Читать книгу "Глоток страха - Анна и Петр Владимирские"

— Ну, Эдик — он был такой… Непредсказуемый гений, — сочла нужным по-своему объяснить необъяснимое Завьялова,

— Вот в этом ты права. Эдуард Ветров был действительно не просто талантливым режиссером, он был художником с образным мышлением. Постоянно рисуя людей в своем блокноте, он не только делал очень похожие, талантливые шаржи, но и стилизованные мультяшные рисунки-пиктограммы. Они передавали когда характер, когда сферу деятельности человека. А когда и вообще мнение художника. Например, свою жену Кармен он изобразил в виде бинокля.

— Почему? — удивился Двинятин.

— Потому что она за ним всю дорогу подглядывала! — расхохоталась Лида. — Браво, Ветров!

—Веруня, прости, но мы, по-моему, ушли в сторону. Ну нарисовал он чашку кофе, дальше что? — попытался вернуть разговор в нужное русло Двинятин.

—А то, что это было прямое указание на убийцу. На бармена той самой кнайпы, где мы чаще всего тусовались. Убийца не случайно вырвал из Ветровского блокнота рисунок с шаржем на себя. Именно его рисовал Ветров, когда ты, Лида, знакомила нас всех. Помнишь, в кафе вошел Мамсуров, и Эдуард пересел к барной стойке? Тогда-то он стал рисовать бармена.

— Не подозревая, что рисует серийного маньяка… Как вы понимаете, Самохвалову ни в коем случае не хотелось, чтоб его лицо увековечивалось, — подытожила Сотникова. — А почему он не скрылся, не сбежал из города?

— Самохвалов точно знал: на всех вокзалах и аэропортах его будут ждать усиленные наряды милиции. И решил спрятаться в городе. Никому такая наглость не могла прийти в голову. Более того, он и первую свою жертву, бармена, убил именно потому, что решил занять его место. Быть все время на людях — самый лучший вариант для того, кто решил надежно спрятаться.

— Как писали великие мастера детективов: где легче всего спрятать лист? В лесу. Труп — среди трупов. А беглецу, сбежавшему из местной колонии, легче всего раствориться в гуще народу, здесь же! — подал свою реплику Андрей.

—Думаю, он случайно зашел в первое попавшееся кафе. Пока бармен угощал его кофе, он напряженно думал, куда бы ему спрятаться. — Вера не торопясь сделала глоток чаю. — И решил занять его место.

Она не стала рассказывать никому про сны, где видела почти каждое убийство. Ни к чему будоражить подруг и расстраивать Андрея. Тем более что она так и не смогла бы объяснить, почему они ей снились.

— Как это его так легко взяли на работу? — удивилась Даша.

— По-моему, у него какое-то специальное образование. Полковник говорил что-то о кулинарном техникуме. Но на самом деле это просто везение, ведь никаких документов Самохвалов предъявить не мог. Аниматоры наводняли кафе ежедневно, ели и пріли , срочно требовался бармен взамен убитого. Второпях, в стремлении не упустить выгоду взяли того, кто пришел и доказал свое умение орудовать у стойки…

—Но при чем тут вся эта байда с «опасными книгами», будоражившими город слухами и ужасами?

— О! Вот тут ты, Дашка, попала в десятку! Именно этот вопрос не давал мне покоя. Это был последний пазл, без которого не складывалась картинка. Почему был убит бармен, понятно. Самохвалов буквально через несколько дней занял его место в кнайпе. Но рядом с телом бармена была найдена книжка. И рядом со второй жертвой, девушкой-студенткой, тоже была найдена книжка. Наконец, Веронику Абдулову он убил в тот момент, когда она была в солярии с сумочкой, как две капли похожей на книгу в дорогом окладе. Вначале казалось — убийца ненавидит книги. Но я быстро догадалась, что это он так наказывает читающих. Почуяла, что убивает книгоман, книжный наркоман, которому не давали читать. Полковник милиции подтвердил мою смутную догадку. В колонии, где сидели Самохвалов и брат горничной, есть библиотека. А библиотекарем в ней — вор в законе. То есть большой авторитет. Как я сообразила, он своей волей решил не выдавать книг убийце. Если уж физически его не тронешь, то хоть так можно наказать.

—Подумаешь! Тоже мне наказание! — фыркнула Сотникова. — Он что, такой интеллектуал, без книжек прямо жить не может?

—А я понял, в чем тут соль, — вмешался Андрей. — Ты, Даша, не учитываешь ситуации. Масса людей изо дня вдень в замкнутом пространстве. Чем они там заняты? Я не хочу обсуждать распорядок их дня, поскольку не знаю его. Но в одном уверен: для многих зэков книги — это возможность хоть ненадолго очутиться в другой реальности. Понимаешь?

—Ты прав. Книга в тюрьме совсем другая вещь, чем на свободе, — откликнулась Вера. — Я думаю, многим она заменяет беседу со священником.

—Ага, с психотерапевтом! — скептически скривила рот бизнес-леди.

—Скорее всего, именно так. У заключенных есть много времени, чтобы подумать. А книги этому процессу помогают.

—Ладно. Я не буду с тобой спорить. Ты — психотерапевт, тебе видней. Однако мне все же с трудом верится, что, читая Чехова или Гоголя, зэк всерьез начинает задумываться над тем, как он неправильно раньше жил, видите ли.

Вера не стала доказывать Даше свою точку зрения. Но она давно уже была убеждена, и ее убеждение строилось на практической ежедневной работе в клинике: искусство способно врачевать человеческую душу.

— Я понимаю твой скептицизм, Даша. И я не специализировалась на психологии зоны. Но, тем не менее, в деле «львовского вампира» ключевая деталь — это книга. Представь себе, что культура, или духовность, если хочешь, существует в нашем организме на биологическом уровне… Кстати, еще о книгах. Мне помогла такая не очень серьезная игра под названием «люди-книги». Я вообразила, что люди похожи на книги, и каждого из знакомых пыталась охарактеризовать. Решить, какая он книга. Эдик Ветров у меня был детской книгой, Кармен — сентиментальным романом, Олаф — романом историческим.

—А я? — спросила Лида.

— Ну конечно, подружка, ты — любовный роман.

—А я, а я?! — запрыгал на сиденье Андрей.

—Так, спокойно! Не буду больше никого определять, надоело. Вот Абдулов, помнится, у меня был боевик.

Действие с первой секунды, решительность и напор, но и примитивность сюжета…

— Ну а ты сама? — усмехнулся Двинятин. — Хочешь, скажу? Ты — Вера Лученко, человек-детектив. Загадочен и таинствен… Ой, не щипайся! На самом деле человек- детектив любит симметрию, чтобы на все разгадки нашлись отгадки, на все вопросы — ответы, чтобы восторжествовала справедливость и был наведен порядок.

Друзья рассмеялись.

— Вот что мне странно, — сказала Лида. — Маньяк сбежал. Спрятался во Львове. Устроился барменом, убив предыдущего работника. Какая-то страшная логика в этих поступках есть. Но дальше, дальше-то что? Зачем нужно было убивать других людей? Удрал из тюрьмы — сиди тихо и не высовывайся. Почему он снова взялся за старое? Да еще книги эти оставлял. Как знак какой-то? — Актрису передернуло от представленной картины.

— Пойми, книга для него не просто предмет, а та ценность, которой его в заключении намеренно лишали. Этими преступлениями он как бы кричит: «Вы не удовлетворили мое прошение о смертной казни? Тогда я снова буду вас убивать! Вы отказали мне в книгах? Я накажу всех, кого встречу с книгой в руках! Пусть книга станет для вас смертельно опасной!»