Читать книгу "Детям до шестнадцати - Виталий Каплан"

– Что всё это значит? – голос Елеши, наконец, перекрыл шум и теперь бил по мозгам как отбойный молоток. – Кто это сделал?

– Это… это Лягушкина детей родила… это из неё выскочило… – сгибаясь пополам, высказался Андрюшка Хруничев.

Саня вновь посмотрел на Лиску. Та так и продолжала стоять у парты, сжимая рюкзак, и по щекам её неторопливо сползали слёзы.

Всё было понятно. Это ему только казалось, что травля ослабла, что на крупные подлянки уже не решаются. А на самом деле – затишье перед бурей. Саня вспомнил, как Лиска рассказывала о подсунутых ей в карманы дохлых лягушках. А тут ещё круче – живые. Весна, растаял снег, природа расцветает, лягушки уж не спят, а скачут и поют… А значит, кое-кто в праздники был за городом и наведался к ближайшему болотцу. Дальше дело техники – подкинуть в Лискин рюкзак, тем более, что раз урок в том же кабинете, то все и побросали здесь свои вещи. Кто оставался? Только дежурные, чья обязанность – проветрить, протереть доску, подобрать бумажки.

А Лиска всё стоит, не решаясь что-либо сделать. Зареветь, убежать из класса, спокойно сесть за парту, словно ничего и не было. И защититься она никак не может, потому что правило номер два! Такое необходимое – то есть от слов «не обойти» – правило! А ведь если бы сейчас она его нарушила, кто бы об этом в «Ладони» узнал? Саня уж точно не сказал бы, а больше свидетелей нет. Только сама Лиска и её железобетонные принципы.

Зато ему, Сане – можно. И более того – нужно! Здесь, между прочим, ребёнок в беде!

Он мысленно коснулся белого шарика, пробудил, погладил… сейчас, малыш, мы с тобой всё сделаем как надо… Образ цели – ну, тут понятно. Все, кто ржал, двадцать две морды… хотя можно и помягче, можно обойтись и затылками. Заросшими и стрижеными, светлыми и тёмными, продолговатыми и плоскими… Так… девчонок всё-таки исключаем, слабый пол… а вот с пацанами церемонится незачем. Заслужили! Причём на всю катушку! В другой раз подумают, а стоит ли идиотски ржать, когда рядом человек страдает!

Он плавно выжал спусковой крючок – и у него выросло тринадцать невидимых, но от того не менее сильных рук. Тринадцать мощных, от всей души подзатыльников. А уроду Хруничеву – ещё вдобавок и штрафной.

К хохоту, визгу, лягушачьим и Елешиным крикам добавилось ещё и тринадцать воплей. А кто бы не завопил, если внезапно тебя со всей дури лупят по затылку, до искр из глаз. Завопишь – и немедленно обернёшься, а там никого. Ну разве что сидящий сзади, но и он в точно таком же ошеломлении.

Но волшебству ещё рано укладываться баиньки. Теперь дежурные, Денис Блинов и Тёмка Межурецкий. Сами ли они совали в Лискин рюкзак лягушек, или пустили кого-то – но они тут явно при делах. Поэтому без пенделей не обойтись! И плевать, что сидят на жёстких пластиковых стульях. Это для живой человеческой ноги пластик – преграда, а для волшебной – тьфу.

Наверное, когда ты получаешь по пятой точке сквозь стул – от этого можно шизануться. Судя по пацаньим воплям, именно это с ними и произошло. Ничего, им полезно!

Теперь лягушки. Эти уж точно ни в чём не виноваты, эти в ужасе, эти задыхаются без необходимой им воды, этих нужно вернуть домой… а где ж их дом? С какого болота их забрали? А не всё ль равно? Если стрекозе под каждым кустом был готов и стол и дом, то этим – под каждой кочкой… да и кочки, наверное, необязательны.

Саня на миг задумался. О, точно! Пампасы! Он вспомнил озеро, потрескавшийся у берега лёд, голые красные ветки… а сейчас там, конечно, красота, лёд давно стаял, вода, наверное, вышла из берегов и подтопила красные кусты… которые уже не красные, а зелёные, покрытые листьями. Чем плохо? Вот сосредотачиваемся на лягушках… которых, кстати, не так уж много, всего восемь… сажаем их на ладонь… очень большую ладонь, с восемью пальцами… сейчас она у нас будет рукой помощи… не бойтесь, лягушки, вас не обидят! Так… вот туда, в озеро! И совершенно неважно, что он без понятия, как называется это место, главное – оно сидит у него в памяти. А теперь плавненько, чтобы не напугать лягушек, надавить на спуск. Всё, готово дело! Помахав им на прощание рукой – той самой огромной, восьмипальцевой, он успокоил разохотившийся белый шарик, погрузил его в сон. И открыл глаза.

В классе было явно не до развития речи, вообще никакой речи не было, а только истерические выкрики Елеши, слёзы – в основном почему-то девчачьи, хотя уж им-то волшебных подзатыльников не досталось, и чей-то вой. Прислушавшись, Саня понял, что воет Хруничев.

Да, это было сильнее того, на что он рассчитывал. Класс, похоже, почти в полном составе сошёл с ума. Вместе с классным руководителем. Как бы не пришлось снова пробуждать волшебство, гладить всем мозги. Не хватало ещё, чтобы сейчас сюда вызвали санитаров с носилками. Саня представил, как несколько машин «скорой помощи», сигналя мигалками, мчатся к школе, как выбегает им навстречу взволнованный директор…

– Что здесь происходит? – от голоса Антонины Алексеевны обдало ледяной волной, как бывает, когда на кухне жара, а ты открываешь дверцу морозилки.

Завуч, оказывается, уже стояла в дверях и сканировала очкастыми глазами класс. Наверное, прибежала на звук и сейчас готова была рвать и метать. Всех, начиная с Елеши.

А та вдруг проявила чудеса сообразительности. Саня вспомнил, как мама рассказывала: в случаях смертельной опасности у людей проявляются сверхвозможности. Кто-то прыгает через пятиметровый забор, кто-то поднимает бетонную плиту весом в тонну. А у кого-то обостряется ум.

– Ничего особенного, Антонина Алексеевна, – широко улыбнулась Елеша. – У нас тут была небольшая ролевая игра по Гоголю, разыгрывали сцену из «Вия». Ну, ребята немножко увлеклись… Но я считаю, что в образовательном процессе следует всё же применять подобные инновации.

– Ну-ну, – сухо произнесла завуч. – Об инновациях мы с вами, Елена Ивановна, отдельно побеседуем, а что в соседних кабинетах идут уроки, забывать не стоит. Надеюсь, оставшееся время до звонка вы проведёте в полной тишине.

Завуч удалилась, а холод остался.

– Вот что, седьмой «б»! – взволнованно произнесла Елеша, едва за Антониной Алексеевной закрылась дверь. – Я не знаю, что это было, но запомните: ничего не было! До конца урока осталось ещё целых тридцать минут, и вы всё-таки напишете рассуждение о фразе Достоевского. Открыли все тетради! Время пошло!

Саня откинулся на спинку стула – и вдруг понял, что ему как-то не так. Перед глазами расплывались радужные круги, в ушах звенело, и словно чья-то огромная мягкая лапа давила на лицо… особенно доставалась носу, не окончательно ещё зажившему после столкновения со лбом Лысого. Вспомнились Димины слова: если потратил слишком много силы, то не просто какое-то время не сможешь волшебничать, а будет самый натуральный отходняк, будто марафон пробежал или вагон разгрузил. И тогда нужно отдыхать… лучше всего в постель, и очень сладкий тёплый чай… и не касаться волшебства как минимум сутки, а то вообще надорвёшься.

И ещё Саня понял с пугающей ясностью: ни малейших мыслей о фразе великого русского писателя у него нет, а значит, в журнале образуется самая натуральная, злобно скалящаяся двойка. И с этим надо будет что-то делать.