Читать книгу "Адское ущелье. Канадские охотники (сборник) - Луи Буссенар"

Затем подошел к позеленевшему, лязгающему от страха зубами повару.

– Ну, теперь, Ли, пойдете запрягать лошадей? – интересуется сэр Джордж без малейшего волнения в голосе.

Житель Поднебесной империи бросается к сбруе, хватает седла, уздечки, вожжи, наугад пытается надеть на мулов сбрую лошадей и наоборот, все путает и вместо того, чтобы ускорить отправку, надолго задерживает ее.

Его Высочество, видя эту бестолковую услужливость, вынужден сам вмешаться, мысленно решив, что настоящий англичанин не унижает себя, занимаясь лошадьми, а запах навоза даже идет джентльмену.

Ли, тараща раскосые глаза, повторяет все движения хозяина, совсем потеряв от страха голову, с трудом разбирает, какое кольцо крепится к какому ремню и какая подпруга подходит к шарабану, повозкам, вьючным животным; он обещает за два дня научиться этому искусству и, получив от хозяина фунт стерлингов на гашиш – таковы чаевые у китайцев, – радостно залезает на место Тома.

Перро, как и раньше, идет впереди сильно поредевшего теперь каравана. Носильщики, насытившись сухим мясом, закупленным канадцем, передвигаются, низко согнувшись к земле: их теперь меньше и ноша тяжелее.

В связи с этим сэр Джордж решает сделать перегруппировку и привязать третью лошадь к экипажу вместо того, чтобы поручить вести ее кому-нибудь из носильщиков.

– Ну, вперед!

Перро в лихо сдвинутой набекрень шляпе, с трубкой в зубах и ружьем под мышкой легко вышагивает по поднимающейся круто вверх дороге, петляющей среди оврагов и скалистых, отвесных гор. Временами лента дороги по краю бездны становится такой узкой, что экипаж не может проехать. Тогда ее приходится расширять, навалив толстые бревна и поверх доски – получается что-то вроде помоста. При соблюдении строгой осторожности и спокойных конях настил позволяет легко разъехаться двум встречным повозкам, – даже при отсутствии ограждающих перил.

Он поднес его к обрыву и хладнокровно швырнул вниз

Но вот лошадь, привязанная сзади к экипажу, начинает против обыкновения нервничать, пугаться. Она натягивает вожжи, продвигается с трудом, топчется на месте, разворачивается поперек, пытается встать на дыбы, словом, ведет себя не так, как всегда.

А прохвост Ли, напуганный, не знающий – в отличие от наездников и конюхов, – как успокоить неповинующихся животных, начинает нервно покрикивать, приводя в движение и кнут, и вожжи, и руки, и ноги, и даже собственные волосы, завязанные конским хвостом на макушке.

Мул рысцой въезжает на помост, но идущая впереди гнедая пугается грохочущих досок настила и начинает пятиться назад.

Она встает поперек, оказываясь всего в полуметре от края помоста.

– Стоп! – кричит сэр Джордж.

Пытаясь остановить мула, китаец натягивает то правую, то левую вожжу и буквально рвет мулу губы, отчего тот, в свою очередь, начинает отступать. Лошадь, потеряв противовес, оказывается сразу отброшенной назад.

Ее задние ноги соскальзывают с помоста, она из последних сил пытается удержаться передними. Почуяв под собой пропасть, животное громко, испуганно ржет, выгибается, повисает всей тяжестью на вожжах, рвет их и падает вниз.

Ли, совсем перепуганный, продолжает тянуть за вожжи, мул продолжает пятиться назад. Еще два шага, и повозка, мул, незадачливый кучер рухнут с полукилометровой высоты…

– Вперед! – кричит сэр Джордж, видя, что принадлежащее ему снаряжение может вот-вот погибнуть. – Вперед! Дурак! Негодяй!

Китаец, ничего не видя и не слыша, воет как зарезанный.

Он тоже рухнул бы в бездну, если бы железная рука не схватила мула под уздцы и не удержала бы повозку, начавшую уже скользить вниз.

– Отпусти, отпусти вожжи, – злобно кричит кто-то обезумевшему от страха повару. – Олух! Растяпа!

Перро! Это Перро, растолкав злорадно посмеивающихся носильщиков, успел подскочить и предотвратить неминуемую катастрофу.

Едва вожжи ослабли, мул пошел вперед.

– Главное, – продолжает метис, – подчиняйся животному, оно умнее тебя.

С этими словами охотник, полный достоинства, возвращается на свое место во главе каравана.

Три часа спустя – привал и обед близ Топорного озера. Затем, в час дня, двинулись дальше и без приключений проследовали вдоль Ножевой реки, которая вытекает из этого озера. В шесть часов уставшие люди и животные останавливаются на привал точно на уровне пятьдесят первой параллели, проехав за день не более тридцати двух миль.

Оставшись без кучера и без слуги, сэр Джордж улегся спать под открытым небом, даже не поблагодарив проводника за спасение повозки и повара.

Ли, как истый человек Востока, ведет себя независимо. Он ни словом, ни взглядом не удостоил своего спасителя, считая того, видно, дикарем, а Перро то же самое думал о спасенном.

Канадец к тому же задавался вопросом, зачем было бросаться к мулу, и пояснял: «Мой покойный дедушка говорил, что во французской крови всегда есть что-то непредсказуемое».

Восьмого июня, когда солнце осветило снежные вершины, лошади сэра Джорджа радостно заржали. Им ответила ржанием другая лошадь, еще не показавшаяся из-за поворота.

– Том! Это Том! – воскликнул наш джентльмен, обрадованный, что слуга, отсутствие которого уже создавало неудобства, наконец вернулся.

Перестук копыт все ближе, и сэр Джордж различает в легких сумерках под растущими вдоль дороги соснами свою золотистую чистокровку и всадника.

Животное тянется мордой к ноздрям сородичей, которые вдруг фыркают и пятятся назад.

– Что там еще такое?! – кричит Его Высочество, обеспокоенный, как бы снова не началась паника. – Том, давайте сюда, что вы там замешкались?

Том в широкополой серой ковбойской шляпе, надвинутой на уши, с карабином через плечо, подбадривая кобылу шпорами, сидит в седле как каменное изваяние, не произнося ни слова. А лошадь, проголодавшаяся за время этого долгого перехода, нагнув голову, тянется к сочной траве.

Том тоже наклоняется и застывает в позе, противоестественной с точки зрения законов равновесия. Какая странная посадка для такого, как он, наездника… Словно манекен, набитый паклей и привязанный в седлу.

– Да что же это такое? – не выдерживает сэр Джордж. Откинув теплое одеяло, встав с мягкого травяного ложа, он делает несколько шагов и мобилизует все свое хладнокровие, чтобы не закричать.

Слуга при помощи хитрой системы веревок привязан так, чтобы тело держалось на лошади, а ей была бы предоставлена полная свобода.

Привязан… Но почему? Почему он не двигается, застыв как каменный, почему ничего не говорит? Что с Томом? Убит и привязан к лошади, которая самостоятельно догнала караван?