Читать книгу "Сокровище Империи - Алексей Корепанов"

Он осторожно перевалился через продолжающую похрапывать Зину – ей, наверное, уже снились амазонские Анды – и голышом направился в ванную. Его все-таки немного пошатывало, и окружающее расплывалось перед глазами. Тем не менее, это не помешало Мхитаряну увидеть себя в зеркальной переборке ванной и в который раз подивиться своему новому облику. Выбритый череп с волосяными полосками по-прежнему блестел, в узких серых глазах не было и намека на мысли, в собственный тяжелый подбородок хотелось заехать кулаком, а оттопыренные уши и вовсе оторвать. Радовал только нос – привычный нос, предмет особой гордости Гранаты, наряду с тем, что находилось гораздо ниже.

Контрастный душ если и не вернул Гамлета в состояние той свежести, которая бывает после недельного воздержания от спиртного, то слегка разогнал туман в голове. Точнее, кое-как приспособил сознание к этому туману. Граната звонко похлопал себя ладонями по бокам, шумно выдохнул и, выйдя из ванной, принялся собирать свою разбросанную по каюте одежду. Зина уже перевернулась на живот, и вид ее голой оттопыренной попки заставил его призадуматься и опустить руку с трусами, которые он уже намеревался надеть.

«Надо брать от жизни все, пока есть такая возможность», – решил он.

И покинул каюту переселенки минут на двадцать позже, чем собирался. Причем Зина так и не проснулась. Но сны ей, судя по ее довольным постанываниям, снились уже другие.

Кабак на этом ярусе галеры находился в двух десятках метров от каюты Зины и назывался весьма романтично: «Звезды зовут!» Уроженец Лавли, продолжая слегка пошатываться, отправился туда. На ходу он оправлял черный свитер со следами закусок и поглаживал бритую голову, словно уговаривая ее еще немного потерпеть и не отключаться. О миссии своей он помнил и за Годзиллой не то чтобы присматривал, но встречал его в кабаке. Юрий Гальс, разумеется, Гамлета не узнавал, потягивал водочку (правда, весьма умеренно) и держал нэп при себе, чтобы никто не позарился на скрытую там величайшую ценность – сувенирную безделушку. Конечно, существовала определенная вероятность, что Годзилла передаст то, что он, по словам Габлера, считал секретной военной разработкой, нужному человеку прямо здесь, на борту «Квинта Сертория», но вероятностью этой можно было пренебречь. Зачем в таком случае Годзилле было переться на Амазонию, если он мог отдать секретку кому надо еще в космопорте Единорога?

Нет, Юрий Гальс будет держать ее при себе как минимум до Амазонии, и основная работа у Гранаты начнется именно там… если не еще дальше. Как, когда и зачем Годзилла умудрился влезть во все эти дела, Мхитарян не мог даже представить себе, да и не сушил мозги по этому поводу. Человеки разумные потому так и называются, что способны принимать решения и совершать действия, до которых никогда не додумаются носороги или какие-нибудь турароны чешуйчатобокие плоскостопые.

При первом же взгляде на зал кабака «Звезды зовут!», который Граната покинул не так уж и давно, становилось понятно, куда, собственно, зовут эти звезды. А звали они хорошенько выпить и вволю потанцевать, чем и занимались многочисленные посетители. Кое-кого Граната уже знал в лицо, кое с кем успел познакомиться поближе при совместном распитии спиртных напитков, а кое-кому уже и надоел немного декламацией стихов собственного сочинения. Судя по всему, переселенцы стремились нагуляться вволю, прежде чем приступить к не самой, надо думать, веселой работе в горах. Вздымались над столами бокалы, со всех сторон слышались громкие разговоры, смех, а кое-где и плач… Целовались, хлопали друг друга по плечам, возбужденно ерзали на стульях, спорили… Что ж, для чего нужны подъемные, как не посидеть в кабаке? Разговоры сливались с музыкой, и разухабистый голос лился с потолка, распевая о «жемчужине у моря», и кто-то громко объявлял, что «эта песня звучит для наших гостей с Элизиума»… Граната вспомнил, как на «Агриппе» играл на рояле подрабатывавший музыкантом студент – Сергей Кор из Харкоффа, что на Снежинке. Тут же никакого рояля не было. Зато у дальней стены, в углу, стояла гитара.

Гамлет шагнул в зал и почти сразу услышал сбоку:

– Эй, Булат, давай к нам!

Он повернул голову и обнаружил развеселую компанию – несколько мужчин и женщин разного возраста в свободных позах расположились за овальным столом и, судя по обилию бутылок, заряжались по полной программе. Кажется, с кем-то из них он сегодня… или вчера?… уже знакомился и что-то пил. И назвался Булатом – дабы Годзилла не нервничал, услышав ненароком знакомое имя. Кстати, Годзиллы в зале, кажется, не было.

Никаких оснований отказываться от приглашения кросс не видел, поэтому, ни секунды не колеблясь, подсел к столу. И ему тут же вручили бокал с чем-то, судя по запаху, весьма крепким. А поскольку наливали это пойло из сумки, притулившейся у ножки стола, и наливали украдкой, чтобы не заметили сервы, можно было сделать вывод: переселенцы умудрились протащить сюда самогон.

– Здорово ты выдал! – Кудрявый крепыш в полосатой рубашке навыпуск, кажется, Колян… или Толян… ткнул его кулаком в бок.

– А что я выдал? – поднял тонкие ниточки бровей Граната.

– Ну, про нас, про переселенцев! Не помнишь, что ли? – Крепыш взмахнул рукой и нетрезво затянул, перекрывая разливающуюся по кабаку песню: – Мчится галера пьяная… Здравствуй, земля поганая… Ну, что-то там такое…

– А я записала! – сунулась ему под руку худощавая блондинка со вздернутым носиком и полезла в вырез платья за мобиком. – Вот, послушай себя, Булатик!

Народ за столом чуть притих, и из мобика раздался рев. В этом реве Граната не без некоторого труда узнал свой собственный голос, звучащий не очень музыкально, но зато очень пьяно:

В дальний путь отправились, дом родной покинув,

Но никто из нас об этом не грустит.

Ждет нас Амазония, горные глубины,

Песня молодая далеко летит.

Ой, ты, зима морозная,

Ноченька яснозвездная!

Скоро работы новой

Для нас настанет день, настанет час!

Мчится галера легкая…

Здравствуй, земля далекая,

Здравствуйте, горы дикие,

А ну, встречайте нас, встречайте нас!

Компания принялась хлопать в ладоши, топать ногами, свистеть и прочими способами выражать свое восхищение талантами «Булата», а Мхитарян горделиво выпятил подбородок, покивал и тоже «хлопнул» в ответ – бокал, залпом. Он не помнил, когда успел такое сочинить, но в том, что мог такое сочинить, не сомневался.

Содержимое бокала оказалось настолько жгучим, что Граната тут же схватил со стола бутылку пива и опростал ее несколькими длинными глотками. Ему мгновенно налили еще огненного пойла, он отправил его вдогонку за пивом – и галера словно встала на дыбы и пошла выписывать загогулины по космическим дорогам…

Самогон был забористый, и было его много, по мозгам он ударял со страшной силой – в голове у Гранаты словно одна за другой разрывались гранаты. Мир пошел колесом, в нем обнаружились какие-то неизвестные науке диковинные измерения, и файтера мотало по этим измерениям, прикладывая физиономией то об стол, то о некие странные образования, принадлежащие явно иной Вселенной, и он самозабвенно отплясывал с тамошними иномирянами, и пытался учить их ходить строем по долине смерти[46], преодолевать тропу разведчика[47]и делать нычки. Время от времени ему в желудок словно сами собой попадали все новые и новые порции самогона, и превратившийся в нечто уже совсем непонятное пространственно-временной континуум расцветал неописуемыми красками. А в голове почему-то вертелось сочное и совершенно непонятное выражение: «хроносинкластическая инфандибула»…