Читать книгу "У истоков Руси - Иван Беляев"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Время Суздальщины именно было тем самым временем, когда вполне определились отношения Русской церкви и к русскому обществу, и к патриарху Константинопольскому. В это время с одной стороны ограничены притязания Константинопольского патриарха относительно назначения иерархов в Россию, а равным образом поставлены пределы самовластию митрополита Киевского в самовольном назначении епископов по другим русским княжествам. Князья и народ в это время прямо говорили митрополиту, присылавшему неугодного епископа: «Нам этот не нужен, ты его поставил и держи его, где хочешь». Так, например, в 1183 году, когда на место умершего ростовского епископа Леона митрополит поставил в епископы в Ростове Николая Гречина, то Всеволод, князь Суздальский, не принял его и писал к митрополиту: «Сего не избрали люди с земли нашей; но как ты его поставил, то и держи его, где тебе угодно; а мне поставь Луку смиренного и кроткого игумена Св. Спаса на Берестове». И митрополит поставил Луку, а Николая послал в Полотск, где в это время скончался епископ Дионисий. Самая власть епископов в отношении к клиру и мирянам, без нарушения прямых церковных правил, была ограничена живым участием общества в делах церкви; так, в это время священники и клирики преимущественно были люди избранные самим обществом, епископ только посвящал избранных. С другой стороны и светская власть над церковью получила надлежащие границы. Она, несмотря на старания Андрея Боголюбского, не успела подчинить себе церковь; патриарх Константинопольский наотрез отказал Боголюбскому в учреждении особой митрополии во Владимире-Суздальском и написал ему в своем соборном послании, что двум митрополитам в России быть не следует по правилам церковным, а надлежит остаться одному митрополиту в Киеве по-прежнему; а другим своим посланием оправдал епископа Ростовского Нестора, невинно изгнанного Андреем по научению лишенного епархии греческого епископа Феодора, племянника Мануила епископа Смоленского, и требовал, чтобы Андрей принял Нестора, как невиноватого, а Феодора удалил. Что и сделал Андрей Боголюбский по патриаршей грамоте, не решившись рассориться с старейшим представителем православной церкви патриархом Константинопольским, и тем самым поднять на себя церковь Русскую.
Таким образом церковь Русская во время Суздальщины, среди самых смут, порожденных неуместными притязаниями иерархии и светской власти, достигла того, что стала в свободные отношения и к иерархии, и к светской власти и слилась в одно нераздельное целое с обществом, выражая собою известную определенную сторону жизни русского общества, а не составляя отдельного общества, как в Западной Европе того времени. Таковое правильное положение доставило Русской церкви во время Суздальщины особенную силу и твердость и сообщило ей характер чисто народной русской церкви. Лучшим свидетельством силы и твердости Русской церкви в обществе и особенной любви общества к ней служить безуспешность попыток римского папы обратить русских в латинство. Римские папы во время Суздальщины четыре раза присылали своих послов, то в Киев, то в другие города Руси, стараясь обратить русских в латинство, именно: в 1169 году при князе Киевском Мстиславе Изяславиче; в 1205 году к Роману Мстиславичу Волынскому и Галицкому; в 1207 году ко всему русскому духовенству и мирянам, по случаю занятия Царьграда латинами, причем папа Иннокентий III писал в своем послании, что Греческая империя и церковь почти вся соединилась с Римскою церковью и покорно принимает ее повеления и что Русской церкви, как составляющей часть Греческой, не следует отставать от своего целого; и наконец, в 1231 году к Юрию Всеволодовичу князю Суздальскому и Владимирскому, к которому папа Григорий IX писал в своей булле, чтобы он оставил греческие и русские обряды и принял латинские. Но все сии посольства и даже содержание тайных папских миссионеров в России не имели никакого успеха, ни князья, ни духовенство, ни народ нисколько не подавались на соединение с Римскою церковью. Когда посол папский говорит Роману Мстиславичу, что папа при помощи меча Петрова может сделать его богатым, сильным и знаменитым, то Роман отвечал, указывая на свой меч: «Такой ли Петров меч у папы, а я пока ношу его при бедре, не нуждаюсь в чужом, и кровью покупаю города, по примеру наших дедов, возвеличивших Русскую землю». А когда венгры во время междоусобий, бывших по смерти Романа, завладевши Галичем, стали теснить Русскую церковь и обращать галичан в латинство, то за оскорбление Русской церкви весь народ дружно поднялся на них и выгнал из Галича.
По мере того как церковь более и более утверждалась в русском обществе, росло на Руси и просвещение, неразлучное с христианскою церковью. Между современными Суздальщине князьями мы уже более прежнего находим князей и охотников до книг и внимательных к просвещению народа. Так, о Святославе Ростиславиче известно по летописи, что он знал греческий язык и любил читать книги; о Святославе Юрьевиче известно, что он был весьма благоразумен, учен писанию, много книг читал и людей ученых, приходящих от грек и латин, милостиво принимал, часто с ними беседовал и имел состязания; о Андрее Юрьевиче Боголюбском, что он интересовался читать красноречивые поучения своего знаменитого современника Кирилла Туровского; о Романе Ростиславиче Смоленском, что он был вельми учен во всяких науках, и к учению многих людей понуждал, устроя на то училища, и учителей греческих и латинских содержал своею казною, и столько на это тратил имения, что смольняне на погребение его должны были сбирать деньги и хоронить его на общественный счет; о Михаиле Юрьевиче также есть известие, что он знал Священное Писание, с греками и латинами говорил на их языках также свободно, как по-русски. Ярослав Владимирович Галицкий, получивший от современников прозвание Осмомысла, также знал иностранные языки, читал много книг, мудрости и правой вере наставлял, понуждал духовенство учить мирян, определял монахов учителями и из монастырских доходов назначал на содержание училищ; о Константине Всеволодовиче Ростовском известно, что он всех умудрял духовными беседами, часто и прилежно читал книги, держал при себе ученых людей, в его библиотеке было более тысячи одних греческих книг, он поручал ученым переводить греческие книги на русский язык, собирал известия о делах древних славных князей, сам описывал их и поручал другим.
Князья по-прежнему старались окружать себя людьми образованными, получившими известность своими дарованиями; так, например, летопись говорит, что Даниил Романович Галицкий приглашал к своему двору знаменитого у современников певца Митусю. Это обыкновение князей иметь при себе людей образованных естественно и между дружинниками развивало потребность в образовании. Эту потребность мы видели еще при внуках и правнуках Ярослава Великого, а теперь она постоянно усиливалась более и более. Лучшим свидетельством постоянного развития этой потребности в дружинниках служит моление одного дружинника, писанное к Ярославу Всеволодовичу Переяславскому; из этого моления даже можно видеть, что тогдашнее образование дружинников не ограничивалось знакомством с одною духовною греческою литературою, но простиралась и на знакомство с литературою классического греческого мира, и даже на знакомство с тогдашнею жизнью Западной Европы. Дружинник пишет в своем молении к князю: «Княже, мой господине, я хотя не в Афинах рос и не у философов учился; но был падок аки пчела по книгам по различным цветам, оттуда собираю сладость словесную, совокупляя мудрость, как в мех воду морскую. Княже мой господине! Аз несмь Феофрастянин Теренд, Египетскии мудрецы Нифинии, Калимидии хитрецы. Аще есмь малоумен, обаче послушай гласа моего, постави сосуд сердечный под поток языка моего, изкаплю сладость словесную паче вод ароматских… Княже мой господине! Ни моря уполовником вычерпать, ни нашим иманьем дому твоего истощити. Аще бо не мудр есмь; но поне мало мудрости усретох, во вратех разумных муж сапоги носил есмь, а в смысленных ризы облачихся… Княже, мой господине! Королязи бо и рытиры, могистрове, дуксове тем имеют честь и милость у поганых Солтанов и у Королев: ин вспад на фэрь (коня) бегает чрез подрумие (конское ристалище) отчаявся живота, а иный летает с церкви или высокие палаты паволочиты крылы, а ин наг мечется в огнь, показующе крепость сердец своих царем своим… а ин обвився мокрым полотном борется рукопашь с лютым зверем. Уже остану много глаголати, да не во мнозе глаголании разношу ум свой, буду яко мех утл, труся богатство в руце инем».
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «У истоков Руси - Иван Беляев», после закрытия браузера.