Читать книгу "Два капитана - Андрей Фёдорович Ермошин"

кресла с бокалом вина в руке.

– Как ты думаешь, сколько человек штурмовали штаб-квартиру румын?

– А сколько там погибло? Восемнадцать?

– Да. И один чудом выжил!

– Восемнадцать! Ну не знаю, ты мент, тебе виднее.

– Если бы штурмовали менты, даже местные, это была бы войсковая операция. С блокированием подходов, оцеплением и кучей групп: штурмовой, прикрытия, обеспечения и так далее. То есть понятно, что это не менты. Что сделали бы урки? Сколько народу бы выставили?

– Ну не знаю, – задумался Грек, – если бывалых, типа моих гавриков… С десяток, не меньше.

– Во-от! – многозначительно поднял палец Стариков. – А баллистическая экспертиза показала, что, если не считать нескольких гильз от оружия румын, все остальные выпущены из какого-то пистолета-пулемета. Из одного!

– Хочешь сказать, что нападающий был один? Да ну на хрен! Девятнадцать рыл положить, которые у себя дома, да ночью, и уйти? Не, Андрюш. Это ты кино пересмотрел на ночь.

– А я тебе больше скажу, – словно не слыша Грека, усмехнулся Стариков и потянул к себе блюдце с десертом, – от этого самого пэпэшки было найдено сто шестьдесят семь гильз.

– И чего?

– А ничего. – Передразнивая собеседника, опер с удовольствием запил кусочек тортика глотком кофе. – Если по тридцать патронов, то это шесть магазинов. Короче говоря, на каждого жмура меньше чем по десятку выстрелов. В темноте, в незнакомом помещении.

– А кто сказал, что в незнакомом? Может, он туда раньше ходил, как к себе домой! И почему именно пэпэшка? Может, он их из пистолета положил.

– Нет. Пистолет-пулемет. У него ствол длиннее, на гильзу дольше нагрузка идет, и она деформируется по-другому, не так, как в короткостволе. А вот насчет того, что знаком с помещением… Хм. Ты думаешь, кто-то из своих?

– А почему нет? Там же бабла пропало порядочно. Наверняка кто-то или слил, или скрысятничал.

– Вариант, – задумчиво протянул Андрей. – Хотя, знаешь, нет, не сходится. Слишком все профессионально сработано. Скорее эти чижики кого-то из румын вербанули, вот тогда все срастается.

– Пожалуй. Причем кого-то из среднего звена, потому как верхушку он подчистую кончил. Даже бухгалтеров.

– Пожалуй. Кто у них там сейчас?

– Да хрен их разберешь! Сразу три бригадира заявились, грызня пошла. Еще столько же, сколько в «Красной розе», если не больше, сами кончили. Да мои на заправках чутка проредили, да албанцы. Где-то наполовину численность их бойцов сократилась. В общем, вряд ли на что серьезное в ближайшем будущем претендовать могут, тем более в отсутствие такого лидера, каким был Цепеш. – Гречихин сделал маленький глоток вина и, приподняв бокал, задумчиво посмотрел на свет сквозь рубиновую жидкость. – Что же это у нас получается: этот самый Ваня Цепеша с компанией под нож пустил из-за бабы своей да раненого друга?

– Получается так, – развел руками Андрей. – У них с румынами с самого начала не заладилось, чуть не в первый же день в Порто-Франко с ними сцепились. Ребята Цепеша несколько раз отомстить за своих пытались, да все неудачно. Думаю, Влад уже психанул по концовке и дал команду валить парней. Полиция-то стрелка официально к Цепешу привязать не смогла, да только всем и так понятно, чьи приказы он выполнял, за кого мстить пытался.

– Да уж, отомстил, – усмехнулся Алексей Семенович. – Под румынами сейчас только торговля людьми осталась да наркота. Но там магрибцы, из Дижона переселенцы, их сильно жмут. А Цана каков красавец? Оказывается, он танкер-то не сам сгоношил! Тридцать процентов там Владовых было. М-да. Было.

– Вот я и говорю, Семеныч: сахар-то посыпался из сахарницы.

– Посыпаться-то посыпался. Да только и они не бессмертные! Если так дальше пойдет, то надолго их не хватит.

– Заметил, да? Я тоже обратил внимание. Значит, скоро появятся новые действующие лица.

– Думаешь?

– Ну не дебилы же они! Уверен!

– Не знаю, не знаю, Андрюша…

– Забьемся?

– А на что? – моментально загорелся старый урка.

– А на ящик коньяка. Земного. Французского.

– А давай! Ларисочка, золотце! Ну-ка, разбей!

И официантка разбила сжатые в рукопожатии мужские руки своей пухлой ладошкой.