Читать книгу "Десять дней до конца света - Манон Фаржеттон"

105

Ч – 20 мин.

На пляже Макс перестал играть.

Гвенаэль вышел из грота, чтобы пригласить его присоединиться к ним, пока не пришли взрывы, и вдруг видит голову старика в волнах. Виолончель плавает рядом с ним, точно причудливой формы лодка. Валы яростно обрушиваются на них, бросая во все стороны. Но Макс держится, увлекая свой инструмент всё дальше в море.

Вскоре Гвенаэль видит только виолончель, полный воды корпус наполовину затонул. Ему думается, что старик собирался это сделать с самого начала. Соединиться с Еленой, матерью Марины, – или как бы их ни звали в жизни, – в море, которое отняло ее у него двадцать лет назад.

– Счастливого пути, – шепчет он ветру. – Желаю тебе встречи с ними.

Чудовищный грохот нарастает за его спиной, как будто тысячи великанов бегут с вершины утеса прямо к бездне.

– Гвен!

Он возвращается, находит Сару у входа в грот и спешит вместе с ней внутрь. Они прячутся под столешницу большого деревянного стола, который с трудом спустили по лестнице. Сара настояла на том, чтобы взять с собой дрон и пульт управления. AEVE завис в стационарном полете над домом на вершине утеса. Стена взрывов хорошо видна на экране планшета. Гвенаэль садится позади Сары и обнимает ее. Он не хочет смотреть на экран. Сара же не сводит с него глаз.

– Мои родители, – говорит он, – как ты думаешь, что они делали, когда пришли взрывы?

– Наверно, думали о тебе.

– Я ведь люблю их.

– Я знаю.

Он никогда им этого не говорил. Эти слова он научился произносить только с Сарой.

– Я уверена, что они тоже это знали, – добавляет она.

Рядом с ними подрагивает банка с Лоумом. Как ни странно, рыбка не двигается, застыв посреди своего водяного пузыря. Гвенаэль не мог бы остаться неподвижным, даже если бы захотел. Всё ходит ходуном с такой силой, что его тело словно под наркозом. Сара пытается что-то сказать, но грохот слишком оглушителен. Они смотрят друг на друга, стараясь не обращать внимания ни на куски скалы, которые отваливаются от потолка и катятся по гроту, ни на вездесущую пыль. Но это становится выше их сил, когда о стол разбивается глыба. Столешница трескается. Добрались ли уже взрывы до пляжа? Или это лишь предвестники?

Трудно сказать изнутри.

Он смотрит на планшет и понимает, что стена пока не докатилась до них.

Грохот еще нарастает, сила его уже запредельна. Гвенаэль зажимает руками уши Сары. Его собственные уши пронзает острая боль. Он не удивится, если они кровоточат, но проверить не может.

Внезапно им кажется, что на них обрушился весь утес, закупорив вход в пещеру. Картинка на планшете расплывается. Столешница раскалывается пополам, оставив им лишь ненадежное убежище.

Долго оно не продержится.

106

Синие линии, соединяющие две планеты, широки, как шоссе, ровны и округлы. Пробираясь через этот лес трубок, я различаю в одной из них отверстие, едва заметную брешь, в которую мы проникаем.

Внутренность трубки состоит из волокон. Я сосредотачиваюсь. Всё здесь вибрирует – Лоумы, космос, взрывы, распространяющиеся по трубкам… Я должна найти нужную частоту, чтобы волокно поддалось.

Я открываю рот. Из него вырывается звук Потом еще один. И вдруг волокно, вздрогнув, рассеивается. Мы повторяем операцию раз за разом, и, когда исчезает последнее волокно, трубка испаряется, не оставив следа.

Дух Зефира напряжен, как тетива лука. Он передает нам свои мысли.

– Люди в черном, эта планета, я пришел оттуда. Всё сходится. Под этими широкими плащами, покрывающими их тела, могут крыться татуировки, такие же большие, как у меня…

Уничтожая трубки, мы обрываем связи с его планетой и уже не можем узнать, как он пришел в наш мир.

Я молчу.

Выбор за ним.

– Продолжим, – решает он наконец.

Когда мы истребили уже дюжину трубок, вдруг появляется сила сопротивления и замедляет нашу работу. Мы боремся, ее воля против нашей. Я не знаю, сколько продолжается противостояние. Пядь за пядью мы наступаем, и испаряются новые волокна.

Мы продвигаемся всё быстрее. Время здесь течет не по-нашему, но оно существует, и ни крупицы его мы не можем позволить себе потерять.

Потому что на нашей планете взрывы по-прежнему наступают.

107

Ч – 15 мин.

Лили видит луч фонаря. Она гребет ластами изо всех сил, чтобы подняться на уровень Беатрис, и указывает ей на свет. По обе стороны от Валентина они устремляются в ту сторону.

Им пришлось выпустить Ариаднину нить, когда Валентин в минуту паники вдруг всплыл на несколько метров. Когда они спустились, их отнесло течением, и нити нигде не было видно.

Взрывы приближаются. Меньше чем через пять минут стена дойдет до них. Видимость ненадолго улучшилась лишь благодаря бегству рыб от опасности – иначе Лили-Анн не увидела бы света.

Вот и субмарина! Наконец-то!

Лорино лицо появляется в прямоугольнике темноты. Дверь. Это Лора размахивала двумя фонарями. Никогда еще Лили-Анн не была так счастлива видеть сестру. Ее группа поспешно вплывает в субмарину. Остальные здесь. Вздохнув с облегчением, она привязывает спасательный плот к какой-то рукоятке, плывет к Нинон и берет ее за руку.

Они все теснятся в коридоре. Первая группа осталась там, дожидаясь их? Или они хотели быть поближе к выходу? Как бы то ни было, перемещаться поздно.

Ей вспоминаются последние главы романа Гвенаэля. Рукопись здесь, прижата к ее животу под гидрокостюмом. А что, если в ней содержится ключ, способ остановить взрывы? Что, если у нее было в руках решение проблемы, а она не смогла его расшифровать?

Мы в Лоуме, думает Лили-Анн. Но как ни ломает голову, не может найти эквивалента синим нитям, которые Лу-Анн и ее спутники уничтожают пением. Что хотел сказать Гвенаэль? Знал ли он это сам? И потом, петь под водой – абсурд…

И вдруг над ними разверзается ад.

Субмарину трясет и мотает во все стороны.

Лили-Анн, зажмурившись, цепляется за Лору и, не открывая рта, напевает мелодию, которую играл вчера вечером Макс. Чтобы всё-таки попробовать. Чтобы успокоить себя. Чтобы не дать рассудку слететь с катушек в хаосе.

108

Ч – 8 мин.

Гвенаэль замечает банку, которая каким-то чудом еще не опрокинулась. Он берет руку Сары в свою и протягивает ее к колышущейся поверхности воды. Сара, с искаженным от ужаса лицом, не противится.