Читать книгу "Морские волки. Германские подводные лодки во Второй мировой войне - Вольфганг Франк"

Даже летом питание миллионов военнопленных представляло собой почти нерешимую проблему, как поняло германское верховное командование после первых успехов в России в 1941 году. Если эта проблема встала бы зимой, то это привело бы к смерти от голода и холода тысяч военнопленных, за что никто не готов был бы взять на себя ответственность. Дениц знал, что враг никогда не станет вести переговоры о мире на основе компромисса, так что у Германии была единственная надежда выиграть время, продолжая войну до более теплого времени года, с тем чтобы гарантировать обеспечение терпимых условий людям за колючей проволокой, в то время как самой важной задачей было спасти как можно больше солдат и беженцев от наступавших с востока красных армий.

Для достижения этой цели Дениц реквизировал все суда, которые могли держаться на воде, и рассылал их по всем направлениям. Он продолжал заниматься этим, даже после того как переехал в лагерь «Форель» под Пленом, куда Гитлер направил его в качестве командующего «Северным районом» – на тот случай, если Германия будет разрезана на части. С аналогичной миссией на юг был направлен Кессельринг. Дениц добрался до Плена окружными путями 21 апреля, и сцены страданий, увиденные им по дороге, укрепили в нем решимость к сопротивлению. На его столе лежало досье с душераздирающими сообщениями об убийствах, насилиях и поджогах – показания беженцев и свидетелей временно отбитых у русских населенных пунктов. Все это показывало необходимость держать как можно дольше открытыми двери выхода на запад.

Как человек боевой, он в эти дни никогда не думал, что на его плечи упадет мантия власти с плеч Гитлера. Так он не думал так даже после того, как 23 апреля Геринг был лишен всех своих полномочий и на него повесили ярлык предателя. Ибо Геринга он считал наиболее крепким кандидатом на место Гитлера – если Гитлер отойдет от власти в Берлине. В последний раз Дениц, сопровождаемый своим адъютантом Людде-Нойратом, посетил Гитлера 20 апреля. Вот как Людде-Нойрат описывал фюрера на этой встрече:

«Его голос и глаза впечатляют, как всегда. Его интеллектуальные способности, кажется, незатронуты, он вовсе не сумасшедший в общепринятом смысле слова. Но физически он производит впечатление сломленного человека, крайне изнуренного, сгорбившегося и с изношенными нервами».

28 апреля гросс-адмирал прибыл в Райнсберг, новую штаб-квартиру верховного командования, на новое совещание с участием Йодля, Кейтеля и Гиммлера. Из оценки ситуации, сделанной Йодлем, стало предельно ясно, что в дальнейшем сопротивлении больше нет смысла. Даже оборона «Северного района» не принесет никакой пользы. Дениц решительно воспротивился предложениям об изолированных операциях, которые могут поставить под угрозу эффективность важнейшего дела – спасательных работ. Исходя из этого, он считал, что Гамбург не должен капитулировать самостоятельно, как было предложено, так как дорога на Шлезвиг-Гольштейн должна быть открыта для беженцев.

После «измены» Геринга было неясно, кому быть наследником Гитлера. Гросс-адмирал считал, что это будет Гиммлер, наиболее сильный человек в стране. Это мнение разделял и сам Гиммлер и не стеснялся подчеркивать это в Райнсберге. Тем более был удивлен Дениц, когда по радио услышал сообщение из рейхсканцелярии о том, что Гиммлер виновен в «измене, так как вступил в переговоры через Швецию». Гросс-адмиралу вменялось действовать совместно с главой СС «молниеносно и безжалостно». Легко сказать – трудно сделать: вся власть в этот момент находилась в руках Гиммлера, а не Деница. Во всяком случае, Дениц не очень поверил этому сообщению, которое вначале было получено от вражеского радио, в то время как Гиммлер, которого Дениц в тот же день в Любеке, напрочь отмел всякие предположения насчет того, что он пытался навести мосты к врагу. В любом случае Дениц чувствовал, что его обязанность состояла не в борьбе с изменниками, а в окончании безнадежной войны быстро, достойно и с минимумом потерь человеческих жизней.

Дениц уже решил, что ему делать относительно самого себя и вверенного ему флота, поскольку уже стало ясно, что военное поражение неизбежно. Поскольку смерть Гитлера освободила его от присяги на верность ему, он решил капитулировать от имени находящихся под его командованием сил, а сам найдет смерть в последней атаке. Это снимет всякие предположения насчет его трусости и смоет пятно сепаратной капитуляции с него и с флота. Его ближайшие друзья: зять Хесслер, давний коллега Годт, его адъютант Люде-Нойрат, кому он поверил свои намерения, – знали, что это были не просто слова.

Хесслер и командование подводным флотом, до этого перебравшиеся из Зенгвардена в Плен, теперь переехали во Фленсбург, хотя сам гросс-адмирал оставался в «Форели». Именно здесь 30 апреля, после возвращения со встречи с Гиммлером в Любеке, он узнал неожиданную новость. Только Шпеер находился вместе с ним, когда Люде-Нойрат принес ему роковое сообщение:

«Лично гросс-адмиралу Деницу. На место бывшего рейхсмаршала Геринга фюрер назначил вас своим наследником. Вы должны предпринять все необходимые шаги, требуемые в настоящей ситуации. Борманн».

Все трое переглянулись. Шпеер сделал слабую попытку поздравить Деница. Всем им было ясно одно – это конец. Гитлер был или уже мертв, или собирался умереть. Телеграмма была явно настоящей, так как пришла по единственному оставшемуся спецканалу шифрсообщений. Гросс-адмирал был совершенно ошарашен таким поворотом событий. Как это обычно бывало, когда ему требовалось поразмыслить, он вышел на свежий воздух и совершил прогулку по берегу озера вместе с Люде-Нойратом. Когда они вернулись, Шпеер уже набросал ответ.

Гросс-адмирал не питал никаких иллюзий. Был только один логический вывод из его назначения – сделать то, к чему сам Гитлер не был готов – капитулировать. На него возложили эту миссию потому, что он был военным и никак не политиком, а потому враг будет готов вступить с ним в переговоры. Но, действительно, может ли он – следует ли ему – становиться наследником Гитлера? Война была полностью проиграна, поражение было абсолютным. Следует ли ему при всем немецком народе ставить свое имя рядом с самой ужасной изо всех капитуляций? Он стоял перед самым трудным решением своей жизни. Послание из Берлина дало ему полную свободу действий, но и налагало на него всю тяжесть ответственности. Он знал о разногласиях, которые разделяли в этот момент германский народ. На западе Германии был один призыв: «Покончить с войной немедленно! Лишний день войны – преступление». Но на востоке миллионы людей ожидали, чтобы война продолжалась до тех пор, пока они не смогут убежать от русских. Гросс-адмирал сделал выбор в пользу людей на востоке и миллионов людей и солдат, которые были благодарны ему за это. В тот же день он послал приглашение прибыть к нему Йодлю, Кейтелю, а также Гиммлеру, чтобы уяснить положение страны.

Когда поздно вечером приехал Гиммлер в сопровождении до зубов вооруженных офицеров СС, за каждым кустом прятались подводники со «шмайссерами»[122] на боевом взводе. Это была группа подводников, спасшихся с одной из новых подводных лодок, которая попала под бомбежку и затонула. Под командованием своего командира «Али» Кремера они захватили несколько трехколесных фургончиков и, вооруженные только противотанковыми гранатами, подорвали несколько британских танков под Харбургом, чтобы пробиться в Плен. Они сформировали «батальон охраны Деница» и взяли на себя заботу за личную безопасность Деница. Сам Дениц положил на стол под бумаги взведенный пистолет, а Люде-Нойрат постарался занять сопровождение Гиммлера беседой в кают-компании. Беседа проходила в кабинете гросс-адмирала.