство халцедона

Душа сама в себе превозмогла.

Всю тонкость лепестка и хрусталя,

Всю нежность материнской колыбельной

Душе отдаст легко и безраздельно

Такая терпеливая земля.

Душа сама откликнется, дрожа,

Как колокольчик, у дверей звенящий,

На каждый крик, на каждый стон молящий,

На жалобу, что жизнь нехороша.

И в праздник окна вымоет, и свет

Проникнет сквозь руины и завалы,

Чтобы душа, яснея, узнавала

Все то, чего в ней не было и нет.

Стекло души прозрачно. И того

Всё стоило. Все муки и паденья.

На Божий мир, на всякое творенье

Небесный свет сияет сквозь него.

– Возвышенно и метафорично, – сказал Куй, когда Пей закончил чтение.

– Я бы даже сказал, чересчур метафорично, – согласился Жуй. – Стекло и хрупкость как состояние души. Интересно.

– Что ж, а теперь ждем от тебя истории в прозе. О какой женщине ты будешь рассказывать?

– О женщине, в которую когда-то был влюблен и которая отвергла мою любовь сама не зная почему.

– Вот это интересно. Слушаем тебя!

И Пей, стараясь не глядеть в горящие глаза прикованных страдальцев, начал свой рассказ:

– Я был довольно молод и молодость свою проводил не в кабаках, а в книжных лавках и книгохранилищах. Я упивался книжной премудростью, много читал, в особенности стихи. И вот однажды я проходил по улице и вижу вывеску «Книгохранилище госпожи Цзан. Посещение свободное». Я очень обрадовался: новое книгохранилище – это новые знания, новые радости открытий. Я вошел в помещение и огляделся. Комната была светлой и вся заставлена шкафами со свитками. Тут в комнату вошла женщина. Ее глаза светились умом и приветливостью.

«Вы мой первый посетитель», – радостно сказала она и поклонилась.

Я тоже склонил голову в поклоне:

«А вы, как я понимаю, госпожа Цзан?»

«Совершенно верно. Прошу вас, проходите, располагайтесь. Пока вы будете просматривать каталог нашего хранилища, я приготовлю вам чай. Какой вы предпочитаете: белый, черный или зеленый?

«Зеленый, пожалуйста, и не очень крепкий».

«Хорошо».

Она удалилась, а я стал знакомиться с книжными свитками. Боги, какое тут было книжное богатство! Я так увлекся, что даже не сразу услыхал, как меня зовет госпожа Цзан.

Она принесла чай и поставила его на маленький столик. Присела рядом.

«Вы уже что-то нашли для себя?» – спросила она.

«Да, госпожа Цзан. Вот этот свиток с описанием падения царства Хэ я очень хотел бы почитать».