Читать книгу "Блудный сын, или Ойкумена. Двадцать лет спустя. Книга 2. Беглец - Генри Лайон Олди"

Нужна лишь искра, чтобы армады извергли огонь и смерть и пожар вспыхнул.

Клыки утесов хищно скалятся, предвкушая поживу. В скалах разверзается жадная пасть. Пасть? Проход! Путь вперед!

Выход!

Спасение.

Червоточина пространства.

Уточнение: мигающая червоточина.

Вопрос: неужели искажения континуума, вызванные их стремительным движением, открыли путь? Знал ли об этом вожак? Догадывался? Чуял?

Ответ: не важно.

Факт: беглецы ныряют в тоннель.

Цвет: все цвета. Ни одного цвета.

Звук: тишина. Визг. Есть. Нет. Есть-нет.

Движение: куда-то.

Темп: понятие утратило смысл. От largo[17] до prestissimo. Зависит от системы координат. Или не зависит.

Чувственный характер: дух захватывает.

Время: миллисекунда вечности.

Звук: чпок!

Обоснование: из червоточины вылетаешь, как пробка из бутылки.

Местоположение: где-то.

Цвет: радуга.

Ощущение: удрали! Оторвались!

Нюанс: кажется…

Движение: по инерции.

Уточнение: хватит надолго.

Темп: animato[18].

Дождь над далекими горами. Метеорный? Радиационный?

Нюанс: не важно.

Радуга в полнеба. Цветущая долина. Ущелье. Гонятся? Нет? Ручей на дне ущелья. Звон воды, прохлада, свежесть. Река. Переправа?

Движение: вдоль реки.

Движение: гибкие тени в воде. Опасность?

Новый тоннель в скалах.

Тьма.

Свет.

Одинокий пик цвета слоновой кости. Вершина сияет золотом. Земляничные поля. Гудят пчелы.

Привал!

IV

– Фаг! Извините, парни…

Гюнтер покосился на обступивших его криптидов. Похоже, фагам извинения не требовались. Питекантроп развалился на траве, сунув под голову булаву. Живот Натху заметно округлился. Наверное, следовало бы проявить строгость к сыну. Сказано же было: не вмешивайся! Полез, куда не просили…

Нет, просили. Отчаянно нуждаясь в дренаже, Гюнтер помимо воли представил себе весь процесс в деталях – и сын воспринял это как крик отца о помощи.

– Спасибо. Я бы без тебя не справился.

Ничуть не покривив душой, Гюнтер подкрепил слова чувством искренней благодарности. Кажется, это был оригинал, не модель.

– Ты зови. – Лицо мальчика осветила смущенная улыбка. – Если надо, зови. Хорошо?

– Хорошо, договорились.

Пора, решил Гюнтер. Он как мог оттягивал этот момент, но ничто нельзя оттягивать вечно. Тряслись руки. Подламывались колени, выгнутые по-козлиному. Хотелось лечь и закрыть глаза. Сеанс вскрытия выжал Гюнтера до капли, выкрутил, как прачка – тряпку. Хотелось лечь, но ложиться было нельзя.

– Я виноват перед вами. – Кавалер Сандерсон повернулся к брамайну, встретился с внимательным взглядом темных глаз. – Я не сдержал слово. Примите мои глубочайшие извинения.

– В чем именно, шри Сандерсон?

Брамайн закашлялся. Вскрытие ментального блока ему далось, что называется, потом и кровью.

– Я обещал не трогать другие области вашей памяти. Увы, когда блок прорвало, я потерял контроль. Ваша память? Я себя не помнил! Меня накрыло, все смешалось… Ваши воспоминания, мои, Натху…

Мальчик кивком подтвердил: да, так и было.

– Во время бегства мы перехватывали радиопередачи, сообщения по гиперу, чужие эмоции… Наверняка я зацепил то, что обещал не трогать! Еще раз прошу меня извинить. Случай уникальный, но меня это не оправдывает.

– Я удивлен. – Брамайн тщательно подбирал слова. – Нет, я изумлен.

– Чем? Нарушением обещания?!

– Тем, что вы сохранили рассудок в этом хаосе, шри Сандерсон. Если вы видели, если вы переживали то же, что и я… Ваши извинения приняты. Вы сделали все, что смогли, и даже больше. Я вам благодарен.

Гюнтер чувствовал: это не просто вежливость. Благодарность и уважение отчетливо сквозили в эмоциональном спектре аскета.

– К тому же, шри Сандерсон, вы сумели вскрыть и собственную память. Там были и ваши воспоминания, так?

– Ментальный резонанс, – пробормотал Гюнтер. Мысли путались, клонило в сон. – Общность переживаний. Я на это не рассчитывал… Да, я тоже помню наш полет.

Он действительно помнил. А ну-ка еще разок, велел Гюнтер-медик Гюнтеру-невротику. Соберись, тряпка! Пробежавшись заново по вскрывшемуся участку воспоминаний, кавалер Сандерсон вздохнул с облегчением. Кажется, мы никого не пришибли во время суматохи. Война! Не спровоцировало ли их бегство сражение между помпилианцами и брамайнами?! И, как следствие, полномасштабную войну?! Два боевых флота, готовые открыть огонь…

Чем дело кончилось?!

– Ваш успех, шри Сандерсон, впечатляет. Даже принимая во внимание, что он частичный…

– Частичный?! – вскинулся Гюнтер.

– Мы теперь помним, как оказались здесь. Но мы не помним, что произошло в бункере. Момент выхода в большое тело – он от нас скрыт по-прежнему.

Правота террориста била под дых.

– Вынужден с вами согласиться. Боюсь, для этого потребуется повторная операция. Блок внутри блока? Что-то настолько шокирующее, что мозг возвел двойной периметр защиты?

Гюнтеру вспомнился Саркофаг на Шадруване.

– Повторная операция? – Брамайн пожал плечами. – Вы за нее возьметесь?

– Только не сейчас!

– Разумеется.

Улыбка тронула губы аскета, и все недавнее чувство вины, все робкие намеки на возможность взаимопонимания сгорели в пламени ярости. Тварь, ты еще и улыбаешься! Убийца, похититель детей! Нашел себе личного врача?! Угомонись, вмешался Гюнтер-медик. Ты не в себе, у тебя стресс. Гюнтер-невротик не внял голосу разума. Врач? Будет тебе врач! Целая бригада врачей! Психиров высшей квалификации! Уж Тиран ради такого случая расстарается! А кавалер Сандерсон с удовольствием подскажет, к кому лучше обратиться. Вскроют как миленького, без всяких условий. Хочешь узнать, что случилось в бункере? Вскрытие покажет!

Мы – коллант, вспомнил Гюнтер-медик. Брамайн сказал, что мы – коллант. Гюнтер-невротик злобно ухмыльнулся. Брамайн вдобавок сказал: друг от друга нам никуда не деться…