Читать книгу "Путешествие в полночь - Мила Нокс"

– Оружие приготовить, не выпускайте из рук. В проходе темновато, держитесь вместе.

– Темновато? – чуть не захныкала Санда. – Да я вообще ничего не вижу! Давайте пойдем в средний проход!

Вик встал перед ней и мягко заговорил:

– Санда, ты ничего не видишь потому, что живая. Так же как Алхимик и Вангели. Они выбрали этот путь потому, что он не для мертвых. Не знаю, куда он заведет наших противников. Мы с Дикой – мертвецы, и мы… – Он оглянулся на Шнырялу. – Были здесь. Мы узнаем это место.

– Мертвецы, – затряслась Санда. – Но вы-то совсем другие! Вы же как люди!

Змеевик покачал головой:

– Именно «как». Но не люди. Души возвращаются на землю отсюда, забывая пребывание в мире мертвых, но все-таки что-то помнят. Нежителю никогда не стать вновь живым. Не запомнить снов. Не увидеть цвета…

– Что? – вскинулся Тео. – Не увидеть цвета?

– Я же говорил, мы видим мир иначе. Это не жизнь, а существование.

По желудку прокатилась ледяная волна. «Просто в тебе есть что-то от нежителя. Чего никогда не бывает у людей»…

Они брели по темному коридору уже минут пять. Время от времени в обе стороны отходили другие пути. Однажды почудился свет, а после кашлянье Алхимика в ответвлении, ведущем налево, – видимо, противники не так далеко ушли, а может, просто заблудились. Непонятно откуда лился тускло-серый свет, которого Саида не видела. Девушка таращила глаза, как кошка, и вертела головой, но так и не привыкла к темноте и пробиралась на ощупь.

Может, Алхимик и Вангели потому и блуждали, что тоже не видели? А почему видел он, Тео? «В тебе есть что-то от нежителя».

Вик гнал вперед. Пытался уговорить Шнырялу обернуться собакой, чтобы понести ее, но девушка его не подпустила. Саида спотыкалась, и Тео пришлось взять ее под локоть.

Темнота глотала звуки шагов. Тео думал о спустившихся сюда тенях, и по его спине пробежал холодок. Никогда еще он не оказывался в столь мрачном месте и уже десять раз подумал, чтобы повернуть обратно. Темнота хватала за горло. Тео держал Саиду под локоть, боясь отпустить, будто тепло ее руки – единственное, что могло его спасти. Ведь только она по-настоящему живая в этом подземелье.

Во время приступов Тео видел мир черно-белым. У него странная тень. Но при этом он видит сны, волосы растут, он взрослеет. И Тео никогда не слышал, чтобы нежитель мог становиться тенью сам. Нежительские тени отображают сущность. У Шнырялы – собачья, у родителей были лисьи. У одного Вика человеческая. «Я погиб из-за того, что принял людское имя. Это – моя нежительская сущность, вернувшая к жизни того, кто должен был стать змеем».

Но что происходило на поляне…

Порез на ладони жгло, но сама рука превратилась в ледышку. Тео не мог пошевелить пальцами. Не будь тут темно, он бы наверняка увидел за собой дорожку из красных капель.

– Что такое?

Тео остановился. Впереди Вик опять просил Шнырялу перекинуться, но девушка лишь плевала ему под ноги.

– Тео?

Рука совсем онемела… В прошлый раз кровь остановилась, лишь когда Санда перевязала руку. Когда их руки переплелись, Теодор снова увидел цвета. Санда влияет на то, что с ним происходит. Как? Девушка уставилась на левое ухо Тео.

– Я тебя не вижу!

– Я здесь.

Тео пошевелил пальцами. Мокрые. Порез кровоточит. И вдруг нахлынул страх.

– Не могу… дальше…

Темнота сдавила горло ужасом, который ничем не прогнать. Что будет, если тень нагонит и он снова окажется… ею? Никуда не скрыться. Негде спрятаться. Тень найдет. В любой темноте – придет.

Она уже в пути.

Во всем мире было только одно место, которое показалось оплотом безопасности, и Тео, не соображая, что делает, придвинулся к Санде и уткнулся лицом в ее макушку. Девушка стояла тихо и смирно.

Впереди спорили Шныряла и Вик, а вот сзади тишина надвигалась вековечным мраком. Где-то там, с темнотой, ползет его тень… Чтобы забрать.

– Тебе было очень больно? – шепотом проговорила Санда.

– Мм?

– Когда ты растил тот жуткий цветок. Ты кричал так, как будто тебе… череп вскрывают. Знаешь, я бы точно не смогла…

– Все н-нормально.

Санда замолкла. Прикосновение затянулось. Тео чувствовал, что переходит незримые границы, но ему было так тепло…

– Я раскрою тебе секрет. Только н-никому не говори. Я н-не вызывал эту тень. Эта тень – я сам…

Санда отпрянула. Тео видел на ее лице смесь страха, неверия и удивления.

– У меня всегда была нормальная тень. В Макабр она изменилась, п-потом вовсе пропала, а теперь п-преследует меня. С самого Золотого Замка. Я не знаю, кто я… и боюсь.

Это признание могла вырвать только минута сильнейшей слабости.

– Санда, ты боишься меня? – убито прошептал он.

«Глядите, что у него с лицом! У-у, страшный». Они считали его другим. Тео вспомнил, что дети кричали…

– Я чудовище, – глухо проговорил Тео.

Санда немного помолчала и выдохнула:

– Я тоже.

Какое-то время Тео не понимал, что она имеет в виду, и тут Санда заговорила. Сбивчиво, будто слова прорвали блокаду. Хлынули потоком, вынося на свет все то, что она так долго держала в себе.

– Мертвец в Золотом Замке, который высунулся тогда из воды… То, что хотело утащить меня в воду, Тео, это… Это моя… – Она задохнулась. – Это была моя мать!

Тео показалось, его ударили наотмашь.

– Поэтому моя стихия – вода, – отчаянно прошептала Санда. – Поэтому эта дурацкая стихия меня преследует! До Макабра, во время Макабра. Моя мать – сумасшедшая! Отец не хотел говорить, чтобы ее не забрали, и держал дома. Он же начальник полиции! А потом… однажды… пошла в ванную и позвала меня…

Теодор не хотел этого слышать и стиснул зубы.

– …и держала голову под водой, пока я не начала захлебываться. Я пыталась вырваться, а она… все проклинала… – Санда спрятала лицо в ладонях, помолчала и глухо продолжила: – Отец оторвал ее от меня. Я сказала, пусть забирают ее в дом для умалишенных. Пусть утаскивают, она мне больше не мать. Я хотела, чтобы она убралась. Я уже не могла это выдерживать! И он… он ее отвез. – Санда всхлипнула. – Я не видела ее уже давно. Отец говорил, ей стало лучше, но я не хочу ее видеть.

Понимаешь? Я боюсь ходить в этот ее дурдом. Отец постоянно на работе, занятый, я в гимназии, дома. Никому не было до меня дела, Тео, никому! Только Раду волновало, что со мной происходит! А потом с ним… Случилось это… И я осталась совсем одна.

Внутри Тео бушевала буря. Удивление смешалось со злостью и жалостью.

И, будучи такой трусливой, она пошла сюда. Как, ради всего святого? Такая странная смесь слабости и силы…