Читать книгу "Волчья ягода - Анна Данилова"

Позвонив из ближайшего автомата, он услышал голос Николая и хотел было сказать ему, где находится и по какому поводу звонит, как почувствовал резкую боль в спине… Он повернулся, но в эту секунду прозвучал сухой щелчок, второй. И Сергей упал…

* * *

– Илья, может, нам уехать и все забыть? Илюша, посмотри на меня… Ты не сможешь меня больше любить. Никогда. Я умерла. Еще там, в клетке, вместе с Милой. И то, что я двигаюсь, хожу и разговариваю – еще ни о чем, слышишь, ни о чем не говорит… Мы должны расстаться…

Она лежала в его объятиях и говорила все это, ничего не видя от слез, совершенно бесчувственная, как будто у нее вместо крови в жилах был новокаин, а сердце остановилось за ненадобностью… Она не видела смысла жить дальше. Даже после того, как, собрав последние силы, она расправится с этими уродами, в ее жизни мало что изменится. Она никогда, никогда уже не станет прежней Бертой Ромих – изнеженным цветком, не знающим внешних потрясений. И никогда не сможет подпустить к себе мужчину, мужа, Илью. И никакие психиатры здесь не помогут…

– Сделай мне укол, большую дозу, пусть я умру… Мне все равно…

А он молчал и лишь еще крепче прижимал ее к себе. Он не находил слов, чтобы выразить ей переполнявшее его чувство жалости. Да, она, безусловно, была права, когда говорила о том, что они должны расстаться. Но не навсегда, а на время, чтобы каждый разобрался в себе, в своих чувствах и решил, сможет он жить без другого или нет. А с другой стороны, он не представлял себе, что после всего, что с ними произошло, он сможет расстаться с Бертой, позволит ей уехать куда-нибудь без него…

Кроме того, у них уже дважды были ее родители, которые ни о чем не догадывались и навещали Берту, считая, что она гриппует. Илья и предположить не мог, что скажет ему тесть, если только узнает о случившемся. Об этом было страшно даже подумать.

– Ты должна перебороть себя, нельзя же все время жить на уколах… – Он поцеловал ее и укрыл плотнее одеялом. – Закрой глаза и постарайся ни о чем не думать. Я понимаю, конечно, что это трудно, но, если ты хочешь выздороветь, тебе придется поработать над собой. Ты права – тебе никто не поможет, никакие врачи, никакие психиатры, если ты сама не поможешь себе…

И, на его счастье, она уснула. Неожиданно, словно и не она только что произносила эти горькие слова о расставании, о невозможности жить дальше…

Илья встал, вышел из спальни и запер ее. Затем оделся, взял из кармана пальто Берты пистолет и, прихватив измятый листок с записанными на нем адресами и телефонами, вышел из дома.

Из автомата он позвонил Алиеву. Затем Фрумонову, Дубникову и Белоглазову. Они все были дома.

* * *

Севостьянов на кухне ел щи и смотрел телевизор. Катя возле окна гладила белье.

– Щи очень вкусные… Катя, не молчи, мне и без того тошно… Я подключил всех, мы ищем Наташу… Сережа Малько был у Марка, но он тоже не знает, где она… Я понимаю, как тебе тяжело, но Журавлев мертв и уже никогда не сможет нам ничего рассказать…

– А если он из страха, что она все расскажет кому-нибудь, убил ее? Скажи, такое может быть? Может?

Николай боялся сказать ей, что на Наташином белье эксперты обнаружили следы спермы Журавлева; что в записной книжке, найденной в пустой квартире психиатра в ночь, когда он погиб, выбросившись из окна, был телефон и адрес квартиры, которую снимала Наташа. Кроме того, нашлись свидетели, видевшие, как Наташа садилась в журавлевский «Вольво»… Причем это было ПОСЛЕ того, как девушка с расцарапанной спиной появилась в доме сестры. Судя по всему, она встречалась с Журавлевым в ДЕНЬ ЗАЧЕТА. За двое суток до самоубийства профессора. И Катя была совершенно права, когда предполагала именно такое завершение ИХ отношений – студентки и извращенца-профессора: он действительно мог ее убить. Из страха быть разоблаченным. И если ему до этих пор все сходило с рук, и студентки, с которыми он развлекался за зачет или положительную оценку на экзамене, молчали о том, что проделывал с ними Валентин Николаевич Журавлев у себя на даче, то Наташа, очевидно, вытерпев раз его издевательства, решила положить этому конец и открыто пригрозила ему разоблачением. Подонок испугался и убил ее.

Николай задействовал своих людей в поисках журавлевской дачи, чтобы попытаться найти там следы преступления. Он почему-то был уверен в том, что Наташа погибла, но не представлял себе, как он скажет об этом жене. Ведь до сих пор их супружеская жизнь состояла из двух понятий: работа и дом. Катя часто слышала от мужа разные страшные истории, но никогда не принимала их близко к сердцу, потому что все это НЕ КАСАЛОСЬ НЕПОСРЕДСТВЕННО ИХ СЕМЬИ. Этому ее учил Николай и считал, что делает правильно. Но теперь, когда Наташа пропала и скорее всего погибла, сказать это Кате казалось немыслимым…

По делу о смерти Журавлева шло следствие: хотя раны на теле профессора и были нанесены его же руками, многое свидетельствовало о том, что это не самоубийство, что в квартире был еще один человек, который, возможно, и заставил Журавлева совершить эти «странные» действия, а потом и выйти на балкон… Но если для экспертов и прочих людей, занимающихся этим делом, расцарапанный живот и грудь Журавлева явились свидетельством его психического расстройства, для Севостьянова, который знал по словам жены, что приблизительно такие же раны были на спине его свояченицы, то, что произошло с Журавлевым, показалось вполне закономерным. Налицо была чья-то месть. Кто-то, хорошо знавший о «забавах» профессора и, возможно, испытавший «ласки» извращенца на своей, что называется, шкуре, несомненно, заставил его испытать то же самое. Патологоанатом, который вскрывал труп Журавлева, был потрясен, когда увидел длинные ногти покойного, окровавленные и забитые кусочками его же кожи… Да и расслабление кишечника эксперт отнес к высшей степени нервного расстройства, вызванного сильным волнением. Сама же смерть наступила вследствие сильнейшего удара о землю… До этого профессор был еще жив.

У Севостьянова оставалась маленькая надежда на то, что именно Наташа была в тот вечер в квартире Журавлева, но ни одного следа, указывающего на присутствие в доме женщины, там не нашли. Больше того, на паркете были обнаружены специально стертые кем-то следы обуви, проще говоря – пятна от размазанной по полу грязи…

Перед смертью Журавлев что-то писал в своем блокноте. Эксперты занимались определением по оттискам на листах блокнота текста, который наверняка имел отношение к смерти профессора, если и вовсе не послужил ее причиной…

– Катя… – Николай допил чай, встал и подошел к жене. Обнял ее за плечи. – Я даже не знаю, как тебе сказать…

Катя отставила в сторону утюг, повернулась к мужу и, прижавшись к нему, расплакалась на его груди:

– Она погибла? И ты, бедняжка, не знаешь, как сообщить мне об этом?

– Тела ее еще не нашли, но все, понимаешь, все свидетельствует о том, что ее уже нет в живых… Ведь это твоя сестра, и ты сама знаешь, что если бы она могла, то уже давно позвонила бы…

* * *

– В Москву, на ближайший рейс. «СВ», одно место… Нет, два места, то есть – одно купе, где я буду одна…