Читать книгу "Футбол без цензуры - Вадим Евсеев"

Особенно стало тяжело, когда он перешел в «Локомотив». Сейчас говорит: «Да, действительно, тогда я познал на себе, что такое звездная болезнь». Признавался мне потом, что понял, как крышу сносит. Наверное, от славы, от денег. Контракт там был намного больше, и известность появилась.

Думаю – ну что с человеком-то происходит? Агрессия пошла на окружающих. Слова ему не скажи. Просто не понимала, что происходит. Плюс он же весь в себе, вытащить его на откровенный разговор было невозможно.

Нет, руки на меня никогда не поднимал. Но трудностей хватало. И когда с Полиной все началось, не обнимет, не утешит. Дать поплакать в жилетку – это не про него. А мне было очень тяжело в тот момент.

Как раз когда у него немножко корона была на голове, случился инцидент в машине около стадиона «Локомотив». Я была рядом. Вадика подрезали, потом машины остановились на светофоре. Вдруг он выбежал, подбежал к тому, разбил ему стекло. Вся рука у него в крови была. Вернулся и мне сказал: «Садись за руль, я пошел». Взял сумку и действительно пошел на тренировку.

Что мне делать? Я села и поехала. Продолжения у этой истории не было. Я думала, молодой человек из той машины запишет наши номера и потом будут разборки. Но повезло, так никто и не проявился.

В общем, порой приходилось тяжеловато. Помогли друзья, поддержали. Но, мне кажется, то, что случилось с дочкой, его отрезвило. После ее операции он стал по-другому себя вести. Понял, в чем смысл жизни. Так вышло, что как только он стал по-настоящему знаменитым, после Уэльса, худшее из нашей жизни как раз ушло. Хотя, казалось бы, по стереотипу голова именно тогда у него должна была закружиться – ведь, помню, в аэропорту, когда из Германии прилетели, его встречали как какую-нибудь Бритни Спирс…

А обсуждать с ним, что он не так себя ведет, было бесполезно – он же, как бычок, гнет свою линию. Как сказал – так и будет. Козерог, упертый невероятно. Но честный.

Травмы переживал тоже внутри себя, никак своих волнений не показывал. И мне таким образом спокойствие внушал: мол, ничего страшного. Когда уже в «Сатурне» случились вторые «кресты», я подумала – наверное, все, заканчиваем. Но он же упертый, только быстрее понесся, чтобы выйти! А в первом случае Юрий Палыч его подстегнул. Они были на сборах, он себя подсознательно берег, а Семин на него сильно накричал. Тут-то Вадик и понял, что пора играть.

Вадик с Юрием Палычем вообще чем-то похожи. Они с ним сразу общий язык нашли. Как-то приходит, рассказывает, что встречался в машине с Семиным, тот предложил перейти в «Локомотив», и он согласился. Просто перед фактом поставил.

Я вначале сказала: «Ну и отлично!» А потом… заплакала. Ужасно жалко было. Потому что «Спартак» – команда такая… Народная. Но потом оказалось, что «Локомотив» ничем не хуже. И лучшие годы в карьере Вадик провел именно там. И кстати, всегда был очень счастлив, когда «Локомотив» у «Спартака» выигрывал. Хоть болел в принципе за «Спартак». Вот как бывает.

Юрий Палыч – не просто тренер, который тактику выстраивает, а психолог. Каждого игрока чувствует, к каждому ключик свой находит. Таких тренеров мало. Я же на каждую игру ходила, так и познакомилась. Наблюдала и видела, с каким уважением они с Вадиком друг к другу относятся.

С Филатовым отношения были отличные. И остались – как и с Семиным. У Валерия Николаевича даже дома были несколько раз. У них семейная традиция – собирают друзей на Рождество. А Филатов – крестный ребенка Димы Лоськова, с которым мы по-прежнему дружим. Года два назад все вместе собирались.

В каком-то году – возможно, 2004-м – Вадику все никак не предлагали продлить контракт, до последнего тянули. Филатов потом уже смеялся, когда мы к нему в гости ездили: «Да был твой контракт, лежал уже давно. Но мы ждали».

Они ведь тоже психологи. Таким образом хотели подстегнуть его, злость в нем разбудить. Понимали, что все равно никуда не денется, его сердце в этой команде и с этими людьми. Он, конечно, обижался, вел с кем-то переговоры, но конкретно о том, чтобы уходить, никогда не думал.

Откровенно говоря, когда Семин в 2009 году по новой принял «Локомотив», я ждала, что он Вадика туда обратно играть позовет. Но не позвал. Видимо, карьера Вадика уже на спад пошла и на задачи, которые Юрий Палыч надеялся решать, он в свои тридцать три года уже не тянул. Никаких обид.

Золотой матч «Спартака» с «Аланией», который проходил в Питере, я смотрела по телевизору. А вот на обеих играх, когда Вадик стал чемпионом в составе «Локомотива», была.

Правда, на золотом матче с ЦСКА в 2002 году – частично. Мы как раз тогда летали на очередное обследование с Полиной и возвратились перед самым началом игры. Меня папа встречал – и на стадион. Только на второй тайм успела. Поэтому победный гол Лоськова не видела – Димка же его в начале забил.

Мы дружим, очень хорошо общаемся с Еленой Нигматуллиной, а Руслан тогда в ЦСКА уже играл. На стадионе рядом сидели и болели каждый за своего мужа и его команду.

Более счастливым, чем после того «золота», я Вадика из-за футбольных событий не видела, наверное, никогда. Но в победную раздевалку жены не заходили. Отметили победу потом на банкете в ресторане, там же, на «Динамо».

А два года спустя в Ярославль ездили всей толпой. И жены, и друзья – клуб автобус из Москвы организовал. А возвращались уже вместе с командой. Помню, как Лима в автобусе плясал полуголый…

Ни в «Торпедо», ни в «Сатурне» женского коллектива у нас не было. В Раменском только с Ольгой Лоськовой общались, и все. Это плохо, конечно. Общаться надо. Через женщин все равно многое идет. И то, что в «Локомотиве» был такой женский коллектив, на единстве мужского сказывалось.

* * *

Могу представить, что бы сделал со мной тот же Бышовец, если бы услышал фразу, которую я произнес внутри команды в начале работы со Славолюбом Муслином! На сборах как-то сказал: «Ну что, будем в середине вариться…»

Вокруг было много народу, и при Бышовце информация до главного тренера обязательно дошла бы. Так у него была поставлена работа. Может, она и до Славо дошла, не знаю. Но он никак не дал мне об этом знать. Наоборот, доказал за это время и мне, и другим ребятам, что адекватен, да и просто любит футболистов.

У Муслина все было четко. Расписание тренировок вывешивалось на неделю вперед – слышал, позже у Дика Адвоката в «Зените» так же было. Мы знали поминутно, когда что будет, и могли строить планы на свободное время, не боясь, что в последний момент из-за плохого настроения тренера все поменяется. Мы чувствовали, что нас уважают.

Ему, как и Семину, я мог сказать все. Однажды пошутил по поводу его служебной машины. Она была довольно скромной, если учесть, что на ней ездил главный тренер «Локомотива». Говорю ему как-то: «Пересаживайтесь к Спахичу, не позорьтесь». А он в ответ смеется и руками разводит: мол, ничего не могу поделать – такую машину клуб выделил. Бышовец потом на этом «Фольксваген Пассате» ездить отказался.