Читать книгу "Пламя в твоих руках - Марина Эльденберт"

— Театральностью увлекаться необязательно.

— Ай!

С рук сорвались две огненные змейки, спиральками взмыли в воздух и растаяли с легким пшиком.

— Обязательно было язвить?

— Обязательно сосредоточиться на том, что ты делаешь. — Иртхан обошел меня и прислонился к стене. — Никак не на язвительных замечаниях. Когда работаешь со стихийной магией, даже если вокруг тебя рушатся горы, отвлекаться нельзя. Огненная суть — суть дракона, вспоминай Ррайза. Все сначала.

У-у-у, драконище!

«Все сначала» повторялось бесконечно. Я взмокла, как набл пред раскрывшим пасть драконом, — не столько потому, что меня каждый раз потряхивало, сколько потому, что все мои провалы и косяки замечал он. Не просто замечал, сообщал о них с такой непробиваемой физиономией, так жестко, как будто я вообще не старалась.

Как будто я только и делала, что каждый день начинала с легкой разминки в виде искорок и заканчивала вихрями огня, оборачивающимися вокруг Лаувайс кольцами. Обида вспыхнула с новой силой, и очередная попытка создать крохотный костерок обернулась в рванувшийся ввысь пламенный сноп. Тот не долетел до потолка только благодаря Рэйнару, я же похолодела и вросла в пол.

Впрочем, этого никто не заметил.

— Ужасно, — отчеканил иртхан. — Никакого чувства огня.

Разумеется, никакого! Я готовилась сдерживать эмоции, а не фонтанировать ими. И уж тем более не командовать пламенем.

— В чем оно заключается? Руки у меня каждый раз горят одинаково.

— Импульс, который ты подаешь, когда отпускаешь его вовне, — именно в нем. Сила, которую вкладываешь во всплеск.

Моя и без того невысокая иртханесская самооценка стремительно ползла вниз, как шкала термометра в фервернских снегах. Тем не менее я продолжала пробовать: пару раз у меня получились огненные шарики, которые лопнули и рассыпали искры, едва успев родиться. Еще были фонтанчики и один недоязычок, из которого вполне могло бы получиться что-то сносное. Если бы я на радостях не наклонилась его рассмотреть, а он не попытался лизнуть выбившуюся из хвоста прядку, после чего Рэйнар его затушил и объявил перерыв.

— Когда в следующий раз надумаешь заняться самосожжением, — резко заметил он, — наклоняйся быстрее.

После такого самооценка заползла в уголок и свернулась клубочком. С другой стороны, я была искренне рада небольшой передышке. Сейчас у меня уже тряслось все: не от страха, от напряжения. Кофточка напоминала свежевыстиранную, из машинки, в которой сломался отжим. По крайней мере, мне так казалось, пока мы шли на кухню.

Там нас ждал накрытый стол и нормальный обед — оказывается, пока мы занимались, в квартире появилась домработница, все приготовила и так же бесшумно испарилась. А ведь я даже не почувствовала запаха жаркого с приправами и овощами и ароматной кислинки чудесного литтонового десерта, которыми сейчас наслаждалась.

Точнее, пыталась наслаждаться: параллельно впитывая вводный курс лекций по управлению стихийной магией. В частности, о том, что остужается огонь так же, как голос, — постепенно и медленно, ни в коем случае не резко. Основой здесь было именно умение почувствовать, когда он зарождается. Еще до того, как тепло перекидывается на руки. Со временем я должна буду научиться его ловить на эмоциональном уровне. К счастью, выяснилось, что со временем огонь «успокоится» и появляться будет только по моему приглашению, а не во время сильных потрясений. Чтобы справиться с ним сейчас, мне предстояло применять навыки ментальной магии. То есть эмоциональное гашение.

— Если почувствуешь, как разогреваются руки, сразу вспоминай голосовые упражнения. Ныряй в это состояние, как в ледяную воду.

Легко ему говорить.

— Когда речь заходит о стихийной магии, делай упор на внутреннее равновесие. Так или иначе, именно с него все начинается.

— Как по мне, так эмоции и равновесие немного друг другу противоречат.

— Они друг друга дополняют.

— Познакомишь меня с эсстердой… — немного зависла, потому что информации было слишком много, а еще последняя ложечка мусса оказалась самой вкусной.

— Карингэм, — подсказал он.

— Да. — Я не удержалась и поскребла в креманке края. — Если я не возьму у нее рецепт, моя жизнь пройдет зря.

Рэйнар приподнял брови.

— Думай об огне. А не о рецептах.

— Даже за обедом?

— Даже во сне. Пока не научишься справляться с тем, чем тебя наградила природа.

Сказано это было так, что кислинка мигом превратилась в горчинку. Да за что он на меня так взъелся?! Я же правда стараюсь! Как могу, как умею, не могу же я за полдня освоить то, чему другие учатся годами. Да и хотела бы я посмотреть на того, кто сможет.

— Я справляюсь!

Иртхан поднялся, и мне не оставалось ничего другого, как последовать за ним. Мы снова вернулись в кабинет, где меня ждало огнеупорное стекло. Холодное, как владелец этой квартиры, и столь же непробиваемое. Между ним и вчерашним Рэйнаром, в объятиях которого я сходила с ума, пролегла ледяная пропасть. Он даже разговаривал рублеными фразами — с тем же ритмом нож для колки льда вгрызается в глыбу.

— Продолжаем.

Настроения продолжать не было. Вот вообще. Но у меня есть обязательства не только перед собой, но и перед другими. Перед Хейдом, в конце концов, перед комиссией, и когда я буду завтра петь, я должна быть лучшей. Должна выложиться, должна зажечь не только себя, но и всех, кто будет на прослушивании. Зажечь в хорошем смысле слова, разумеется.

— Черпай эмоции из спокойствия. — Его голос немного смягчился. — Уверенность, спокойствие, радость, силу. Обида, гнев или тем более ярость могут привести к непредсказуемым последствиям.

— А я на кого-то обижаюсь? — передернула плечами.

— Приступай, Леона.

Заело его, что ли?

Глубоко вздохнула и сосредоточилась на внутренних ощущениях. Не так это просто начинать с нуля, когда за спиной уже столько неудач. Для начала нужно отрешиться от обиды и сконцентрироваться… ну не знаю, на чем-то хорошем. Например, на мыслях про Марра. О том, как я его нашла. Хотя день тогда был дурацкий. Я опоздала на занятия по вокалу, получила втык на работе, дождь лил как из ведра, а ветер хлестал порывами. Так, что зонт норовил улететь, а заодно и меня с собой унести прямо в пустоши. В довершение всего на выходе из подземки у меня сломался каблук, и я ковыляла, стараясь не наступать в особо глубокие лужи, — подпрыгивая на одной ноге и становясь на пятку, когда особо глубокие лужи все-таки попадались. Вода заливалась во все места, было холодно и противно.

Проходя мимо нагромождений мусорных контейнеров, высившихся у стены, услышала странный звук. Сначала мне показалось, что это скрипит сорвавшийся с заклепки лист железа, но потом в него вплелись тоскливые плачущие нотки. Тогда я подумала, что железо не может плакать. А еще о том, что плакал мой деловой костюм. Потому что, если я сейчас просто пройду мимо и не проверю, заснуть уже не смогу.