Читать книгу "Меня зовут Шон - Клер Макгоуэн"

соврал.

— Он хотел… этого ребенка?

Она уставилась на меня:

— Что?! Нет, это я настояла. Он хотел отправить меня на аборт. Говорил, что это глупо и у него нет денег. Мои родители очень религиозны, да и я сама хотела стать матерью. Поэтому мы с ним расстались. Он повел себя мерзко. Даже пытался утверждать, что ребенок не от него.

Я никак не могла понять:

— Новы… простите, вы потеряли ребенка?

Еще один долгий странный взгляд. Она встала и, взяв с каминной полки фотографию в рамке — странно, что я не заметила ее раньше, — принесла и сунула мне в руки. На ней была радостная Кэти в платье в цветочек, обнимавшая высокого мальчика-мулата в мантии выпускника. Парнишка был симпатичный. Глаза на худом улыбчивом лице блестели поразительной синевой.

— Салливаны очень добры к Джеку. Он навещает их примерно раз в год.

Я аккуратно поставила фотографию, боясь случайно разбить ее — так сильно тряслись руки.

— Значит, у вас родился сын.

— Да. Джек — отличный парень, — в голосе Кэти слышалось стремление защитить своего мальчика. — Ему уже третий десяток пошел. Работает медбратом.

Тоже в медицине. Его сын. У Патрика есть сын, высокий и красивый.

— А он… он знал?

Разум по-прежнему отвергал эту мысль. Как же так: все эти годы у моего мужа рос сын, о котором он знал, но которого никогда не видел? Только сущий изверг мог поступить так с собственным ребенком.

Кэти ответила с отвращением:

— Знал, конечно. И ни пенни на него не дал. Я могла бы подать на алименты, но что толку? Он не был нам нужен.

— Верно. Я… я понимаю…

О боже! Я мечтала о ребенке от Патрика — сначала о своем, потом о том, которого, вероятно, вынашивает Сьюзи, — а у него уже был сын. И этому сыну теперь за двадцать.

Кэти поставила фотографию на место, стерев с нее пыль рукавом.

— А у него других детей нет? Если есть, это было бы здорово для Джека. Я больше не рожала.

— Нет. Нет, у нас… у нас не было…

Значит, проблема все же во мне, раз он смог зачать ребенка. Как я всегда и боялась, со мной что-то было не так, и неудивительно, если учесть мое происхождение.

«Элинор, мелкая дрянь!»

Слова матери донеслись до меня сквозь годы, будто я никогда от нее и не сбегала. Будто огня, крови и смерти было недостаточно.

— Ох… Ясно. Значит, он все же решился? Я думала, он тогда просто ляпнул, не собираясь этого делать.

— Не собираясь делать что? — я с трудом понимала ее — мозг работал с огромным трудом, устав от откровений.

Кэти посмотрела на меня с печалью:

— Вазэктомию. После моей беременности Шон так разозлился, что сказал, что пойдет на операцию, лишь бы больше не было залетов. Похоже, он так и поступил.

Сьюзи

Оказавшись в подвале, я поняла, что именно так и представляла себе смерть. Здесь меня никто не услышит, как бы громко я ни рыдала и ни кричала. Дорогая звукоизоляция, которой Ник оборудовал свою «музыкальную комнату», делала свое дело. Да и до кого я могла здесь докричаться?

Интересно, куда подевалась Нора? Почему она не появляется, не пытается узнать, куда я пропала? Может, догадалась, что я ее раскусила? И ей даже на руку то, что я оказалась здесь и не мешаю ее планам? Когда на меня накатывали панические атаки, я даже начинала думать, не сговорилась ли Нора с Ником, чтобы отплатить тебе и мне. Не причастны ли они каким-то образом и к твоей смерти. В любой другой ситуации я бы ни за что в это не поверила, но я бы не поверила и в то, что Ник, такой нежный муж, прямо у меня под носом построил звукоизолированную тюрьму, чтобы меня же в ней и запереть. Да, камера получилась довольно уютная. Ковер на полу, кровать с чистыми простынями и вволю воды и еды. Он спускался проведать меня по нескольку раз на дню. И туалет здесь был — при перестройке дома Ник предложил оборудовать его на случай приезда гостей, и я равнодушно согласилась с этим, как соглашалась со всем. Я даже пыталась мыться в раковине, но без нормального душа от меня начало вонять.

Когда Ник спустился в первый раз, я набросилась на него. Попыталась ударить, выцарапать глаза. Он просто схватил меня за запястья и держал так, пока я не успокоилась. Он оказался сильнее, чем я думала. Это всё занятия в зале — еще одна вещь, которой я не замечала.

— Прекрати. Это вредит ребенку.

— Ты не можешь так поступать!

— Это для твоего же блага. То, как ты себя вела… Носилась по всем окрестностям по снегу, разыскивая какого-то ублюдка, которому нет до тебя никакого дела… Сьюзи, это безумие. Подумай немного, и ты поймешь, как хорошо я тебя здесь устроил. Я люблю тебя. Я позабочусь о тебе. Тебе больше никогда не придется работать.

В следующий раз я просто громко плакала, размазывая сопли.

— Пожалуйста, выпусти меня. Пожалуйста, я никому не скажу. Я признаю, что поступила плохо. Я даже готова пройти лечение, если захочешь.

Он выглядел опечаленным.

— Это мы уже проехали. Теперь другого пути нет.

Он был заботлив. Спрашивал, что я хочу на обед, принести мне белый хлеб или черный, советовался по поводу приготовления какого-нибудь блюда.

— Просто выпусти меня, — поначалу требовала я, но постепенно сдалась.

Если уж я застряла в этом подвале, то хотя бы буду есть то, что мне нравится. Вот так и привыкаешь к любой жути. Человеческий разум до ужаса легко приспосабливается. Если бы не отсутствие окон и душа, я могла бы представить себе, что отдыхаю в уютной гостинице с книгами и мягкой мебелью. Только я никак не могла связаться с внешним миром.

— Без телефона тебе же будет лучше, — сказал он мне, будто ребенку.

Я протестовала по поводу душа:

— Хоть помыться дай. Так и заболеть недолго.

Он поджимал губы. Если бы он позволил мне подняться наверх в ванную, я могла бы схватить что-нибудь — кухонный нож или какое-нибудь тяжелое украшение — и ударить его, а потом выскочить из дома и бежать по пустынной дороге, пока не встречу того, кто мне поможет. План, наверное, не самый удачный, но другого у меня не было.

Элинор

Наконец, с расследованиями было покончено, и пришло время вернуться домой. Конвей отправился в мир иной. Вся моя жизнь