Читать книгу "Я дрался с самураями. От Халхин-Гола до Порт-Артура - А. Кошелев"

Закончив переход и приведя себя в порядок, во второй половине дня 18 августа мы двинулись к древней столице Маньчжурии городу Мукдену. Но еще раньше нас там высадился воздушный десант, который принял капитуляцию японского гарнизона и пленил императора Маньчжурии Пу И, а также освободил из лагеря американских военнопленных. К этому времени сопротивление вражеских войск фактически сошло на нет — японцы стали сдаваться в плен целыми подразделениями. Мощная Мукденская группировка покорно, без единого выстрела, сложила оружие во главе со своими генералами.

Еще через день воздушные десанты высадились и на Ляодунском полуострове — в Дайрене и Порт-Артуре. Погрузившись на железнодорожные эшелоны, мы двинулись им на помощь — неслыханно дерзкое решение, вновь увенчавшееся полным успехом. Еще недавно такое не могло привидеться мне даже во сне — грозные офицеры-самураи, облаченные в парадную форму, при саблях, встречали нас на вокзалах на всем пути следования и, отдавая честь, раскланиваясь, оказывали любое содействие. 23 августа, когда мы прибыли в Порт-Артур, нас также встретила японская военная администрация, услужливо предложившая помощь в разгрузке танков и овладении городом. В душе было странное чувство — не верилось, что я нахожусь в легендарном Порт-Артуре, который так бесславно сдали японцам царские генералы в 1905 году.

А затем снова в путь. Построившись в колонну, мы двинулись по шоссе вдоль Желтого моря к городу Дайрену, в который и прибыли часа через полтора без всяких приключений. Население встречало нас ликованием. Выйдя на юго-восточную окраину, танки получили приказ развернуться в сторону океана.

Теперьто мы знаем, что эти решительные действия сорвали высадку американцев и захват ими Ляодунского полуострова.

К тому времени в моей роте осталось всего четыре танка из десяти — один отстал еще в пустыне (полетел насос), пять машин пришлось бросить на железнодорожной насыпи из-за разрыва гусениц. В других ротах потери были не ниже — редко где в строю оставалось больше пяти машин. Что и понятно — всего за две недели мы совершили беспримерный бросок на расстояние более 2000 километров — от границ Монголии до Желтого моря, — одолев и монгольскую полупустыню, и горы Большого Хингана, и маньчжурскую распутицу и заставив капитулировать одну из сильнейших армий мира.

Василий Иванов

войсковая разведка

Летом 1942 года, после четвертого ранения, меня отправили из госпиталя не на фронт, а в Высшую Спецшколу Генштаба Красной Армии — по линии бывшего Разведывательного факультета Военной академии имени Фрунзе.

По окончании учебы мы все рвались на запад, мечтали брать Берлин, у меня уже и предписание было на руках — как вдруг, перед самым отъездом, вызывают в Генштаб и объявляют: отправка на фронт отменяется. Мы: как? за что?! А нам говорят: будете служить на востоке.

Так в феврале 1945 года, еще до полного разгрома Германии, я впервые попал на Дальний Восток. Потом-то мы поняли, что это было очень разумное решение: отправлять офицеров на будущий театр военных действий заранее, чтобы успели до прибытия войск ознакомиться с обстановкой. А то ведь поначалу мы слабо представляли себе здешние условия: помню, приезжаем в Хабаровск — на улице дикий холод, а мы в щегольских хромовых сапогах…

Назначили меня в штаб Дальневосточного военного округа, а моего друга Васю Бугрова — в 88-ю отдельную бригаду. Я поехал его проводить. Представьте себе наше удивление, когда, прибыв в расположение бригады, мы вдруг обнаружили, что, кроме нас и штабных офицеров, там вообще нет русских. Потом, отвечая за подготовку войсковых разведчиков, мне еще не раз доводилось бывать в селе Вятском, где дислоцировалась бригада, — ее офицеры углубленно изучали Квантунскую армию и обстановку в Маньчжурии, а я вел занятия, — тогда-то и узнал, что собой представляла эта часть.

88-ю бригаду готовили специально для войны с Японией. Она была сформирована летом 1942 года из китайских и корейских партизан, вытесненных японскими карателями на нашу территорию. Призывали туда и советских граждан корейского и китайского происхождения, а штаб был укомплектован советскими офицерами. Всего в бригаде было около 500 человек, все коммунисты, — 4 китайских батальона и 1 корейский, которым командовал будущий лидер Северной Кореи Ким Ир Сен. Я знал его лично, мы даже вместе отмечали День Победы. Он производил приятное впечатление — еще совсем молодой, простой в общении, даже веселый человек. Правда, у подчиненных он уже тогда пользовался непререкаемым авторитетом. У меня есть редкая фотография командного состава 88-й бригады. На этом групповом снимке Ким Ир Сен, как и все остальные, в советской военной форме, в наших погонах, — ведь бригада была регулярной частью Красной Армии, а Ким Ир Сен имел звание капитана и был даже награжден орденом Боевого Красного Знамени. Впоследствии ходили слухи, что он якобы отличился в Сталинградской битве и при штурме Берлина, но это неправда, да и сам он незадолго до смерти опроверг эти домыслы. На самом деле, всю войну он провел на Дальнем Востоке.

А вот еще одну распространенную легенду Ким Ир Сен опровергнуть не пожелал. Во всех официальных корейских биографиях утверждается, что его единственный сын и наследник, нынешний руководитель Северной Кореи Ким Чен Ир якобы появился на свет на родине, в партизанском лагере на горе Пактусан. На самом деле, Ким Чен Ир родился в Советском Союзе, в 60 километрах от Хабаровска. Это как раз при мне было. Дело в том, что, спасаясь от карателей, корейские и китайские партизаны зачастую уходили на советскую территорию вместе с семьями — вот и Ким Ир Сена сопровождала жена, и их сын родился в селе Вятском, где дислоцировалась 88-я бригада. Честно говоря, мне непонятно, почему Ким Чен Ир до сих пор не признал этого факта и несколько лет назад, проезжая через Дальний Восток по пути в Москву, не остановился на своей малой Родине. Наверное, существуют какие-то политические соображения…

О капитуляции Германии и окончании Великой Отечественной войны я также узнал, находясь в расположении 88-й бригады. Вечером нас позвали в столовую на товарищеский ужин. Выпили за победу над Германией, за Сталина, а потом кто-то из китайцев предложил тост за скорую победу над Японией — мы поддержали, ведь, хотя об этом не сообщалось официально, все были уверены, что войны с японцами не избежать. После ужина китайцы уже открыто обсуждали будущие военные действия, мечтали об установлении у себя на родине народной демократии по советскому образцу.

Так что начало войны с Японией никого из нас не застало врасплох — ее давно ждали, к ней давно готовились. Правда, 88-й бригаде повоевать так и не довелось — хотя китайцы рвались на фронт, им было в этом отказано, лишь около сотни человек придали советским частям в качестве проводников и переводчиков; остальные возмущались, писали письма в инстанции с требованием бросить их в бой — пока им не объяснили, что сил у нас и так хватает, а они вскоре потребуются для решения других, более важных задач. Так и случилось — именно наши ученики составили костяк новых органов власти на освобожденных от японских оккупантов территориях, именно они создавали китайскую армию и обеспечивали тыл советских войск в Маньчжурии, а затем активно участвовали в гражданской войне, завершившейся победой китайских коммунистов. Так что 88-я бригада была не столько боевой частью, сколько «кузницей кадров» на будущее — для нового, советского Китая.