Читать книгу "Морской волк. Восточный фронт - Влад Савин"

Поздно вечером 5 июня передовой отряд 2–го полка, состоявший из инженерно-штурмовой роты и 1–й роты 2–го батальона, усиленных батареей СУ-54–150 и двумя ЗСУ, захватил станцию Осака, после символической перестрелки с местными ополченцами. С японской стороны было сделано несколько выстрелов из винтовок — в ответ последовала очередь из ЗСУ, и наскоро выученное по разговорнику слово "Сдавайтесь" через морской жестяной рупор; командир роты морпехов после рассказывал, что по привычке он сначала прокричал японцам "Хенде хох!".

Далее был марш на Тойохару (ныне Южно-Сахалинск). По пути морские пехотинцы соединились с воздушными десантами из состава ОМСБОН НКВД и ВДВ, высаженными 3 июня, для захвата мостов и тоннелей. Примечательно, что японцы не предприняли ни одной серьезной попытки отбить захваченные объекты — в контратаках, легко отражаемых десантом, участвовал максимум взвод, усиленный ополченцами. При том что гарнизон Тойохары, по сведениям разведки, насчитывал два батальона полного состава, и многочисленное ополчение — город был и административным, и экономическим центром японского Сахалина, его главным транспортным узлом.

Самураи хорошо подготовились к обороне — город находился на равнине, в окружении сопок, на которых и сооружались десятки дзотов, дополненные траншеями, на подступах были завалы и минные поля. На улицах также строились баррикады, в каменных зданиях оборудовались огневые точки. Имелась неплохая (для японского уровня) противотанковая оборона — помимо штатной батареи 37мм пушек в каждом батальоне, еще три батареи 75мм зениток были выставлены на прямую наводку. Конечно, против Т-54 или самоходок на его базе эти орудия были малополезны — но для легких "ос", ЗСУ и бронетранспортеров они представляли реальную угрозу. В наличии было и ПВО, помимо вышеназванных зениток, по нашим авиаразведчикам велся огонь из 20мм "эрликонов" и крупнокалиберных пулеметов.

Надеялись ли японцы выстоять? С учетом близости к Метрополии, 150 км до Хоккайдо, вполне возможно — ведь держался же восемь месяцев осажденный Севастополь? Но даже простая задержка здесь на неделю грозила срывом нашего плана. Расчет самураев был понятен — наш десант далеко оторвался от баз снабжения и аэродромов на нашей территории, истратил боеприпасы. Снова японцы меряли противника по себе, или учитывали прошлый опыт, не видя изменений. А ведь при разработке плана операции, штаб ТОФ использовал японский же принцип, блестяще реализованный в декабре сорок первого на Филиппинах и в голландской Ост-Индии — "наступление есть перенесение линии действия авиации вперед"!

Японцы располагали на Сахалине развитой аэродромной сетью. Так, авиабаза Кимисикука имела летное поле размерами 1500 х 1500 метров, две бетонные полосы, бетонные же рулежные дорожки, бензохранилище, оборудованные крытые стоянки (капониры) для сорока самолетов, военный городок, могущий вместить личный состав двух авиадивизий, подведенную железнодорожную ветку и асфальтовое шоссе. Авиабаза Найро имела две асфальтовые полосы, длиной в 1200 и в 960 метров, металлические ангары, ремонтные мастерские. Авиабаза Тоехара, используемая для гражданских перевозок из Японии, могла принимать "Дугласы" и бомбардировщики, имела полосу в 1200 метров и ангары. Все эти базы были захвачены советскими войсками — хотя часть имущества и запасов была уничтожена или повреждена, взлетные полосы вывести из строя японцы не успели. А еще утром 4 июня в порту Маока началась разгрузка транспорта, где среди прочего имущества были металлические настилы для полевых аэродромов. И с середины дня 4 июня два саперных полка и три БАО уже работали, на бывших японских авиабазах и вновь оборудуемых полевых аэродромах для 8–й гвардейской штурмовой авиадивизии 1–го гвардейского авиакорпуса 2–й ВА. Ремонтное оборудование, запчасти, моторы доставляли транспортной авиацией. Сложнее было с горючим (захваченный японский бензин не подходил из-за низкого октанового числа) и боеприпасами. Но уже вечером 4 июня в Маоку прибыл конвой с грузом боеприпасов и горючего. Дальше снабжение удалось перебросить по железной дороге, используя захваченный подвижной состав, заменив японских железнодорожников на советских. Было трудно — наши машинисты не знали профиля пути, им приходилось иметь дело с незнакомой техникой, надо было принимать во внимание опасность диверсий. Но наш батальон железнодорожных войск все же справился с задачей, доставив боеприпасы и горючее морским пехотинцам 2–го полка, осаждавшим Тойохару.

Трудность была в том, что японцы успели стянуть в город гарнизоны и отряды ополчения из окрестных городков и сел — в итоге, в Тойохаре оказалось свыше трех тысяч защитников, что даже превосходило численность нашего полка морской пехоты. Капитальные каменные здания обещали кровопролитный затяжной бой за каждый дом — причем опыт штурма Маоки заставлял ждать ожесточенного сопротивления до последнего человека. Элитный полк морской пехоты справился бы с поставленной задачей — вот только потери бы при этом были бы такими, что часть пришлось бы отправлять на переформирование.

Напрашивался вывод — немедленный штурм отложить, сосредоточить превосходящие силы, прежде всего с бронетехникой и артиллерией. Штабом 56-й армии был проведен расчет, показавший, что задержка взятия Тойохары на двое суток еще позволяет уложиться в общий утвержденный график. Мной, и штабом ТОФ, было дано согласие — в итоге, морской пехоте ушел приказ временно перейти к обороне, а 10-й ШИСБр, 409-й сап, 214-я тбр должны были выдвигаться к Тойохаре. Также, авиация флота и Второй Воздушной армии завершали перебазирование на новые аэродромы.

7 июня в 15.00 с аэродромов Советской Гавани и Ванино поднялись в воздух бомбардировщики Хе-277, До-217, В-25 3–го гвардейского Сталинградского и 4–го гвардейского Гомельского бомбардировочных авиакорпусов дальнего действия, переданных АДД в оперативное подчинение ВВС ВМФ. Всего в вылете участвовало 228 тяжелых бомбардировщиков, шедших с полной загрузкой.

В 16.00 над японской линией обороны появились пикировщики Пе-2И 202–й и 219–й бомбардировочных дивизий 4–го бомбардировочного авиакорпуса 2–й ВА, нанесшие точечные удары по выявленным разведкой позициям зенитной артиллерии и пулеметов. Через полчаса их сменили два полка штурмовиков 8–й гвардейской шад, расстрелявшие пушечно-пулеметным огнем и РС то, что еще оставалось от японской ПВО, а также отработавшие по дзотам и траншеям. Японский командир действовал предсказуемо — он решил, что вслед за атаками фронтовой авиации последует штурм, и, вывел на позиции личный состав из укрытий. К 17.00 прибыли стратегические бомбардировщики — и отбомбились ФАБ-100 с высоты всего в 1000 м, поскольку японская ПВО была полностью подавлена.

Наши морские пехотинцы потом вспоминали, что даже для них это было зрелище — идущие на небольшой высоте тяжелые бомбардировщики издавали рев, подобный гулу десятков груженых железнодорожных составов, и из них градом сыпались бомбы. Даже на наших позициях дрожала земля, как при землетрясении. А после бомбежки над Тойохарой появились "рамы" ФВ-189, для корректировки огня полковой артиллерии морской пехоты, по уцелевшим огневым точкам. Стрельба продолжалась до сумерек. Впоследствии выяснилось, что японцы в этот день потеряли убитыми и ранеными почти две трети личного состава кадровых батальонов. Но надо отдать должное их упорству — когда в 9.00 8 июня пикировщики двух полков 219–й бад снова появились над японскими позициями, то обнаружили четыре почти достроенных ДЗОТ, вырытые окопы полного профиля, пулеметные и минометные огневые точки. Другое дело, что на высотах осталась примерно кадровая рота, пусть и усиленная непривычно большим для японцев количеством пулеметов.