Читать книгу "Белая сирень - Маша Ловыгина"

— Он всех их знал и со всеми..?

— Теперь, когда, после анализа и экспертизы доказаны его близкие, так сказать, отношения с Любавой Груздевой, есть все условия для того, чтобы подтянуть и остальные дела. Там ещё много работы, прежде чем дело дойдёт до суда. Но есть одно но…

— Что именно?

— Он отрицает какое-либо насилие. Собственно, и следы их присутствия в машине ничего не доказывают. Если только не брать во внимание потожировые отпечатки, а также волосы, найденные в багажнике. Согласитесь, это мало похоже на дружеские или любовные отношения. Когда ему были предъявлены результаты экспертиз, он не стал отпираться. Я неправильно выразился — он не стал доказывать обратное. Просто замолчал. Я человек новый в Чудове. Сотрудников знал, изучал их личные дела. Своё мнение о Мезенцеве высказывать вам не буду, но, как и для его коллег, эта новость, честно говоря, меня огорошила. Однако история не терпит сослагательного наклонения. Личный автомобиль никому в пользование не давал. Происхождение следов никак не объяснил.

— Может, он что-нибудь рассказал адвокату?

— Нет, — следователь покачал головой. — Молчит. С адвокатом тоже не общается. Назначена психолого-психиатрическая экспертиза. Знаете, это один из тех случаев, когда следствие не возражает против данной процедуры. Дело Груздевой — первое, по которому предъявлено обвинение. Судья определил меру пресечения как содержание под стражей гражданина Мезенцева по совокупности предъявленного обвинения и последующих за ним остальных обвинений.

— Господи, мне кажется, у меня голова лопнет от всего…

Каменное лицо следователя несколько смягчилось при взгляде на Олю.

— Сразу видно, что вам нечасто приходилось сталкиваться с подобным. Я же, по долгу службы насмотрелся всякого. И знаете, Ольга Павловна, должен вам сказать, что вы прекрасно держитесь. Учитывая обстоятельства произошедшего, могу честно сказать — я, в некотором роде, восхищён!

Девушка поёжилась от его слов.

— Можно сказать, вы ускорили процесс, — не унимался следователь. — Представляю, какой груз свалился сейчас с ваших плеч.

Ольга промолчала, не став говорить о том, что груз стал ещё тяжелее. Что даже простой поход в магазин сопряжён с необходимостью выдерживать на себе косые взгляды, слышать громкие перешептывания за спиной, мгновенно воцаряющуюся тишину вокруг, когда она заходит в помещение. А хуже всего, конечно, осознание собственного бессилия, которое, словно дикий зверь, живёт внутри и каждую минуту настойчиво скребёт длинными когтями её сердце, требуя кровавой пищи. С этим надо было что-то делать.

Скомкано попрощавшись, Ольга встала. Следователь не удерживал её лишь поинтересовавшись, какое время она пробудет ещё в городе. Пришлось выдавить из себя фразу о том, что она займётся продажей квартиры, и это задержит её на некоторое время в Чудове. Следователя ответ удовлетворил. Он сухо кивнул, и Оля несколько минут ещё смотрела вслед его сутулой фигуре в мешковатом сером костюме.

Колокольный звон коротко возвестил о полдне. Ни одна птица не встрепенулась, продолжая деловито вышагивать между могил старого кладбища. Народу было много. После службы и причастия часть жителей осталась для личной беседы с батюшкой, терпеливо ожидая своей очереди, или толпясь в церковной лавке — маленьком помещении с плотно запаянным окном. Другие разошлись по кладбищу, и скоро стали слышны разговоры, шуршание выравниваемого мелкого щебня, остро запахло свежей краской.

Оля не разглядывала людей, которые её окружали. Даже если бы среди них встретились знакомые лица, сейчас ей меньше всего хотелось общения. Завязав под подбородком платок, который ей подарил Лаврик, она надвинула его край на глаза. Замотанная вокруг талии юбка, взятая тут же с полки, стесняла движения, но делала её похожей на всех остальных женщин в церкви. Жаркое пламя свечей и спёртый после службы воздух вызвали головную боль. Наверное, было выбрано неудачное время — Ольга не ощутила ни облегчения, ни внутреннего позыва. В голове набатом билась лишь одна мысль: «Господи, что же мне делать? Как найти в себе силы?»

Погружённая в раздумья, Оля шла по улице, не разбирая дороги. Сама не поняла, как оказалась на карьере. Просто вдруг под ногами зажелтел песок, а воздух стал заметно жарче и плотнее.

Двинулась дальше, минуя свалку. С трепетом вошла в сосновую рощу. Везде следы недавнего пребывания большого количества людей и техники. Обрывки ограждающей ленты, оброненная использованная резиновая перчатка, множество окурков, следы машинного масла на плотно утрамбованной сосновой хвое. Старое корневище выкорчевано и лежит теперь в нескольких метрах от того места, где было закопано первое найденное тело. Старые отростки корневища подрублены, и теперь пень напоминает большую хозяйственную щётку. Участок ещё огорожен небольшими колышками, но белая лента держится на них только за счёт узлов. Концы её, обтрёпанные и пыльные, шевелятся на земле.

Чуть дальше, среди тонкой поросли молодых деревьев, белеет ещё одно ограждение. Ольга подошла ближе. Никаких глубоких рвов или разломов. Видимо тело было закопано неглубоко, неряшливо, в спешке. В голове не укладывалось, что Сергей мог так поступить с кем бы то ни было. Может быть, он действительно болен и сам того не осознавая, совершал убийства в периоды обострения. Иначе как объяснить его действия?

Страшное место. Оля не могла сдержать душивших её слёз. Она оплакивала не себя, а мёртвых девочек, их потревоженные могилы и несбывшиеся мечты. Какой бы год и век не наступил, по какой бы части суши не ступали лёгкие ноги любой из женщин, какими бы они ни были — красавицами или простушками, каким бы характером не обладали, каждая рискует стать жертвой сорвавшегося с катушек маньяка. Можно сколько угодно прятаться за стенами своего дома и думать, что ты в безопасности, но где гарантия, что этим человеком не станет кто-то, кого ты знаешь и кого не боишься?

Задрав лицо вверх, она смотрела на сомкнувшиеся кроны сосен. С западной стороны неба надвигалась огромная туча, по цвету напоминавшая спелый баклажан. Всё вокруг замерло в ожидании первой грозы. Поток ветра разбавил недвижимый до этого воздух. Ощутимо запахло озоном. Где-то в стороне, ещё без вспышки, глухо зарокотало, неумолимо приближая майский ливень и растравляя сердечную тревогу.

«Пора! Пора!» — стайка ласточек, сорвавшись с песочного склона, низко пролетели друг за другом и взметнулись вверх, прямо навстречу грозовому фронту.

Оля закрыла глаза в ожидании дождя. Пусть будет буря, пусть разразится ураган, пусть её накроет потоком холодной воды и смоет, наконец, эту липкую оболочку, в которой она находилась столько лет. Она долго верила, что это вторая кожа, защитная плёнка, помогала ей выжить. Но сейчас, когда Оля отчётливо поняла, что почти задохнулась в ней, что ещё немного, и она сгниёт внутри неё, как в рыбьем пузыре, ей не хватило лишь самой малости, чтобы разом покончить с этим и очиститься.

Первые крупные капли упали мимо, лишь задев волосы у виска. Девушка подняла руки и раскрыла ладони. Вверху громыхнуло основательнее.