Читать книгу "Все, что вы скажете - Джиллиан Макаллистер"

Рубен молча отходит от нас на несколько шагов, смотрит за борт, на что-то в канале. Я же смотрю в небо – на бледную луну и первые звезды.

Взгляд Лоры следит за Рубеном, потом замирает на чокере у меня на шее и на помаде терракотового цвета.

– Чокеры же снова в моде? – спрашиваю я подругу, стараясь, чтоб вопрос прозвучал непринужденно.

Лора смеется.

– Да, снова.

К нам присоединяется один из друзей Джонти. У него борода и брекеты.

– Грустно, что вы продаете баржу.

– Работа в корпорации обязывает, – отвечает Джонти.

– Думаю, мне нужно найти работу, – говорю я Лоре.

Нахмурившись, она уводит меня в сторону, и мы устраиваемся на борту мягко покачивающейся баржи. Эта баржа такая же, как я – неуправляемая.

– Какой у тебя план? – спрашивает подруга.

– Ну, все кадровики хотят рекомендаций. И, черт возьми, у меня же судимость. И пока я на условно-досрочном…

Все это звучит катастрофически, хотя я уже почти привыкла. Но пришлось работать с консультантом, чтобы принять это.

– Разве тебе не должны помочь?

– Да, мой офицер по над…

– Да ради бога!

Ее тон меня задевает. И то, что она перебила меня на середине фразы. Она не хочет ничего об этом говорить. Я будто безумица, которая во время вечеринки настаивает на обсуждение смертной казни или секса.

– Наверное, я хочу стать консультантом. – Сдерживаюсь и спокойно продолжаю разговор: – Я думаю, у меня получится, хотя кто знает.

Говорю это тихо, чтобы не услышали Рубен, Джонти и незнакомец, стоящие в паре метров от нас. Лора – первый человек, с кем я поделилась своими планами. Ну, кроме моего собственного консультанта. Я передергиваю плечами, смотрю на нос баржи и на канал.

Лора улыбается, придвигается ко мне ближе, толкая меня коленом.

– Уверена, ты станешь отличным консультантом. Ты ладишь с людьми, сопереживаешь. Но при этом не такая сумасшедшая, чтобы тебя невозможно было понять, как это случается со мной.

– Ты все еще занимаешься своими хипповскими штучками, несмотря на деловой костюм?

– Конечно. Я делала расклад в ночь перед твоим судом, хотя и не говорила тебе об этом. – Она убирает волосы за уши.

И теперь я вижу, что она не изменилась, просто… Повзрослела. Как и мы все. Нравится мне это или нет.

– Карты сказали, что тебя предадут, – продолжает Лора. – Выпала десятка мечей.

– Предадут… Ну, может, государство и предало меня.

– Может быть…

Мне кажется, что она что-то недоговаривает. Я хочу надавить на нее, но не делаю этого, слишком уж боюсь ответа.

– Абсолютно все перемешалось, – говорю я. – Каждую ночь, пока я была в тюрьме, я считала дни. Но сейчас это ощущается… в общем, не отпускает. Я была преступницей, сейчас я – бывшая преступница. Я свободна, но… нет.

– Ты и правда свободна, – отвечает Лора сочувствующе.

– Только не от своего прошлого. Судимость. Даже не знаю, с чего начать, чтобы стало понятно… Как только ты покидаешь общество, то словно теряешь курс. Я не могу пойти в любое кадровое агентство, их не интересуют такие как я. Я совершила одно из самых жестоких преступлений. У каждого преступника есть оправдание. И любой может сказать, что он невиновен. – Я замолкаю. Хочется добавить, глядя ей в глаза: «Даже тебе я неинтересна».

– Но ты не преступник.

Лора такая милая. Я не могу обидеть ее своими обвинениями. Так что только пожимаю плечами.

– Но меня осудили.

– Да, но…

Поднимаю руку, и она замолкает. Я много работала над тем, чтобы принять свое преступление. Мое раскаяние стало частью меня.

– Все это тяжело, – продолжаю я через несколько минут. Солнце село, и снаружи баржа освещается только гирляндами. – Сейчас все не так, как я ожидала. И я не могу игнорировать это. Все изменилось, я сама изменилась. Мне нужно начинать жизнь сначала.

– Почему? – Лора кажется обеспокоенной.

– Мне тридцать два. Я хочу ребенка. Но нам с Рубеном нужно снова привыкнуть друг к другу, к совместной жизни.

– Просто скажи ему, – она понижает голос. – Он должен знать об этом.

– Сложно… У меня нет никакого права жаловаться, я совершила преступление, но это все так запутано. У меня как будто украли время, и сейчас я чувствую, что нужно попытаться нагнать жизнь, которая так сильно изменилась. Мне уже тридцать два, и если мы подождем еще один год…

– Зато после этого испытания, ты будешь гораздо лучшей матерью, – говорит Лора.

Оборачиваюсь и смотрю на подругу. Пот капельками собирается над ее верхней губой.

– Ты так думаешь?

– Да, искренне. У тебя есть план. Ты изменилась. Ты будешь хорошей мамой, – продолжает она. – Ты даже кажешься другой. Более цельной и менее неуверенной.

– Я не была неуверенной.

– Ну не знаю, застенчивой. Ты всегда извинялась. Сейчас ты держишься прямо и решительно, как и нужно.

– Прошу прощения, – говорит мужчина с брекетами. Он отвернулся от Рубена и Джонти и смотрит на нас сверху вниз, упираясь руками в бедра. – А я знаю, кто вы. – Он с любопытством смотрит на меня, видимо, что-то вспомнил.

Я чувствую, как горят мои щеки, как будто кто-то прижал к ним прихватки для горячего, которые Уилф использовал, когда мы все вмести пекли печенье. Я скакала по кухне с радостными воплями, пока мама с папой пытались нас утихомирить.

– Вы о чем? – уточняет Лора.

– Я знаю, кто вы, и я не возражаю против того, чтобы вы были здесь, но мне неловко… – Он замолкает, в задумчивости глядя на пейзаж позади нас.

Мы с Лорой встаем. Рубен и Джонти явно смущены.

– Мне неловко слушать, как вы обсуждаете то, что она сделала, – поясняет мужчина, наконец фокусируя на мне взгляд. – Народ вроде как пришел, чтобы расслабиться.

– Вам неловко слушать наш частный разговор о жизни? – переспрашивает Лора.

– Да ладно, – бормочу я. – Мне и правда лучше уйти.

– Знаешь, приятель, – говорит Джонти, и его спокойное, счастливое, мягкое лицо становится пепельного цвета, брови хмурятся. – Кажется, тебе пора собрать в кулак все свои дискомфортные ощущения от страданий моего очень хорошего друга и свалить вместе с ними с моей баржи.

Рубен смотрит в телефон, делая вид, что ничего не происходит.

Джонти выпроваживает мужчину. Лора берет меня за руку, ее ладонь теплая и влажная, и говорит:

– Мне так жаль, Джо. Я понятия не имела, что он… Я не ожидала, что он будет таким грубым и осуждающим.

Мое лицо пылает. «Но ведь и ты тоже осуждаешь, только не говоришь», – думаю я.